Четыре друга эпохи. Мемуары на фоне столетия - Игорь Оболенский

За несколько лет до смерти сам Андрей Мелитонович вспоминал: «Позже, уже где-то в 34–35 годах, меня просили написать письмо брату с просьбой о его возвращении. Меня пригласили в определенное учреждение, повезли туда на черной машине и фактически приказали сочинить такое послание. Я не смог отказаться — писал какие-то странные фразы-полунамеки. Но как потом выяснилось, уже из рассказов Джорджа, он писем этих не получал».

В том же интервью «Заре Востока» Баланчивадзе рассказал и о том, что брат приглашал его к себе в гости и он очень хотел поехать. «Однажды он прислал мне в Ленинград письмо, в котором предложил вызвать меня. Не знаю, то ли пригласить, то ли навсегда. Честно говоря, мне хотелось погостить, но в Ленинградской консерватории мне ответили жестким отказом. Это звучало так: прогуляешь — вышвырнем вон».

В итоге встреча братьев произошла уже только в Москве.

— В номере дяди в гостинице «Москва» в первый день собрались мы с отцом, пианистка Мария Юдина и дирижер Паппе. Говорили о многом, Жорж рассрашивал папу о его жизни, рассказывал о себе. Мне запомнилось, с каким восторгом и гордостью Баланчин говорил о своем знакомстве с композитором Равелем. На следующий, кажется, день папа повел брата в гости к Дмитрию Шостаковичу. Не все могли принять у себя Баланчина — с ним было такое количество людей, что любой поход в гости больше походил на торжественный прием, нежели на простые дружеские посиделки.

Тогда же отец впервые увидел балеты брата. После первого спектакля к отцу подошел восторженный Арам Хачатурян и спросил: «Это что же мы видели?» Правда, потом в газетах появилась его статья о том, что такое искусство мы принять не можем. Но в те годы так было положено.

Говорили братья по-русски, на литературном русском языке. Жорж с большим уважением вспоминал Мелитона. Говорил, что в Америке, когда делал что-то не так, то, словно чувствуя упрек отца, прекращал это делать. К матери у него было другое отношение. Даже когда он был в Тбилиси, то на ее могилу, как мне показалось, поехал только потому, что мы его туда повезли.

А Мария Николаевна очень любила Георгия, все время думала о своем Жоле и беспокоилась о нем. Мне кажется, она скучала о нем даже больше, чем о ней. Бабушка прожила большую жизнь, около 90 лет. Мы с сестрой поначалу ее не любили, потому что она нас рано спать отправляла. Только потом поняли, какой она была замечательной женщиной. Честная, простая и очень богобоязненная, она каждый день ходила в церковь. Мы только потом узнали, что она была немкой. Стали искать историю ее фамилии. Оказалось, что ее отец был очень благородных кровей. Как-то к нам приехали из Америки и стали интересоваться ее происхождением. Хотели бабушку причислить к масонам. А заодно и Мелитона тоже. Но они не были никакими масонами и не могли ими быть.

У отца с Георгием был еще один брат, по отцу. У Мелитона ведь было много жен. Как, впрочем, и у Баланчина. Один из братьев отца и дяди был священником в Кутаиси. В роду у Баланчивадзе вообще было много священнослужителей — и отец Мелитона, и дед. Вот и его сын от первого брака, Аполлон, тоже стал священником. При этом до революции он был жандармским офицером. После того, как к власти пришли большевики, несколько лет провел в лагерях. По возвращении ему не разрешили жить в Тбилиси. И Аполлон переехал в Кутаиси, где и стал священником.

Во время своего первого приезда в Грузию Баланчин первым делом захотел побывать на могиле Мелитона. Он дал труппе однодневный отдых, и мы на поезде поехали в Кутаиси, где похоронен дед. Тогда же браться встретились с Аполлоном. Но та встреча была достаточно холодной.

