За гранью грехов - Лана Мейер

— А то что? — яростно выплевывает в ответ бывший муж, интенсивно поправляя галстук. — Не слишком ли многое ты себе позволяешь? — он снова начинает беситься. Его веки дергаются, грудная клетка резко вздымается и опадает. Вот-вот пар пойдет из ушей, словно из закипающего чайника.

Остынь, мальчик. У тебя игрушку отняли? Но не все в этом мире игрушки — твои.

— К тому же, мы оба знаем: у меня есть против тебя то, что никак нельзя назвать сфабрикованным делом, Эрида. Твой грязный секрет, который может стать достоянием общественности. Тебе решать. Хочешь ли ты быть моим врагом. Или моей союзницей. Как и была ею, когда мы были супругами. Я — голова, ты — шея. Помнишь? — Роберт встает напротив меня. От моего взора не утаить, что он посматривает на флакон, зажатый в моей руке, с явной опаской и настороженностью.

Интересно, почему Роб еще не вызвал охрану? Действительно настолько сильно боится смерти?

Тем временем, меня бросает в холодный пот, стоит лишь вспомнить о «секрете», о котором упоминает Кинг. Им с Дэниелом известна эта жуткая история. И рычаги манипулирования у Кингов скучные, одинаковые. Каждый из них хочет, чтобы я играла с ним против другого.

Я свой выбор уже сделала. Отдала предпочтению наиболее сильному самцу на данный момент.

— Глупо угрожать мне этим, Роберт. У меня против тебя припасено не меньше секретных материалов, поверь, — гордо заявляю я, стараясь не выдать первородного страха, что ледяным зубцом застрял в груди.

— Каких же? — его веки приобретают фирменный змеиный прищур Кингов.

— Как ты напрягся, сладкий, — с издевкой парирую я. — Полегче. Ох, я знаю всех твоих скелетов в шкафу по именам. С какого начать? — уверенно заявляю я, вспоминая наставления Дэниела.

Он подробно расписал мне, как себя вести.

Что говорить.

И даже как себя чувствовать, чтобы звучать нагло и дерзко.

— Знать — одно, малышка. Другое дело — доказать миру, что скелеты вообще существуют. Ты сможешь это сделать? Лучшие специалисты информационной безопасности охраняют мою частную жизнь и личную историю других семей. Но тебе хорошо известно об этом, иначе бы «твое дело», которое мы так успешно замяли, уже давно выплыло бы на поверхность, — коварно ухмыляется Роберт.

— Ты не посадишь меня в тюрьму. Мы оба это знаем, — главное, самой верить в то, что говоришь.

Всегда. Тогда язык тела никогда не выдаст тебя.

— Откуда такая уверенность, детка?

— Ты не сможешь смотреть, как твоя кукла чахнет не в твоей клетке, — переселив внутренний протест, я раскрываю ладонь и накрываю ей линию его квадратной челюсти. Щетина колет кожу, от собственнического и одержимого взгляда бывшего мужа немеют нервы. — Это выше твоих сил, милый, — выдыхаю около его губ, сокращая расстояние, между нами.

Я ничего к нему не чувствую. Уже очень давно. Но мне нужно, чтобы он наивно полагал иначе.

— Черт, ты права, детка, — едва ли не с отчаянным стоном сдавленно выдает Роб. — Ты только моя. Долбанная сука. Только я могу долбить тебя, как угодно, — усмехается мне в лицо Кинг, на что я покорно улыбаюсь.

В моей улыбки гораздо больше коварности, чем покорности, но этот ублюдок действительно слеп, если не способен заметить этого.

— Я тоже на этот раз смогу поиметь тебя, Роберт, — парирую я, ведя плечом. — И кстати, лучшая компания по информационной безопасности не сотрудничает с тобой. Она сотрудничает с компанией твоего сына, — с нескрываемым превосходством замечаю я.

— К чему ты клонишь? — и снова ехидный прищур трансформирует его взор.

— Так вышло, что я знаю, что интересует вас с Дэнни больше всего. И я это достала. Чтобы быть защищенной от манипуляций с обеих сторон, — не могу удержаться, и вновь вскидываю подбородок. Роберт оглядывает меня сканирующим взглядом, но, как и наказал Дэниел, я не сомневаюсь ни в одном слове, что вылетает из моих уст.

— И что же это?

— Телефон Коула Стоунэма.

— Без пароля, это просто кусок железа и пластика, — хохочет Роб, но я слышу откровенную фальшь в этом притворном и истеричном смехе.

— Согласна, его не взломать. Но даже крупица информации из этого телефона стоит миллиарды. Если ее достать, конечно. Твоя корпорация на грани развала, хоть об этом еще и не пишут в газетах, — это еще не джокер, но определено козырный валет или дама, которым я только что отбилась от его нарастающих угроз.

— Каково это, Роб? Знать, что сын, которого ты вычеркнул из семейного древа и оставил без гроша в кармане, обскакал тебя за два года? — заряжаю словами очередную обойму я.

— Заткнись, сука, — в один рывок Роберт срывается и собирает в кулак мои волосы. Сжимает на затылке, тянет их вниз, вздергивая мой подбородок. Зажмурившись, принимаю мерзкие ласки его языка, скользящего по линии челюсти и чувствительной шее.

Всю передергивает. Словно сотни улиток скользят по коже. Меня вот-вот стошнит прямо на него. Что есть сил, толкаю Роба кулаком в грудь, отрицая и отвергая близость бывшего мужа всем своим существом.

Пусть благодарит за то, что я по-быстрому не воспользовалась ядом. Как ни крути, я не бессердечная убийца: в отличие от Кинга. Это не так просто…всего лишь нажать на кнопку. Даже если ненавидишь каждым дюймом сердца.

— Итак, Роб. Еще одна подобная выходка и я воспользуюсь химическим оружием, ясно? К чему мы пришли? Я отдаю тебе телефон, — вновь выставляю вперед флакончик, пятясь назад. — Ты возвращаешь моему отцу честное имя.

Отдаешь мне записи со скрытых камер наблюдения, которым удалось зафиксировать факт моего пребывания в номере отеля в ту ночь.

И другие улики против меня. Спокойно выпускаешь меня из твоего особняка прямо сейчас, — пытаюсь поставить условия тому мужчине, который долгие годы контролировал каждый мой вдох.

— Тебя все еще волнуют твои родители? Они отдали тебя за бесценок. Как котенка, от которого мечтали избавиться. Лишь бы не топить, — вновь находит самые болезненные слова Роберт.

Так и было.

— Какими бы они ни были, они — мои родители. Они дали мне жизнь, которую ты отнял, — вспыхивая, разъяренно шиплю я. Не удержалась. Я не железная.

— Я уничтожу тебя, если ты не напряжешь свою задницу для того, чтобы исправить хоть что-нибудь. Убрать хоть каплю дерьма, которую ты оставил после себя, — мои ноздри раздуваются от ярости, и я представляю, что выгляжу сейчас, как разъяренная пантера, готовая в любую секунду вонзиться в глотку своей добыче.

Да только добыча эта мне до сих пор не по зубам.

— Давай, валяй, куколка. Жалкая соска, которая думает, что сможет одолеть того, кто создал своими руками, — Роб по-прежнему держит меня на прицеле своего взгляда, периодически царапая им, словно бритвой, мою шею и губы.

— Я давно не твоя кукла. И не жена. Не пленница, — его взгляд застилает новая волна тумана похоти, ненависти и дикой потребности подмять под себя любимую куклу. Вибрации, исходящие от него, буквально пропитаны гневом, тестостероном, желанием связать меня и поставить на место.