Форрест Гамп - Уинстон Грум

— А где она может быть?

— Пока тоже не знаю, — говорю я, — но постараюсь выяснить как можно скорее.

— Похоже, тебе понадобится помощь, — говорит он.

Я пристально посмотрел на Дэна. Было видно, как в зарослях волос у него блестят глаза. Что-то говорило мне, что это ЕМУ, а не мне, нужна помощь. Только мне было все равно.

Так как дождь не перестал и ночью, то мы с Дэном отправились в благотворительную ночлежку, и Дэн заплатил по полдоллара за наш ужин, и еще по четвертаку за кровати. У них так устроено, что если вы слушаете их проповедь, то ужин дают бесплатно, только Дэн сказал, что он лучше будет спать на улице под дождем, чем тратить драгоценное время на слушание всякой христианской ерунды о том, как устроен мир.

Наутро Дэн одолжил мне доллар, я нашел телефон и позвонил Мози, тому самому, что играл на ударных в «Треснувших яйцах». Как я и думал, он оказался на месте, и очень удивился, услышав мой голос.

— Форрест! Вот это да! — сказал Мози. — А мы думали, что тебя уже на свете нет!

Он сказал, что «Треснувшие яйца» распались — деньги мистера Фиблштейна они проели или растратили, а после второй пластинки их никто больше не покупал. Мози сказал, что теперь слушают другую музыку — что-то вроде «Роллин Стонов» или «Игл», а большинство парней из «Треснувших яиц» разъехалось в поисках настоящей работы.

Еще он сказал, что о Дженни он тоже давно не слышал. После того, как она укатила в Вашингтон бороться за мир, а меня арестовали, она вернулась в группу на несколько месяцев, но что-то в ней изменилось. Сначала она перестала кричать на сцене и им приходилось заполнять паузу музыкой, а потом стала пить водку и опаздывать на концерты, и только они собирались предупредить ее, как она сама уехала.

Мози сказал, что ему показалось, что это все из-за меня, только она никогда об этом не упоминала. Через пару недель она уехала из Бостона, сказал, что поедет в Чикаго, и после этого он вот уж как чего о ней не слышал.

Я спросил, не знает ли он, как ее найти, и он сказал, что у него есть старый номер, который она ему дала перед отъездом. Он куда-то отошел, и когда вернулся, продиктовал мне номер.

— Больше, старик, ничем не могу тебе помочь, — сказал он потом.

Я сказал ему, чтобы он держался, и если буду в Бостоне, обязательно его навещу.

— А ты все еще играешь на гармонике? — спросил Мози.

— Да, временами, — ответил я.

Я вернулся, занял у Дэна еще доллар и позвонил по номеру в Чикаго.

— Дженни Керран? Дженни? — ответил какой-то парень. — А, помню, помню! Милая бабенка! Давно ее не видел.

— Вы знаете, где она может быть сейчас?

— Она сказала, что поедет в Индианополис. Но кто знает? Вроде бы она нашла там работу на «Темперере».

— На чем?

— «Темперер» — это шинный завод. Ну, они делают шины для автомобилей.

Я сказал ему спасибо и вернулся к Дэну, рассказал ему об этом.

— Ладно, — сказал Дэн. — В Индианаполисе я никогда не был. Говорят, осенью там здорово.

Мы попытались выбраться из Вашингтона автостопом, но нам не везло. Один парень довез нас на грузовике до окраины, но больше нас никто не хотел брать. Наверно, мы слишком странно выглядели — Дэн на своей тележке, и громила вроде меня. Тогда Дэн говорит, а что бы нам не поехать на автобусе, деньги у нас есть. Но мне, говоря по правде, не хотелось брать его деньги. И все же мне показалось, что будет правильным выбраться сейчас из города. Так мы сели на автобус до Индианаполиса. Я посадил Дэна рядом со мной, а тележку поставил на верхнюю полку. Всю дорогу он хлестал красное вино и жаловался на то, в каком дерьмовом мире мы живем. Наверно, он был прав. Не знаю. Ведь я-то, в конце концов, всего лишь идиот!

Нас высадили из автобуса в центре Индианаполиса, и мы встали на улице и стали думать, что делать дальше. Но тут подходит полисмен и говорит: «Нечего тут вам ошиваться!» Пришлось двигаться. Дэн спросил одного парня, где тут шинный завод «Темперер», и оказалось, что это за городом. Мы двинулись туда. Вскоре тротуары кончились, и Дэну нельзя было толкать тележку. Тогда я взял его под мышку, тележку под другую, и мы пошли дальше.

Примерно к полудню мы увидели большую вывеску: «Шины Темперер». Значит, мы пришли. Дэн сказал, что подождет снаружи, а я пошел внутрь и спросил у женщины за столиком, не могу ли найти Дженни Керран. Та посмотрела в какой-то список и сказала, что Дженни работает в «переработке», но туда нельзя входить посторонним. Я стоял там, не зная, что сказать, а женщина говорит:

— Слушай, милок, у них через пару минут обед, так что подожди там, снаружи, может быть, она выйдет. — И так я и сделал.

Из здания начали выходить разные люди и тут я увидел Дженни! Она вышла из двери и уселась на небольшой лужайке, под деревом, достала пакет с бутербродами. Я подкрался к ней, и говорю:

— Ну как, вкусные бутерброды!

А она даже не обернулась. Она просто сказала:

— Форрест, это ты!

Должен вам сказать, что это была самая счастливая встреча в моей жизни. Дженни обнимала меня и плакала, и я тоже, а все остальные из «переработки», стояли вокруг и удивлялись, что такое стряслось. Дженни сказала, что работа кончается часа через три, и мы пока можем пойти в пивную напротив и пропустить пару пива, а потом она нас отвезет к себе.

Мы пошли в пивную, и Дэн начал хлестать вермут, потому что красного у них не было, к тому же, сказал он, у вермута «букет» получше.

Тут было еще много парней, они играли в дартс, пили и упражнялись в арм-реслинге. Один парень был, наверно, самым могучим, потому что время от времени к нему подходили другие парни и пытались победить его, но не могли. К тому же они ставили на победителя деньги, от пяти до десяти долларов.

Через какое-то время Дэн мне шепчет:

— Форрест, как ты думаешь, ты мог бы одолеть эту гориллу?

Я говорю, что не знаю, а Дэн говорит:

— Ладно, вот пять баксов, я на тебя ставлю.

Ну тогда я подхожу к парню и говорю:

— Не будете ли вы против, если я попробую потягаться с вами на руках?

Он так ухмыльнулся, посмотрел на меня и говорит:

— Пока у тебя есть деньги, валяй.

Ну, я уселся напротив, и мы схватили друг друга за руки. Кто-то крикнул: «Пошел!» и мы начали бороться. Этот парень шипел и завывал, словно мартовский кот, только через десять секунд я положил его руку на стол, и тем победил. Остальные парни собрались вокруг нашего стола и начали стонать и охать, и я услышал, как радостно вопит Дэн.

Зато тот другой парень был не очень-то рад, он заплатил мне пять баксов и вышел из-за стола.

— У меня просто соскользнул локоть, — сказал он, — но в следующий раз, когда ты тут окажешься, я еще с тобой потягаюсь, парень, усек? — Я кивнул и вернулся за столик, где сидел Дэн, отдал ему деньги.