С моим отцом у Жоржа отношения были теплые. Папа рассказывал, что в детстве брат был довольно скрытным. И ругал отца за его проделки. Их в шутку так и называли: папу — задериха, а Баланчина — неспустиха.

В семейных архивах сохранились некоторые письма Баланчина в Тбилиси. Жорж не всегда проставлял на своих посланиях числа. Датировать их можно лишь благодаря сообщениям Баланчина о своей очередной женитьбе.

Так, на бланке «11 EAST 77 th STREET NEW YORK” размашистым почерком он писал (авторская орфография сохранена):

«Дорогая мамочка!

Хочу тебя обрадовать новостью. Я женился несколько дней тому назад и прошу у тебя родительского благословения. Мою жену зовут Бригиттой, она норвежского происхождения. Прилагаю ее карточку. (Свадьба Баланчина с Бригиттой Хартвиг состоялась в 1938 году. — И. О.)

Мы вместе с ней делали картину в Холивуде. Она великолепная танцовщица и актриса. Разговариваю я с ней по английски и по французски, а по русски она понимает пока еще два слова. Постепенно буду тебе присылать снимки из разных театральных и фильмовых постановок.

Последний фильм который я делал в Холивуде с Бригиттой назывался «Голден Фолис», в нем я применил совершенно новый принцип танцев на экране. Фильм имел большой успех. Этим летом я опять буду в Холивуде для постановки нового фильма. Я думаю что наши фильмы к вам, на Кавказ, не доходят. Мамочка, попроси Андрюшу отдать переписать его балет, я ему пришлю деньги сколько будет нужно.

А кроме того пришли мне пожалуйста грузинские травы (специи), которые употребляют в харчо и другие блюда.

И пришли мне рецепт приготовления «сациви». Я очень люблю сам готовить.

И еще я был хотел иметь бурку черную, напиши мне, сколько будет стоить и я тебе вышлю деньги.

Бригитта и я крепко вас всех целуем и желаем здоровья и счастья.

Любящий тебя Георгий».

Неизвестно, дала ли Мария Николаевна сыну свое благословение. Но его совместная жизнь с Бригиттой, танцовщицей «Русского балета Монте-Карло» (а потому выступавшей под именем Веры Зориной), продлилась восемь лет. Одно время ходили разговоры о близкой дружбе Зориной и Марлен Дитрих, проводивших вместе дни и ночи. После Баланчина следующим мужем танцовщицы и актрисы стал голливудский актер Дуглас Фербенкс. А сам Баланчин, успевший затем в течение пяти лет побыть мужем балерины Марии Толчиф, в своем новом письме в Грузию сообщал брату об очередной женитьбе.

«Дорогой Андрюша.

Письмо твое получил. Посылаю тебе фотографию мою и моей жены TANAQVIL (она танцовщица). Мой постоянный адрес — 637 Madison Avenue New York City USA.

Целую тебя крепко — мою дорогую мамочку и моих милых племянников.

Твой брат Георгий».

Андрей Баланчивадзе, в отличии от брата, был женат один раз и навсегда. Его женой стала красавица Панна Джибладзе. Вообще, девушку звали Натальей. Но ее няня-полячка неизменно обращалась к своей подопечной, как к «панночке».

В итоге новое прозвище заменило избраннице Баланчивадзе официальное имя и даже в паспорте у нее было записано: «Панна Георгиевна Джибладзе».

Молодые люди познакомились в театре рабочей молодежи в Тифлисе и сразу поняли, что их встреча — это судьба. По настоянию мужа Панна ушла с работы и посвятила себя дому.

В Тбилиси Жорж Баланчин в первый визит пробыл недолго. Судя по его воспоминаниям, сделанным в конце жизни, столица Грузии не произвела на него особого впечатления. Для Баланчина была важна не архитектура, а люди. «Город людьми одевается», — говорил он. А во время своего приезда Баланчин был окружен таким вниманием КГБ, что простые люди не имели возможности даже приблизиться к нему.