Жизнь, какой мы ее знали - Сьюзан Бет Пфеффер

Тут есть некоторая неловкость. Я, вообще-то, боюсь визитов Питера. Он всегда приходит с гостинцем, пусть даже с банкой шпината. Но кажется, единственные доступные ему темы для разговора – это болезни и смерть.

Однако после приглашения вид у него стал до того довольный, что я порадовалась, – завтра он придет на настоящий ужин и проведет приятный вечер, пусть даже в странной компании его как-бы-подружки, ее детей, ее бывшего мужа, беременной жены бывшего мужа и, само собой, миссис Несбитт.

В коридоре по дороге к лестнице я нос к носу столкнулась с Дэном. Это было так неожиданно, что я аж вскрикнула. Он тоже был в шоке.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, не дав ему шанса задать тот же вопрос мне.

– У меня мама здесь, – ответил он. – Западный Нил. Вроде поправляется. Но две последние недели тяжко пришлось.

Мне стало ужасно стыдно за то, что я злилась на него.

Дэн взял меня за руку:

– Мне нужно тебе кое-что сказать. Ты сейчас куда?

– На лестницу. В смысле домой поеду.

– Я провожу тебя вниз, – сказал он и отпустил мою руку, что меня огорчило. Почему-то я думала, что его ладонь скользнет к моей и мы пойдем, держась за руки, как раньше. Вместо этого мы шагали рядом как два совсем чужих человека, каждый со своими заботами в голове.

Мы вышли на улицу к велопарковке, где я оставила свой велик на цепи с двойным замком.

– Миранда, – произнес Дэн и замолчал.

– Все нормально. Говори.

– Я скоро уеду. Наверное, в следующий понедельник. Уехал бы раньше, но хотел убедиться, что мама выкарабкается.

Я подумала о Сэмми, папе и Лизе и сколько еще людей исчезнут из моей жизни.

– А ты уже знаешь куда?

Дэн помотал головой.

– Сначала мы думали ехать все вместе. Мама, папа и я. В Калифорнию – там живет моя сестра. А потом нашли ее имя в списке. Вот так и доходят новости. Никто не сообщает. Просто обнаруживаешь в списке имя. Папа принял это нормально. Не сходил с ума, ничего такого. Но мама впала в истерику, отказывалась верить, и я сказал, что, если придумаю как – поеду.

Мне хотелось сказать ему, как я сочувствую. Хотелось поцеловать его, обнять, утешить. А я просто стояла и слушала.

– Папа сказал, это ошибка, и надо продолжать жить, что мама совершенно не в себе и не надо ее слушать, – рассказывал он. – Ты не знаешь, каково это. Я рад, что не знаешь. Рад, что это пока не коснулось тебя, Миранда. И надеюсь, не коснется. Когда наступило лето, было непонятно, что же мне делать. Поэтому я плавал. Думал влюбиться в тебя, но это казалось ужасно нечестным по отношению к тебе и к себе самому. Потому что папа решил, что мне все-таки надо уехать. Это он придумал план и посвятил в него сначала меня, а уж потом маму, так как знал, что она снова впадет в истерику. Он обменял машину на мотоцикл и научил меня водить его. Я не хотел уезжать. Не хотел оставлять семью и тебя. Но папа настаивал, и я бы уехал еще несколько недель назад, если бы мама не заболела. Мы с папой оба беспокоились, что, если я уеду до ее выздоровления, она не выдержит. Но сейчас она пошла на поправку, и мне надо выдвигаться, пока погода еще нормальная. Папа говорит, через пару недель начнутся заморозки.

– В августе?

Дэн кивнул:

– Он считает, нам повезет, если доживем до сентября без сильных морозов. Твоя семья думает насчет переезда?

– Отец и мачеха да, – ответила я. – Они побудут у нас несколько дней, а потом уезжают на запад.

– Может, встречу их по дороге, – сказал Дэн. – Миранда, мне бы так хотелось, чтобы все было по-другому. Хочу, чтобы ты знала, – ты нравилась мне задолго до всего этого. Я просто собирался с духом, чтобы пригласить тебя на выпускной.

А я стояла и думала о том, как много значило бы для меня это приглашение.

– Я бы согласилась. Может быть, в один прекрасный день мы еще сможем пойти на выпускной.

– Если я окажусь здесь, то все в силе. Постараюсь писать, но не уверен, что письма будут доходить. Я никогда не забуду тебя, Миранда. Что бы ни случилось, буду помнить тебя и Мельников пруд. Это лучшее, что со мной было.

Мы поцеловались. Чудно́, сколько значил для меня этот поцелуй. Возможно, мне больше никогда не придется целовать парня – так, как я тогда поцеловала Дэна.

– Мне надо возвращаться, – сказал Дэн. – А то мама меня потеряет.

– Удачи тебе. Надеюсь, в том месте, где ты устроишься, будет лучше.

Мы снова поцеловались, но это был всего лишь краткий прощальный поцелуй. Дэн зашагал обратно в больницу, а я стояла и смотрела ему вслед.

Ну да, Дэн считает меня везучей, потому что меня «не затронуло» все происходящее. Ясно, что так и есть. Думать по-другому – это предаваться жалости к себе. Но иногда я задаюсь вопросом, не лучше ли, чтобы в тебя сразу прилетела бомба с новостями о смерти кого-то близкого, чем изо дня в день тянуть лямку существования в неизвестности.

Хотя, на самом деле, конечно, не лучше. Дэн потерял сестру, а я никого не потеряла. По крайней мере из моих родных, насколько мне известно, никто не умер. И Дэн точно так же должен тянуть лямку существования, только у него еще и мама была при смерти.

Честно, я знаю, мне повезло.

Но мое сердце практически разбито – до того жаль, что он не пригласил меня на выпускной в мае. Это навсегда осталось бы со мной. А теперь поезд ушел и мне даже мечтать не приходится о чем-то столь же чудесном.

2 августа

Какой пир!

Мама и Лиза испекли хлеб (с остатками дрожжей). Ясное дело, обычный салат приготовить не из чего (поразительно, о чем только не начнешь скучать! Кто бы мог подумать, что мне будет не хватать листьев айсберга?), но мама открыла банку стручковой фасоли и банку просто фасоли, перемешала все это с оливковым маслом и уксусом и провозгласила «двухфасолевым салатом». Главным блюдом были спагетти с мясным соусом. Конечно, мясо из банки, но я уже и забыла, когда мне в последний раз доводилось есть обычную говядину, разве что во сне. За овощи сошли грибы.

Питер принес аж две бутылки вина, белое и красное, поскольку не знал, что будет на ужин. И мама разрешила нам с Джонни выпить по бокалу, потому что, ну елки, мир катится к концу, можно и гульнуть.

Миссис Несбитт приготовила десерт. Сделала меренговые формочки из порошкового яичного белка и заполнила их шоколадным пудингом.

Ели на веранде. Накрыли складной металлический стол, постелили красивую скатерть и притащили столовые стулья из гостиной. Мама зажгла свечи, в печке гудел огонь.

Мама всегда гордилась своим кулинарным искусством. Вечно пробовала новые рецепты. В том мире, каким он был, она никогда в жизни не подала бы на стол мясо или грибы из банки. Но сегодняшний ужин тоже вызвал у нее гордость и душевный подъем. И мы не меньше нахваливали десерт миссис Несбитт.