Последний удар сердца - Кирилл Казанцев

— Имя мишени? — попробовал предположить Прудников.

— Нет, — покачал головой Борис Аркадьевич и развернул план города. — Вот это твоя будущая огневая точка, — он обвел место маркером и надписал номер дома. — Ты должен быть на крыше. Запоминай — на крыше, а не на чердаке. Скорее всего, где-то в средней ее части. Это еще уточняется. В каком направлении и по кому конкретно ты будешь «работать», я тебе сообщу дополнительно по мобильному телефону с временного номера. И вообще, все дальнейшие указания по этому делу будешь получать именно так. Вплоть до последней секунды перед устранением объекта.

Биатлонист слушал его и думал: «Что ж это за дело такое, раз они вдруг решили напустить столько тумана? Раньше все объясняли сразу и не вертя хвостом. И не просто объясняли, а обосновывали, почему я не должен жалеть тех, кого они «заказывали». Преступники, злодеи, воплощение вселенского зла. А здесь вот так — готовься убивать и не выпендриваться, ибо это не твое дело — знать, кому ты запустишь пулю в лоб. Что-то здесь нечисто. Какой-то подвох кроется тут. А куратор все «душит лыбу», будто я должен разделить с ним радость. Да уж какая тут радость! Заставляют идти по узкому коридору и не говорят, что там будет в конце. Боже, кого же я должен буду застрелить? Кого?»

— Эй, стрелок, хватит летать в небесах, — произнес Борис Аркадьевич. — Ты все слышал, что я тебе сказал?

— Да, — односложно ответил Илья.

— А из услышанного все уяснил?

— Конечно.

— Ну, если все понятно, то — до связи. Готовься. Я тебе позвоню.

Борис Аркадьевич вышел из машины и вскоре исчез с поля зрения. Илья несколько минут сидел без движения, обуреваемый все теми же сомнениями. В конце концов он махнул рукой, завел двигатель и вскоре покинул подземную стоянку. Этот жест вовсе не означал, что он отказался от своих сомнений и раздумий по поводу нового дела.

После той ночи, когда бурный секс с Лашей был прерван выстрелом неизвестного в люстру, Машка не видела своего любовника. Пробитое пулей стекло она срочно заменила. Не сама, конечно, а с помощью спецов. Женщина все еще опасалась надолго оставаться в спальне: а вдруг стрельба повторится? Она всерьез задумалась над тем, чтобы заменить все стекла в окнах квартиры на пуленепробиваемые. Понимала, что это обошлось бы ей в копеечку, но хотела быть уверенной в своей безопасности.

Любовник не звонил. То ли залег на дно, то ли пропал с концами — Пономарева точно не знала. А звонить кому-то из своих любовников первой она обычно не имела привычки. Правда, на этот раз случай особый, и она готова сделать исключение. Женщина уже даже сказала сама себе: вот если он не даст о себе знать тогда-то и тогда-то, то надо будет самой выйти с ним на связь. Только она об этом подумала, как раздался телефонный звонок. Звонил Лацужба.

— Милая моя, я разобрался с этой неприятной для нас историей. Теперь мы снова в безопасности. Я соскучился. Жди меня. Я скоро приеду. Подробности при встрече, — проговорил он в телефонную трубку то, что ему приказывала сказать Шпаликова.

— Хорошо, мой сладенький. Я очень рада. Жду с нетерпением. Чмаф-чмаф, — отвечала обрадовавшаяся Машка. Слова любовника ее немного успокоили. Она начала наводить марафет, готовясь к его приезду.

Лаша оставался в подвале. Вместо него в течение часа прибыла Катька, которая стала нажимать на кнопки домофона. Она разузнала, что в доме конкурентки домофон с видеокамерой, поэтому заранее запаслась огромным букетом эквадорских роз, чтобы прикрыться ими. И действительно, Машка не увидела на экране ничего, кроме цветов. Она открыла дверь подъезда и квартиры. Традиционно бросила свою излюбленную реплику: «Милый, я жду тебя в ванной». Надеялась на повторение столько раз испробованных любовных игр.

