Под парусом в одиночку вокруг света. Первое одиночное, безостановочное, кругосветное плавание на парусной яхте - Робин Нокс-Джонстон

Самолет кружил над нами около получаса, но новизна впечатления исчезла уже минут через десять, и я полез на мачту стаскивать вниз раксы – работу надо было выполнить, пока погода благоприятствовала.

Весь день мы медленно, но верно плыли на юг. Я направлялся к проливу Бэнкса у северо-западного побережья Тасмании, поскольку через него пролегал кратчайший путь к Новой Зеландии. Разделавшись с раксами и приведя в порядок грот-мачту, я решил принять солнечную ванну. Мне удалось понежиться на солнышке минут десять, как раздался звук самолетного мотора. Не знаю, входило ли в планы летчика поймать меня с поличным, но когда я увидел самолет, он был уже очень близко. Пришлось срочно натягивать на себя трусы. Затем меня посетил вертолет, а потом появился еще один одномоторный самолет. В конце концов, пришлось отказаться от принятия загара, после чего, как и следовало ожидать, летательные аппараты оставили меня в покое.

Поскольку в течение трех последних ночей мне не удавалось нормально выспаться, и я отправился в койку, как только стемнело. Ветер был слабым, море спокойным, нам не угрожали навигационные напасти, и яхта двигалась в стороне от судоходных путей. Проспав двенадцать часов подряд, я проснулся свежим и готовым к подвигам.

Рано утром на юге была видна земля, и я повернул на восток, надеясь еще засветло пройти пролив Бэнкс. Пролив имеет в длину всего семь миль, но в нем имеется излучина. Проходящим через пролив кораблям светит всего лишь один маяк на берегу, поэтому к проливу Бэнкс следовало отнестись со всем вниманием. Ближе к вечеру я понял что, даже подняв все паруса и выжав из Suhaili максимальную скорость, все равно не удастся выполнить намеченный план. Нас сносило приливным течением. Уже на закате, когда течение стало нам благоприятствовать, я тщетно пытался отыскать явные береговые ориентиры. Они помогли бы нам войти в пролив. Передо мной было много холмов, но когда ты не уверен в своем местонахождении, легко допустить ошибку и оказаться во многих милях от той точки, где предположительно находишься. Много кораблей было принесено в жертву чрезмерной самоуверенности капитанов.

Теперь я решил дожидаться темноты. Не сумев при дневном свете определиться с местонахождением, мне оставалось надеяться на маяк острова Свон, мощный сигнал которого, как я знал, был виден на большом расстоянии. Если не удастся его заметить в течение следующих трех часов, то мы на всю ночь ляжем в дрейф. Я уже собирался заняться визированием по звездам, когда впереди в темноте что-то мелькнуло. Быстро вскарабкавшись на Адмирала, я стал внимательно всматриваться в горизонт. Есть! Все прекрасно, теперь надо спешить.

Вскоре после полуночи мы уже выходили из пролива. Зафиксировав румпель, я пошел спать. Должно быть, ветер быстро прекратился, потому что когда я проснулся на рассвете, маяк острова Свон был все еще виден. Теперь нам предстояло пересечь по диагонали Тасманово море. С поднятыми парусами Suhaili взяла курс на порт Блафф, расположенный на южной оконечности Южного острова. До острова было чуть больше 900 миль. Там я надеялся получить почту.

Два дня ветер бы такой, что Suhaili шла в крутом бейдевинде и я легко справлялся с управлением. Однако затем, когда подул норд-вест, пришлось помучиться, меняя паруса. Сначала я попробовал вынести их на одну сторону и закрепить руль так, чтобы яхта шла бакштагом. Из этой затеи ничего не вышло – она все время норовила повернуться носом против ветра. Вернув ее на курс, я немного привел ее к ветру. Так продолжалось, пока Suhaili не перестала идти в бейдевинд, но теперь она норовила повернуть через фордевинд. Вся эта операция, по-видимому, продолжалась бы еще какое-то время, не заставь меня крепчавший ветер убрать паруса. С меньшими парусами яхта стала намного послушнее.

