Убийство на Потомаке - Маргарет Трумэн

— Ты абсолютно прав, — согласилась она. — Это мне в тебе и нравится, Ник. Твоя трезвость и рассудительность.

— Тебе нужно было принять мое предложение, — сказал Ник.

Дарси позвонила ему в час ночи, когда он уже спал, и они проговорили около часа.

— Я знаю, ты прав, мне скучно без тебя.

— Одиночество не вечно, Дарси.

— Знаю. Жаль, я бросила курить. Мне не часто становится одиноко. Много месяцев я не будила тебя по ночам.

— Может быть, мне все же приехать? Я с удовольствием.

— Спасибо, Ник. Мне просто нужно было поговорить, а не с кем.

— Не знаешь никого, кто не стал бы возражать, что его подняли среди ночи? — рассмеялся Ник. — Постарайтесь уснуть, мадам.

— Да, сэр, спокойной ночи.

На следующее утро Мак и Анабела завтракали вошедшими в моду хлопьями, богатыми клетчаткой, с черникой и малиной, одновременно обсуждая события минувшего дня.

— Я согласен с тобой, — сказал Мак. — Пропавшие деньги могут иметь прямое отношение к убийству Полин. Но возможно, это и простое совпадение, а они торопятся обвинить ее.

— Сэм сказал, что в банке на счете Полин почти ничего не было, — проговорила Анабела, зачерпывая последнюю ложку хлопьев. — Вендель был ее душеприказчиком.

— А он знает об исчезнувших деньгах? — спросил Смит.

— Полагаю, что знает. Ведь он же председатель.

— По этой же причине он может узнать обо всем в последнюю очередь. Если эта история выйдет наружу, музей окажется в щекотливом положении.

— Сэма это и обеспокоило. Да, забыла сказать, что в музее была Айкенберг, когда мы заседали.

— Она там была? В связи с исчезновением денег?

— Джо Честер говорит, что нет. Он пришел с опозданием. Детектив снова расспрашивала его об убийстве.

— Гм, — задумчиво произнес Смит, ополаскивая в раковине чашки. — Что у тебя запланировано на сегодня? — спросил он сквозь шум воды.

— Несколько встреч, — ответила Анабела.

— Как, опять собрание в музее? У тебя дел, как в Совете национальной безопасности.

— Ты имеешь в виду ту компанию, что держится в тени и стоит на страже президентской власти, а заодно и демократии от выборов до выборов? Нет, все проще, моя встреча имеет отношение к поездке в Сан-Франциско.

— Ты едешь в Сан-Франциско? — удивленно переспросил Смит, закрывая кран. — И когда же?

— Разве я тебе не говорила?

— Нет.

— Через две недели, Смитсоновский и Думбартонский фонды организуют конференцию, посвященную искусству доколумбовой эпохи. Там соберутся коллекционеры и представители небольших музеев со всей страны. Мне позвонили из консультативного комитета фонда Думбартона при Гарвардском университете и пригласили приехать. Меня очень взволновало и заинтересовало это предложение.

— Могу себе представить. Надолго ты уезжаешь?

— На четыре дня. В пятницу уеду, в среду вернусь. Извини, если забыла сказать тебе об этом. Мне казалось, я говорила.

— Возможно, и так. Жаль, что твоя поездка не приходится на этот уик-энд. Хорошая причина не ходить на буффонаду театра «Три С».

— Не могу тебе в этом помочь, — рассмеялась Анабела. — Не хмурься, Мак, может быть, спектакль тебе и понравится.

— Не исключена и такая возможность.

Сценическая постановка убийства Филипа Бартона Ки конгрессменом Дэном Сиклсом должна была быть представлена на суд зрителей в субботу в парке имени Лафайета напротив Белого дома. В тот же вечер в Национальном музее архитектуры устраивался званый обед. Смит предпочел бы отправиться сразу на обед, пропустив театральное представление. Но Анабела посчитала это дурным тоном, все равно что прийти на свадебный обед, не побывав на самой церемонии.

— А ты?

— Что я?

— Чем ты собираешься заняться сегодня?

— Тем же, чем и ты, буду сидеть на разных заседаниях. Декан настаивает на изменении учебных планов, и мы собираемся по этому поводу. Мне не нравятся его предложения, но он — декан, мой начальник, а я — исполнительный солдат.

— Но сначала ты, не скупясь на слова, высказываешь свои замечания.

— В этом ты не права, — сказал Смит. — Я предпочитаю считать, что оперирую минимумом тщательно подобранных слов. Но тем не менее декан узнает мое мнение.

В этот день, казалось, по всему городу проходили разного рода собрания и заседания. Дарси Айкенберг предстояло побывать на четырех в Главном полицейском управлении на Индиана-авеню 300.

На первое она опоздала, потратив больше времени, чем предполагала, на опрос сотрудников Тирни в его Корпорации. Ее запоздалое появление вызвало резкое замечание начальника отдела научно-технических методов сурового ветерана Уолли Зенгера.

— Терпеть не могу делать замечания, Дарси, но дело Юрис не единственное, над которым мы работаем.

Айкенберг не придала особого значения его реплике, она взяла стул и села к столу, в центре которого стояла пишущая машинка с надписью «Кэнон» на черном футляре. Она работала от шести батарей.

— Итак? — спросила Айкенберг Зенгера.

— Нет никаких сомнений, найденные в ее квартире письма были отпечатаны на этой машинке.

— На машинке такого типа или конкретно на этой? — уточнила Айкенберг.

Зенгер удивленно поднял брови и что-то пробормотал себе под нос.

— Если я говорю, что письма напечатаны на этой машинке, значит, я и имею в виду именно эту конкретную машинку, — сказал он, глядя через стол на Дарси. — Мы купили еще четыре. Все выглядят одинаково, но в этом аппарате литеры «Т» и «М» получаются смазанно. Кроме того, на этой машинке установлены поля, а также верхние и нижние границы, соответствующие параметрам писем. Это определенно та же машинка.

— Отлично, — сказала Айкенберг, оглядывая собравшихся за столом. Двух детективов, которые принесли машинку, назначили помощниками Дарси в расследовании убийства Юрис. Трое других полицейских являлись сотрудниками отдела.

— Вернитесь в Национальный музей, — отдала распоряжение своим подчиненным Айкенберг, — и выясните, кто имел доступ к этой машинке и где она находилась большую часть времени.

— Мы взяли ее из комнаты, которую называют кабинетом управляющего, — ответил один из детективов.

— Она там постоянно находилась? Выясните это, пока не закончился рабочий день.

Отдел вещественных доказательств полицейского управления на протяжении многих лет служил объектом нареканий. Казалось, задача этого подразделения была предельно проста и ясна: регистрировать и сохранять вещественные доказательства, чтобы представить их затем в суде. Но иногда улики бесследно исчезали. Пропадали наркотики, конфискованные во время рейдов. Однажды Управление внутренних дел возбудило уголовное дело против полицейских, сначала конфисковавших наркотики, а затем продавших их тому же торговцу. Отмечались случаи исчезновения оружия. А обличительные документы, которые должны были быть использованы для привлечения к суду кое-кого из правительственных чиновников, бесследно пропадали, словно унесенные ветром в более веселые места.