Портрет Кровавой графини - Наталья Александрова

– В самом деле? – проговорила Надежда, чтобы показать свой интерес к рассказу.

– В самом деле. Все дело в том персонаже, который изображен на этом портрете.

– И кто же это?

– Это знаменитая венгерская графиня Батори. Елизавета, или Эржбета, Батори.

– Точно, Лида говорила, что на крышке медальона вензель – «Е» и «В»…

Имя показалось Надежде знакомым, но ничего конкретного она не могла вспомнить. Заметив это, антиквар пояснил:

– Эржбета Батори вошла в Книгу рекордов Гиннесса как женщина, совершившая самое большое в истории число убийств. Ее называют Кровавой графиней. Вместе с несколькими слугами она подвергла страшным пыткам и убила, по разным оценкам, от ста до шестисот молодых девушек.

– Ну надо же… – ужаснулась Надежда.

– Графиня Батори совершала свои злодеяния в конце шестнадцатого, в начале семнадцатого века, то есть этот портрет был создан при ее жизни, возможно, даже с натуры. Если действительно так, то это единственное прижизненное изображение графини Батори…

– Ужас какой! – Надежда невольно вздрогнула. – И что же, портреты серийных убийц всегда ценятся выше, чем портреты добропорядочных граждан?

– Как ни странно, действительно выше. Портреты известных исторических личностей всегда ценятся выше, чем анонимные изображения. А уж если персонаж окружен такой скандальной, чудовищной славой – цена поднимается еще выше. Скандальная слава всегда вызывает у некоторых людей повышенный интерес. Короче, я провел изыскания, составил подробное описание этой миниатюры и поместил ее изображение в известный немецкий каталог портретной миниатюры…

Надежда кивнула: она вспомнила альбом, который нашла в квартире детектива Кустикова.

Антиквар продолжил:

– И почти сразу на эту миниатюру нашелся покупатель. Крупный бизнесмен Никита Курбатов захотел ее приобрести. Он довольно часто приобретал произведения искусства и исторические редкости, составил даже большую, хотя и бессистемную коллекцию. Моя миниатюра произвела на него впечатление, кроме того, он считал, что имеет какие-то венгерские корни, и поэтому захотел купить портрет Кровавой графини.

Фамилия покупателя показалась Надежде знакомой, но она не смогла вспомнить, где видела или слышала ее.

– Короче, я продал портрет графини Курбатову, признаюсь, значительно дороже, чем купил его у Константина. – Перехватив неодобрительный взгляд Надежды, антиквар пояснил: – В этом нет ничего противозаконного или аморального. Я провел серьезную научную работу, установил происхождение портрета, установил изображенную на нем личность, при этом цена естественным образом повысилась. Но на этом история миниатюры не закончилась…

– Я нисколько в этом не сомневалась! – проговорила Надежда.

– Примерно год после того, как Курбатов купил портрет Кровавой графини, он попал в трагическую аварию. Его жена и сын погибли, сам он выжил чудом. И вскоре связался со мной – он хотел продать миниатюру и искал покупателя.

– У него что, стало плохо с деньгами? – уточнила Надежда.

– У меня тоже возник подобный вопрос, – кивнул собеседник, – но, как вы понимаете, клиентам такие вопросы не задают. Хотя через знакомых я узнал, что дела у Курбатова действительно пошли хуже. Однако сам он сказал мне, что хочет избавиться от этого портрета, потому что считает – именно он принес ему несчастье. Я не верю в такие вещи, но раз владелец хочет продать миниатюру, я стал искать покупателя. Тем более что Курбатов был согласен немного снизить цену. В итоге портрет приобрел известный галерист Кирилл Кожевников…

– Владелец галереи «Наследие»? – ахнула Надежда.

Теперь она вспомнила, где ей попадалась фамилия Курбатов. Ну да, ведь эта фамилия была упомянута в газетной вырезке в столе детектива Кустикова! Так же, как и фамилия галериста Кожевникова…

– Да, это именно он, – кивнул антиквар. – А вы знаете его?

– Не то чтобы знаю, – проговорила Надежда, – но слышала о нем и о его галерее. В связи со случившимся там пожаром…

– Да, действительно, это было громкое дело. При том пожаре погибло много ценных экспонатов, а сам Кожевников попал в больницу, но портрет графини уцелел. Но едва галерист вышел из больницы, сразу захотел избавиться от этой миниатюры. Как и Курбатов, он тоже поверил, что она приносит несчастья…

– У него были для этого основания! – пробормотала Надежда. – И он тоже обратился к вам?

– Нет, на этот раз я оказался в стороне. Ведь Кожевников – галерист, и у него были свои постоянные покупатели. Вот он и продал миниатюру одному из них…

Надежда ничуть не удивилась, когда антиквар сказал, что новым владельцем злополучного портрета стал крупный финансист, владелец инвестиционного фонда Анатолий Лютостанский. Правда, промолчала о своей догадке, иначе ей бы пришлось рассказать антиквару и о многом другом, а она предпочитала молчать и слушать.

Антиквар рассказал ей о самоубийстве Лютостанского, что не стало для Надежды новостью. И о том, что злополучный портрет снова поменял владельца. Инициатором продажи стал сын и наследник покойного бизнесмена, а новым покупателем – популярный эстрадный исполнитель Митя Залетный.

Певец прекрасно знал о мрачной истории портрета, о том, что тот приносит несчастье, но это его не остановило – Митя решил, что приобретение такого рокового артефакта создаст вокруг него дополнительный романтический ореол. Ореол-то, может быть, и появился, но просуществовал недолго, потому что меньше чем через год несчастный певец был съеден акулой на тропическом острове.

Теперь Надежда точно знала, каким расследованием занимался детектив Кустиков. По поручению Леденцова детектив проследил историю злополучного портрета, узнал, в чьих руках он побывал после того, как Константин продал его антиквару. А также выяснил, что все владельцы обладали портретом недолго и для всех это закончилось трагически.

Если бы Надежда не видела своими глазами собранные детективом газетные вырезки, она бы не поверила в такую цепь трагических событий. Ведь она была убежденной материалисткой и ко всякой мистике относилась с недоверием. Но с фактами не поспоришь…

– И что после этого случилось с портретом? – спросила Надежда, когда антиквар замолчал. – Где он сейчас? Кому принадлежит?

– А дальше было вот что… Несколько месяцев назад Константин Михайлович снова пришел ко мне. Ему явно было трудно начать разговор. Я терпеливо ждал, гадая, с чем он пришел. Снова хочет продать какую-то фамильную реликвию? Но я знал, что со времени нашей первой встречи Леденцов очень разбогател и вряд ли станет что-то продавать. Наконец Константин заговорил. Было видно, что слова даются ему с трудом. Он сказал, что продажа портрета была его ошибкой, самой большой ошибкой в жизни.

– Так и сказал? – переспросила Надежда. – Самой большой ошибкой?

– Да, я запомнил тот разговор слово в слово. – Антиквар взглянул на Надежду укоризненно – мол, зачем вы меня перебиваете?