Семейство Тенявцевых - Юлия Шолох

⁂

Когда Максимилиан, убрав у домашних биотов настройки, которые позволяли им помогать на свадебном торжестве, вернулся в комнату, Виола сидела на берегу океана.

Она редко включала океан – такой: грозный, с бурлящими волнами и резкими порывами ветра.

И сейчас лежала на простом деревянном лежаке, в лёгком халате и с распущенными волосами, шевеля пальцами голых ног.

Точно простудится! Уже ведь не девочка.

– Милая! – недовольным голом начал Максимилиан, но тут жена обернулась. Лицо опухшее, глаза, полные слёз.

– Что произошло?

– Ничего. – Она быстро качнула головой. – Это я от счастья.

Максимилиан покорно вздохнул и уселся на соседний лежак.

– Можно я сделаю ветер не таким сильным?

– Конечно, извини.

Виола призвала свою Липучку.

– Выключи стены и ветер, аромат оставь.

– Слушаюсь. Выключаю стены и ветер.

Раздался щелчок и комната вернула свой обычный вид – окна, стены, мебель, полосатый ковёр на полу.

– Так отчего ты плакала?

Виола тут же заново всхлипнула.

– От счастья… Ты видел? Они так прекрасны…

Максимилиан хмыкнул. Да, пара вышла и правда чудесная, но лить по этому поводу слёзы? Какие они всё же, женщины, эмоциональные.

– Не поздно ли плакать?

– Да я весь день пыталась. – Виола достала платочек и стала комкать его в руках. – Но кто же мне позволит! Чуть стоит хлюпнуть носом, как толпа дочерей начинает вопить на ухо: «Что случилось, мама? Что произошло. Скажи, не пугай нас!» И приходилось успокаиваться, чтобы не наводили панику. Молоды ещё, не понимают, что иногда хочется просто всласть поплакать.

– Ну, тогда можешь плакать, – мужественно предложил Максимилиан, хотя, как и каждый мужчина, не переносил женских слёз. Однако чего только не сделаешь ради счастья любимой жены.

Виола тут же воспользовалась предложением и зарыдала с новой силой:

– Я так рада, так рада, что они сошлись! Господин Бослонцев великолепный человек, они будут счастливы.

– Целиком и полностью в этом убеждён. И если уж пошла о том речь, разве ты не должна вместо того чтобы плакать, торжествовать? Всё случилось, как ты хотела. Господин Бослонцев, несмотря на свою упёртость и нежелание жениться, сдался и сделал нашей дочери предложение. А Нинель так гордилась, что «спасла» сестру, что даже не заметила, что в спасении Яу не нуждалась. И это всё твоя заслуга.

Виола, вздохнула, расправила платочек и вытерла глаза.

– Ну что ты, Максик! Это не я.

– Да? – удивился он. – Разве это не ты сказала, что Яу следует встретить…

– Ах, это всё ерунда. – Виола откинула голову, прикрыла глаза и улыбнулась. – Что бы там я не планировала, что бы ни выдумывала… это неважно. Можно сколько угодно сводить двоих, знакомить, подстраивать встречи, но большего… Большего нельзя запланировать. Никогда ничей мозг не способен предугадать, будут ли двое вместе.

– А кто тогда способен?

– Кто? Судьба. Лишь она одна.

Максимилиан хмыкнул и решил, что, если уж у жены случился романтический настрой, лучше не провоцировать и помолчать, иначе придётся слушать о любви и судьбе до утра.

⁂

Утром молодожёны прилетели в забронированный домик на острове в Тихом океане. Конечно, и остров, и домик были идеальными, глаз не отвести, однако они смотрели только друг на друга.

И конечно, первым делом они поспешили консумировать брак. Всё случилось тут же, белым днём, под крики каких-то крошечных обезьянок, под белой занавеской, трепещущей от порывов ветра. Эрим был так упоительно настойчив, что в его руках, пожалуй, растаяла бы и глыба льда, что уж говорить о влюблённой девушке.

Нинель совершенно определённо могла сказать, что ни с кем другим подобное никогда бы не допустила. А попробовав второй раз, третий и десятый, добавила – да, никто другой, совершенно точно!

Целый месяц они прожили в идеальном мире, вдвоём, почти не отрываясь друг от друга, ну разве только чтобы посетить места уединённые. А после вернулись домой, и вдруг Нинель оказалась перед выбором.

– Как это жить в городе? – недоверчиво спросила она, когда флайка везла их обратно. Кожа всё ещё ощущала лучи солнца, под которым они загорали не более часа назад, тело находилось в приятной истоме после занятий, которыми они занимались с мужем полчаса назад, и думать о чём-то бытовом было весьма затруднительно.

– Почему ты удивляешься, милая? Разве это не было понятно с самого начала? Жена должна жить с мужем, я живу в городе. Значит, ты переедешь ко мне. Ты же не думала, что я смогу бросить работу и переехать жить в ваш дом к вашей семье? Или, что звучит ещё более нелепо, что мы станем жить раздельно, каждый сам по себе, как до свадьбы?

Нинель стыдно было признаться, что она не думала вовсе, как там будут обстоять дела после свадьбы. Её интересовали немного другие вещи, которые, впрочем, уже стали понятными.

– Да, но… Так странно, что теперь я стану жить в другом месте. В шумном городе. Кажется, я к такому не готова.

Эрим молча взял её руку, поцеловал пальчики и улыбнулся.

– Не волнуйся, ты сама не заметишь, как всё наладится. Поверь, такому живому и общительному существу, как ты, везде будет хорошо. Вот увидишь, ты быстро найдёшь себе дело по душе. А пока по возвращению навестим твою семью, убедимся, что они никуда не делись и в любой момент будут рады тебя видеть.

«Живому и общительному, найдёшь себе дело» – прямо польстил. Нинель промолчала, решив, что о её лени, о которой в их местности ходили легенды, лучше не упоминать, возможно, мужу сейчас это покажется совсем не смешным. Значит, в гости, к родителям, а там посмотрим.

Так и вышло. Вернулись в город они в четверг вечером, не успела Нинель в пятницу днём изучить своё новое жилище, как вечером уже летела на ферму Тенявцевых.

Семья так радовалась приезду Нинель с Эримом, что ни о чём другом, кроме как об их путешествии и планах, не могла говорить. И всё же перед сном, пока Эрим с господином Бослонцевым задержались в гостиной, обсуждая какие-то бесконечные важные дела, Нинель смогла зайти к Марии, где также нашла Яу. Сёстры по старинке упали на кровать Марии и принялись болтать, щекотать друг друга и смеяться.

Нинель долго рассказывала о своём муже и как она его обожает, и как приятно на него смотреть и слушать, даже Яу не смогла найти в её замужестве ничего дурного, о чём прямо сказала:

– Ты прекрасно выглядишь и кажешься совершенно счастливой, – улыбнулась Мария, которая почти весь вечер прятала глаза и по бледности всё так же сливалась со своими светлыми волосами.

– Да, я и правда счастлива.