Форрест Гамп - Уинстон Грум

Слышали бы вы, как они вопили, когда я сделал Большого Жернова, который вышел на ринг, оклеив тело стодолларовыми бумажками. А потом был «Удивительный Эл» из Амарилло, и я сделал его при помощи бостонского захвата, и получил звание чемпиона Западных штатов. А потом я боролся с Гигантом Джуно, он весил почти двести килограмм, и на нем была леопардовая шкура, а в руке — картонная дубинка.

Но вот однажды вечером приходит Дженни с работы и говорит мне:

— Форрест, нам нужно поговорить.

Мы пошли на улицу, пристроились у небольшого ручья, и она мне говорит:

— Форрест, мне кажется, ты слишком увлекся этим реслингом.

— Что ты имеешь в виду? — удивился я, хотя чувствовал, к чему она ведет.

— Ты знаешь, что мы заработали уже почти десять тысяч долларов, это почти вдвое больше, чем нужно для разведения креветок, по подсчетам Дэна. И я хочу тебя спросить — неужели тебе нравится каждую субботу выходить на ринг и строить из себя дурака?

— Но я вовсе не строю из себя дурака! — возразил я. — Просто я должен радовать моих болельщиков. Ведь я теперь очень популярен! Нельзя же вот так все бросить и уехать.

— Это все чушь, — говорит Дженни. — Кого ты называешь «болельщиками» и что такое эта твоя «популярность»? Те, кто готовы платить за это отвратительное зрелище — просто дебилы. Подумать только, взрослые мужчины выходят на сцену в раковинах и делают вид, что калечат друг друга! Стоит только подумать, как они себя при этом называют — «Растение»! «Какашка»! — и в конце концов, ты, «Дурачок»!

— Ну и что тут плохого? — спросил я.

— Как ты думаешь, что я должна переживать, когда я знаю, что мой парень, которого я люблю, прославился в качестве «Дурачка» и каждую субботу выставляет себя на потеху — даже по телевизору!

— Но ведь за это неплохо платят, — говорю я.

— Черт с ними, с деньгами, — говорит Дженни. — мне не нужны эти долбанные деньги!

— Неужели есть такие люди, которым не нужны лишние деньги? — недоуменно спросил я.

— Только не такой ценой, — говорит Дженни. — Я хочу сказать, что пора нам найти себе место, где мы могли бы жить спокойно, а ты мог бы найти хорошую работу — ну, например, этот креветочный бизнес. Мы купили бы маленький домик, с садом и собакой, и даже, может быть, завели бы детей. Лично мне хватило той славы, которую я получила в «Треснувших яйцах», и ничего хорошего из этого, кстати, не вышло. Я не стала счастливой. Мне уже почти тридцать пять лет, и мне уже хочется спокойной жизни….

— Ладно, — говорю я, — мне кажется, что все-таки МНЕ принадлежит последнее слово — продолжать мне что-то делать, или не продолжать. Я же не собираюсь заниматься этим всю жизнь — просто сейчас оказалось самое подходящее время.

— Ладно, а я тоже не собираюсь болтаться тут и ждать, пока тебе надоест, — сказал Дженни. Только я тогда не поверил, что она это всерьез.

После этого я провел еще пару матчей, и само собой, оба выиграл. И вот звонит как Майк мне и Дэну из своего офиса, и говорит:

— Парни, на этой неделе нужно будет встретиться с Профессором.

— Кто это еще такой? — спрашивает Дэн.

— Он из Калифорнии, — говорит Майк, — там считается очень крутым. Тоже метит на звание Чемпиона Запада.

— Я готов, — говорю я.

— Но вот какое дело, парни, — говорит Майк. — На этот раз ты, Форрест, должен будешь поддаться.

— Поддаться? — говорю я.

— Поддаться, — отвечает Майк. — Понимаешь, ты уже давно выигрываешь, месяц за месяцем. Неужели неясно, что пора бы и проиграть, чтобы поддержать немного популярность?

— С чего это?

— Очень просто. Публика любит несчастненьких. А когда побеждаешь после поражения, ты смотришься гораздо лучше.

— Мне это дело не нравится, — говорю я.

— Сколько ты платишь? — говорит Дэн.

— Два куска.

— Мне это не нравится, — говорю я.

— Два куска — это куча денег, — говорит Дэн.

— И все-таки мне это не нравится, — говорю я.

Но мне пришлось согласиться.

В последнее время Дженни вела себя как-то странно. Но я решил, что все дело в нервах. А потом она приходит домой и говорит:

— Форрест, я на пределе. Пожалуйста, не ходи туда и не борись.

— Но я должен, — говорю я. — К тому же, все равно мне придется поддаться.

— Поддаться? — спрашивает она. Я объяснил ей идею Майка, а она отвечает:

— Какая гадость, Форрест, это просто ужасно!

— Это мой мир, — отвечаю я ей — вроде это соответствовало моменту.

Ладно, через день-другой приходит Дэн домой и отзывает меня для разговора.

— Форрест, мне кажется, я нашел решение всех наших проблем.

Что же он такое нашел, спрашиваю я его.

— Мне кажется, — говорит Дэн, — пора нам сматывать удочки и кончать с этим делом. Я знаю, что Дженни это все не по вкусу, и если мы уж решили начать разводить креветок, то пора этим заняться. Кроме того, я придумал, как нам сделать кучу денег на этом.

— То есть? — спросил я.

— Я тут в городе потолковал с одним парнем… букмекером. Он говорит, что прошел слух, что ты собираешься поддаться Профессору.

— Ну и? — говорю я.

— А что, если ты победишь?

— Как это?

— Начистишь ему физию.

— Тогда будут проблемы с Майком, — говорю я.

— И хрен с ним, — говорит Дэн. — Слушай, дело тут вот какое. Предположим, мы поставим наши десять тысяч на победу? Один к двум? Ты чистишь ему физию и мы получаем двадцать кусков.

— Но у меня будут проблемы, — говорю я.

— Мы получим двадцать кусков и свалим из города, — говорит Дэн. — Представляешь, что мы сможем сделать с двадцатью кусками? Мы не только купим этот креветочный бизнес, но и самим еще останется. Мне тоже кажется, что пора завязывать с этим реслингом.

Вот, думаю я, а Дэн ведь все-таки мой секундант, и думает как Дженни. Двадцать кусков — это действительно совсем неплохо.

— Ну, что ты думаешь? — говорит Дэн.

— Ладно, — говорю я, — идет!

Настал день драки с Профессором. Майк подъехал к нашему дому и засигналил, поторапливая нас. Я спросил Дженни, готова ли она.

— Я не пойду, — отвечает она, — по телевизору посмотрю.

— Но ты должна поехать, — говорю я, и прошу Дэна объяснить ей, зачем это нужно именно сегодня.

Дэн объяснил ей, каков наш план, и что кто-то должен отвезти нас в Индианаполис после того, как я сделаю этого Профессора.