Из ванной Пономарева слышала, что в квартиру вошли. Она была уверена, что это Лаша.

— Сладенький, ты не потрешь мне спинку? — игривым голосом прокричала она.

— Да, — подделываясь под мужчину, низким голосом ответила «гостья».

Из-за шума воды хозяйка не заметила подмены, оставаясь уверенной, что в прихожую вошел ее любовник.

— А ниже спинки тоже потрешь? Я так соскучилась по твоей мочалке, — продолжала в том же духе хозяйка квартиры.

— Я тебя сейчас потру! — рявкнула Шпаликова, резко открывая дверь в ванную комнату.

Машка опешила, едва соображая, что происходит. Катька тут же воспользовалась этим замешательством. Заскочив в ванную с букетом в руках, она изо всех сил начала стегать им соперницу по обнаженному телу. Шипы впивались той в кожу, царапая до крови. Машка взвыла от боли и обиды и попыталась сопротивляться, но Катька использовала все преимущества своего положения и продолжала хлестать цветами. Когда же лепестки роз разлетелись по сторонам, а стебли изрядно пообтрепались, она бросила остатки букета в ванну, схватила конкурентку за волосы и начала изо всех сил тягать за них. Затем изловчилась, накрутила ее космы себе на руку и заставила Пономареву скрыть голову под водой. Та брыкалась, дергала руками, пыталась укусить обидчицу, но все было тщетно. Шпаликова ничего не объясняла, а лишь повторяла одно и то же: «Вот тебе, сучка! Вот тебе еще и еще!» Топить свою жертву она не собиралась, поэтому через какое-то время отпустила и выбежала из ванной, чтобы взяться за другие способы вымещения обиды.

В руках ее появилась опасная бритва. Она металась по коридору, распахивая двери комнат, заглядывала вовнутрь, будто искала что-то конкретное. «Ну где же ее чертов гардероб?» — вырвалось из ее уст. Увидев наконец шкаф, Шпаликова влетела в ту комнату. Она распахнула дверки шкафа, стала без разбору выхватывать вместе с вешалкой вещи и кромсать их бритвой. Шубы, пальто, дорогие платья и прочие наряды за десять минут превратились в лапшу. Ну, или в серпантин, как это сама назвала вошедшая в раж Катя.

— Что ты натворила? Зачем? — с плачем спросила Машка, пришедшая в комнату в том же виде, что была в ванной. Волосы ее были растрепаны, все тело покрывали кровоточащие царапины. Вид у нее был поистине жалкий, несмотря на все ее прелести, выставленные напоказ.

— Нет, а что ты хотела? — обернулась к ней Катька. — Ты хотела с ним спать, быть счастливой в его объятиях и даже не думала, что за это придет расплата?

— Да какая расплата! Не сходи с ума, умоляю! — прокричала в ответ Пономарева.

— Да вот такая расплата, как сейчас! — Шпаликова начала медленно приближаться к женщине. — Ты думала, что чужих мужиков можно уводить сколько угодно? Ты думала, что никто ничего не узнает, а если узнает, то не рискнет прийти с разборками? Так вот теперь ты поймешь раз и навсегда, что случаи-то бывают разные. И иногда обманутые отчаявшиеся женщины не просто плачут в подушку, а берутся за лезвие. Но не для того, чтобы вскрыть себе вены, а чтобы почикать шалаву, которая увела мужика. Ты понимаешь, о чем я говорю? Ты, шлюха, вообще хоть что-нибудь понимаешь?!

— А мне он отчитывался о своей жизни, что ли?! — взвыла еще больше хозяйка квартиры. — Приходил, любил и уходил. Ни про каких своих женщин он и близко не упоминал. Мол, я единственная, неповторимая, желанная. «И в Самарканд, и в Бухару за родинку одну». Да, я вовсе не пример добродетели и целомудрия. Да, я сплю с мужиками. Но этот же… Настоящий змей-искуситель. И такой страстный…