Путешествия по Европе - Билл Брайсон

Администратор назвал мне какую-то фантастическую цену за одноместный номер, но я покорно принял ее и был препровожден в комнату на самом медленном лифте в мире 112-летним портье, от которого узнал, что ресторан уже закрыт, а в номер еду не подают. Он сообщил об этом, почему-то с долей гордости, и добавил что бар будет открыт еще двадцать пять минут, и я могу успеть перекусить там. Он весело прищелкнул пальцами, показывая, что сильно в этом сомневается.

Мне очень хотелось в туалет и нужно было спуститься в бар до закрытия, но портье считал, что должен показать все находящееся в комнате, таскал меня за собой, демонстрируя душ и телевизор, показывая, где находится шкаф. «Благодарю вас. Сам бы я никогда не нашел этот шкаф», — сказал я, сунув тысячу лир в его карман и подталкивая к двери. Я не хотел быть грубым, но чувствовал, плотину у меня в штанах вот-вот прорвет, и мне придется иметь дело с чем-то вроде пожарного шланга под бешеным напором. Этого, к счастью, не случилось. Вот уж, действительно, счастье! Я умылся, схватил какую-то книгу и поспешил к лифту. Нажал на кнопку «Вниз», посмотрел на часы. Не так плохо. У меня было еще двадцать пять минут — достаточно для того, чтобы выпить пива и съесть все, что предложат.

Но лифт не пришел. Я решил спуститься по лестнице запасного выхода. Перескакивая через две ступени — вся моя жизнь зависела от этого пива и сэндвича! — я нашел в конце пути дверь под висячим замком и табличку, которая гласила: «В случае пожара здесь складируются тела». Не давая себе отдыха, я бросился на первый этаж. Дверь там тоже оказалась заперта. Сквозь маленькое окошко я видел бар, темный и уютный, все еще полный людьми. Кто-то играл на пианино. На каждом столе стояли вазочки с орешками и фисташками. Я постучал в дверь, подергал за ручку, но никто меня не слышал, так что пришлось проскочить на второй этаж и, слава Богу, там дверь была не заперта. Я направился прямо к лифту и нажал кнопку «Вниз». Спустя мгновение, звякнув, загорелась кнопка «Вверх», двери раздвинулись, и показались трое японцев в одинаковых синих костюмах. Я объяснил им жестами, что нам не по пути, и что мое нежелание присоединиться к ним никак не связано с нападением Японии на Перл Харбор во время Второй мировой войны. Мы обменялись понимающими кивками, и дверь закрылась.

Я снова нажал на кнопку «Вниз», лифт немедленно открылся, а в нем стояли те же японцы. Так повторялось четыре раза, пока до меня дошло, что я каким-то образом отменил их заказ на движение вверх, поэтому отступил в сторону и дал им возможность уехать. Я прождал целых две минуты, отдышался, пересчитал оставшиеся дорожные чеки, посмотрел на часы — десять минут до закрытия! — и нажал кнопку «Вниз».

Немедленно двери открылись — за ними опять стояли трое японцев. Я импульсивно вскочил в лифт и встал рядом с ними. Не знаю, подтолкнул ли лифт лишний вес или что-то еще, но мы начали подниматься со скоростью около двух футов минуту. Лифт был крошечным. Мы стояли так тесно друг к другу, что в некоторых странах нас могли бы арестовать за гомосексуальные наклонности. Поскольку я находился с ними нос к носу, то счел необходимым завести вежливую беседу.

— Бизнесмены? — спросил я.

Один из них отвесил вежливый, ничего не означающий поклон.

— В Италии по бизнесу? — уточнил я. Это был глупый вопрос. Кто ездит на отдых в синих костюмах?

Японец снова поклонился, и я понял, что он даже приблизительно не представляет, о чем я его спросил.

— Вы говорите по-английски?

— А… нет, — неуверенно произнес второй японец, слегка покачиваясь, и до меня вдруг дошло, что они все были вдребезги пьяны. Я взглянул на третьего, и он кивнул еще до того, как я задал вопрос.

— Вы, ребята, были в баре? — Вежливый непонимающий поклон. Мне начинал нравиться этот односторонний разговор.

— Похоже, вы здорово набрались там. Надеюсь, что никому не станет плохо, — добавил я беспечно.

Лифт полз и полз, и, наконец, с глухим стуком остановился. «Ну вот, джентльмены, восьмой этаж. Выходите».

Стоя в холле, они повернулись ко мне и хором сказали: «Buon giorno».

«И вам очень хорошего buon giorno», — быстро ответил я, нажимая на кнопку номер 1.

Я прибежал в бар за две минуты до закрытия, хотя на самом деле он уже был закрыт. Сверхусердный официант успел собрать все тарелочки с орехами, пианиста нигде не было видно. Но все это не имело значения, потому что никаких закусок там не подавали. Я вернулся в свой номер, заглянул в мини-бар и нашел там два крошечных пакетика, в каждом по четырнадцать земляных орешков. Это оказалось единственной едой среди многочисленных бутылок с безалкогольными и алкогольными напитками. Стоя возле мини-бара и поедая арахис по одной штуке, чтобы растянуть удовольствие, я случайно бросил взгляд на карточку с ценами и обнаружил, что эта легкая закуска обошлась мне $4.80.

Утром я переехал в отель «Коралло» на Виа Насьонале. В комнате не было телевизора, но зато была бесплатная шапочка для душа, и она была на 50 тысяч лир дешевле. Я никогда не видел такую маленькую, как там, ванную комнату. Она была такой крохотной, что в ней не было места даже для душевой кабинки. Надо было просто закрыть дверь в ванную комнату и поливать из душа все, что там было — унитаз, раковину, вчерашний номер «Guardian» и свое свежее белье.

В отрочестве, когда приходилось бывать в людных местах, я всегда представлял, что у меня есть лучевой пистолет, которым я могу испарить всех, кто мне не нравится — бездельников, близнецов в одинаковых одеждах, детей по имени Джуниор и Чип. Я всегда воображал, как иду сквозь толпу, стреляя в выбранные мишени и крича: «Прочь с дороги! Отбросы!» Во Флоренции, куда бы я ни пошел, мне хотелось того же. Город был набит туристами и людьми, пытавшимися им что-нибудь продать. В 1972 году Флоренция тоже ломилась от народа, однако тогда стоял август, и это меня не удивило. Но в этот раз был будний день не отпускного месяца апреля, а народу было еще больше. Я спустился к дворцу Уффици, обошел вокруг Пьяцца делла Синьория, других достопримечательностей в старом городе, и всюду было одинаково — толпы людей, почти все иностранцы.

Японцы здесь шатались сотнями — не только традиционные пожилые туристы с фотокамерами, но также студенты, молодые пары и путешественники с рюкзаками за спиной. Их было не меньше, чем американцев, а кроме них были полчища немцев и австралийцев, скандинавов и голландцев, англичан и так далее и так далее. Удивительно, как много людей может вместить один город. Во Флоренции ежегодное соотношение приезжих к местному населению составляет четырнадцать к одному. Какой город может сохранять подобие самостоятельной жизни, когда он так переполнен? Ясно, что никакой.

Конечно, это лицемерие — ругать туристов, когда сам являешься одним из них. Но нельзя не признать, что массовый туризм разрушает те самые достопримечательности, из-за которых возник. И ситуация ухудшается, поскольку японцы и другие богатые азиаты-туристы становятся все более наглыми. А теперь к этому добавились еще и десятки миллионов восточных европейцев. Боже, помоги нам всем!