Потратив еще время на корректировку курса и добившись равновесия, я тут же тщательно фиксировал положение румпеля и оставлял его в покое.

Этой ночью меня разбудил резкий хлопок парусины – Suhaili перекинула парус. Бросившись на палубу, я обнаружил, что усилившийся ветер нарушил балансировку. Все паруса был сзади и, казалось, что оттяжки гика могут в любое мгновение полететь к черту. Всем телом навалившись на руль, я с трудом повернул его. Suhaili начала разворачиваться, но как только я ослабил усилие, пошла обратно. Я еще раз налег на румпель, он надломился и я чуть не полетел за борт. Рулевой механизм постигла судьба предшественника. Крепко выругавшись и забросив румпель в кокпит, я убрал грот и большую часть бизани, с выдвинутым кливером Suhaili шла по ветру. Следующий час ушел на то, чтобы прикрепить румпель к баллеру руля. Теперь он был на целый фут короче. Короткий рычаг превратит процесс управления яхтой в тяжелую работу, но хоть и на том спасибо, что ею вообще можно управлять.

Закрепив аварийный румпель посередине, я принялся ждать, что из этого выйдет. К моему великому и приятному удивлению, расстановка парусов пришлась Suhaili по вкусу, она уверенно шла по курсу. Поскольку темп движения меня не устраивал, я стал постепенно добавлять парусов на бизань-мачте. Закончилось тем, что вся бизань оказалась поднятой, грот полностью зарифленным, a Suhaili без видимых усилий понеслась вперед на скорости в пять узлов. Поначалу меня немного обеспокоил грот, который все пытался перекинуться, но оказалось, что если не вмешиваться, бизань сама возвращает лодку на курс.

К тому времени мы уже забрались в самую глубь Тасманова моря, и все шло к тому, чтобы продолжать путешествие. Усталости не чувствовалось, мы проходили в день достаточно приличное количество миль, ничуть не меньше, чем удавалось пройти до того, как отказал Адмирал. Мысль о продолжении плавания была мне по вкусу, я немедленно воспрянул духом. После отплытия от берегов Австралии и вплоть до этого момента я не особенно задумывался об этом, главным образом потому, что недостаточно восторженное отношение к чему-либо есть гарантия того, что в случае неудачи разочарование ранит несильно. Но Suhaili сбалансирована так хорошо, что длительный переход через южную часть Тихого океана уже не выглядел столь пугающим.

Следующие два дня я экспериментировал с различными комбинациями парусов. За это время я сумел узнать о яхте, по крайней мере, столько же, сколько знал о ней до отплытия из Англии. Как говорится, необходимость – мать изобретательности. Мне свойственно обыкновение откладывать вещи на потом и начинать в полную силу заниматься ими, когда приходит время. Так произошло и на этот раз: за пару дней я не только обнаружил способность Suhaili хорошо плыть под приспущенными парусами, но и научился быстро разгонять ее. Конечно, все эти таланты были присущи лодке с самого момента ее постройки, но я был слишком ленив для того, чтобы обнаружить их.

Мы все ближе подходили к Новой Зеландии. В воскресенье 17 ноября в 9 часов вечера как обычно, я включил радио для того, чтобы послушать прогноз погоды. Надо сказать, что погода в районе новозеландских островов определяется областями низкого давления, формирующимися над Тасмановым морем. Преимуществом такого рода сценария является возможность точного прогнозирования погоды на день или два вперед, а поскольку погода меняется быстро, новозеландские сводки погоды крайне детальны, длинны и отвечают международным стандартам прогнозов для мореходства. Судя по тому, насколько подробны эти сводки, новозеландцы следят за прогнозами погоды с такой же страстью, как в Англии смотрят телесериалы.