История одной семейки - Кристина Нестлингер

Тети делали вид, что я — пустое место. Якобы я оскорбил тетю Лизи, когда она рыскала по моей комнате в поисках наркотиков. А тетя Труди игнорировала меня из солидарности с сестрой. Ну а бабушка была раздраженной, как никогда. То и дело отпускала язвительные замечания вроде: «вот что получается, когда растишь такого избалованного хулигана», или «его тоже надо сдать в детдом», или «я уже сто раз говорила, что однажды он преподнесет нам сюрприз».

О том, что я познакомился со своим отцом, никто не сказал ни слова. И никто не спросил, нравится он мне или нет, и вообще, каково это — в четырнадцать с половиной лет отправиться на поиски отца. Но меня это не напрягало. Напрягало меня то, что на следующее утро снова надо было отправляться в школу От этой мысли становилось тошно. После мрачного ужина в дамском обществе я сказал маме, что хочу перейти в другую школу. Она была против. Не стоит быть таким «нежным», считала она. Не надо драматизировать ситуацию, я же сам сказал, что эти мои злоключения — такая мелочь. У старушки уже была заготовлена справка от доктора Бруммера. Эта справка объясняла даже, отчего я тогда без разрешения смылся с занятий. Кошмарные, мучительные головные боли, причиной которых было что-то на латыни, почти свели меня с ума, поэтому-то я и не смог исполнять мой школьный долг. С такой справкой, сказала мама, я «легко выкручусь». А из-за одноклассников нечего ныть, в другой школе одноклассники точно не лучше. Твердой, как сталь, была мама. Мое возражение, что я в любом случае останусь на второй год, она отмела.

— Это мы еще посмотрим, — сказала она. И добавила: — Кстати, бери пример с Йоши. Ей-то завтра будет куда труднее вернуться в школу.

И я понял, что тут уж ничего не поделаешь!

Спать мне совсем еще не хотелось, и я пошел к Акселю. Тетя Фея кралась за мной, держась на почтительном расстоянии. Наверное, боялась, что я снова убегу. И скорее всего, считала меня совсем чокнутым, раз решила, что я могу сбежать босым и в махровом халате.

Аксель сидел в саду на террасе и жутко вонял. Потому что натерся средством от комаров. Вокруг в свете садовой лампы вились мотыльки.

— Я уже в курсе, что блудный сын вернулся, — приветствовал он меня. — Где был?

— У отца, — ответил я.

— То есть на кладбище для мотоциклистов, — подытожил Аксель и нагло, но дружелюбно ухмыльнулся.

— Точно, братан.

— С младшей сестричкой? — спросил он.

И подвинулся немного, чтобы я смог сесть рядом, у стены дома, между кустами сирени. Я сел. Он предложил мне жвачку Я отказался. Некоторое время мы молчали. Было полнолуние, из какого-то окна хрипел телевизор, из другого, гораздо тише, лилась непонятная музыка. Когда телек ненадолго замолк, стало понятно, что играют «We shall overcome». А где-то сзади, у кустов красной смородины, что-то шуршало. Я крикнул кустам:

— Фея, проваливай, пожалуйста! Я не удеру!

Шуршанье стало громче, и прихрамывающие шаги потихоньку удалились. Мы сидели, прислушиваясь к ним. Потом Аксель спросил:

— Братан завтра явится в пресветлый храм мудрости?

— Они меня туда загоняют.

— Ну и правильно, — сказал Аксель. — Почему это тебе, братан, все время должно везти больше, чем всем нам?

Я кивнул.

— Чего новенького с понедельника? — поинтересовался я, хотя на самом-то деле совершенно не хотел этого знать.

— Все устаканилось, — доложил Аксель, — предки Йо забились в свою норку, и почти все в классе его простили. Но не я. Гипотенузи весь урок пожертвовала на лекцию о правилах приличия, манерах, наркомании и нравственном разложении. А контрольная по математике оказалась легкой. Ты бы тоже ее написал. Только вот Солянка…

Аксель вздохнул и замолчал.

— А что с Солянкой? — спросил я, хотя совершенно не хотел этого знать.

Аксель мотнул головой, указывая на улицу.

— Полчаса назад я наконец-то от нее избавился. Она была у меня, чтобы выговориться!

— И что ей надо было выговорить?

— Свою любовь к тебе, — Аксель отогнал обнаглевшего мотылька. — Она посыпает голову пеплом. Из-за собственной ревности. И уверена, что ты именно поэтому сбежал. Тут ее не переубедить. Она не может смириться с тем, что ты делаешь что-то, что никак не связано с нею!

Аксель встал и потянулся, расправляя затекшие члены.

— Ах, братан во Христе! — сказал он. — Почему ты не остался там, куда убежал, и неважно, где это? Вчера я сидел тут, смотрел на небо, — Аксель кивнул на полную луну, — и представил, что вы вдвоем с Йоши эмигрировали туда. И потрясающе здорово устроились там, наверху. У меня прям на сердце потеплело от этих мыслей. Я уже был готов отправиться вслед за вами!

Аксель зевнул, кивнул мне, сказал «жаль» и через окно залез в свою комнату.

Я тоже сказал «жаль» и отправился домой.

Тетя Фея стояла в дверях.

— Жаль, — сказал я ей.

— Почему жаль? — спросила тетя Фея.

— Просто жаль, нипочему, — ответил я, — с сегодняшнего дня это повсюду рекомендуемая форма приветствия!

Я вошел в дом, а Фея проводила меня удивленным взглядом.

Медленно и бесцельно бродил я по дому. Дорис и Андреа сидели в Синей гостиной. Они разговаривали так тихо, что ни слова не разобрать.

Мама была в своей комнате. Я слышал ее бормотание. Наверное, она наговаривала что-то на диктофон. Тетя Труди и тетя Лизи сидели на кухне. Когда я проходил мимо открытой кухонной двери, они поглядели на меня с видом оскорбленной невинности. Бабушка торчала в гостиной, читала газету и что-то ворчала про ужасное положение вещей в мире.

Я пошел в свою комнату, бросил Константина Векера на проигрыватель, а себя на кровать, и выключил свет. Очень пусто и одиноко было мне после трех ночей бок о бок с Йоши. Я раздумывал о своем положении — и не только о постельном одиночестве. И понял, что я несчастлив. Ведь впереди маячит жизнь, где будет слишком мало Йоши и слишком мало Йоханнеса. А того, кто был во всем этом виноват, я так и не нашел. Но мне где-то даже нравилось быть несчастным. Несчастье ближе к счастью, чем хандра. Ведь тогда ты точно знаешь, чего тебе не хватает и от чего ты страдаешь. Если ты несчастен, можно тосковать о ком-то или о чем-то. Тоска — не самое худшее из чувств. Я тосковал по Йоши. Ей надо быть рядом со мной. Рядом со мной на луне! Но я уже выучил земные правила игры! Чтобы попасть на луну, сначала надо выучиться на пилота. И еще получить профессию, которая на луне нужна.

Да будет так, братан во Христе! Я выучусь на пилота. Даже если для этого придется зубрить математику-английский-латынь и жить под одной крышей с моими странноватыми дамочками. И через пару лет — я совершенно в этом уверен — мы с Йоши будем сидеть рядышком на обратной стороне луны. И смотреть вниз — безо всякого телескопа.