Орфей курит Мальборо - Вадим Саралидзе

Так вот, Фаэтончик, слушай меня внимательно. Я, конечно, тебе не верю. Но дел ты уже тут успел натворить. Чего? А кто вчера с наядами до ночи рассекал на этой колымаге? Все понимаю, девчонки хороши, дело молодое… Но ты же уснул под утро, и из-за тебя весь мир сидел в темноте до обеда! А как вы с Дионисом пьяные гонялись за Пегасом, забыл? То-то…

Ладно, Фаэтон, ты ж меня знаешь, Гелиосу я ничего не скажу. Но ты мне должен помочь за это. Нет-нет, ничего особенного. Нам с приятелем надо попасть в одно местечко. Куда? В Аид. Ненадолго. Туда и обратно. А я – могила!

Да не дергайся так, Фаэтон, тебе туда еще рано! Но если будешь так гонять, то имеешь шанс познакомиться с Царством Мертвых значительно раньше назначенного срока.

Прежде всего ему пришла мысль найти Севана. Ник, конечно, чувствовал себя очень виноватым перед ним, ведь именно он отправил гитариста сюда. Но из всех, с кем ему приходилось когда-либо стоять на сцене, Севан был лучшим. Ник чувствовал себя с ним в паре отлично, и не важно было, кто еще находился рядом. Как ни странно, информационная служба отеля очень быстро нашла его. Ник прыгнул в удобные и уже привычные подушки Вольфа, который моментально доставил его по нужному адресу.

Он всегда думал, что хорошо знает своего товарища, его вкусы и пристрастия, поэтому был уверен, что встретит его где-нибудь в студии или, как минимум, с гитарой в руке. Каково же было удивление Ника, когда он, похоже, в первый раз в своей жизни очутился в настоящей химической лаборатории! Его окружали всевозможные приборы с массой кнопочек и тумблеров и таинственно мерцающие экраны компьютеров, на которых отображались бесконечные таблицы и графики. В дальнем углу, в колбах и тиглях, что-то побулькивало, распространяя чуть сладковатый запах по всему помещению. Рядом сидел, что-то записывая в планшет, высокий человек в белоснежном халате и красных кедах. Услышав шаги Ника, он повернулся и встал.

– Здорово, Ник!

– Привет, Севан… Это ты?

– Как видишь! – он щелкнул пальцем по бейджу на левом лацкане. Там было написано «ЛАБОРАТОРИЯ ВСЕВОЛОДА СТЕЦЕНКО».

Это действительно был Севан. Он выглядел в точности таким же, каким запомнил его Ник в день смерти, – расслабленное лицо, спокойная полуулыбка. Пожалуй, только борода была пострижена чуть аккуратнее, да и любимые красные конверсы, нахально контрастирующие со стерильно-светлой лабораторной обстановкой, были значительно чище, чем ранее.

– Не ожидал?

– Нет… Ты чего, химик?

– Типа того, – Севан, наконец, улыбнулся, и лицо его стало совсем близким, знакомым и родным.

Ник сделал шаг ему навстречу и, повинуясь накрывшему его с головой теплому чувству, неловко обнял его:

– Сева, – почти прошептал он. Это имя Ник произнес, наверное, всего-то пару раз в жизни. – Прости… я не хотел, – он совсем не ожидал, что способен на такие эмоции. По щекам текли слезы, горло сковало болью. Он стоял, молча уткнувшись носом в верхнюю пуговицу белого халата своего бывшего гитариста.

– Ник, брателло, ты ни в чем не виноват! Ты ничего не знал тогда, а я… – Севан оторвал его от себя и почти насильно усадил за небольшой журнальный столик. Перед ними моментально возник маленький глиняный китайский чайник и две чашечки. – Я был настоящей скотиной, Ник. Как ты только терпел меня? Я бы на твоем месте выгнал меня из группы года три назад.

– Да ты что, Севан! Ты же лучший! За твою игру я тебе все простить могу! – Ник немного успокоился и даже сделал глоток ароматного зеленого чая. – Ты действительно не…

Севан резко перебил его:

– Все, Ник, закончили! Я бы все равно сдох – не тогда, на концерте, так днем позже. Какая разница? Это было делом времени, мне уже не хватало обычного дозняка, так что перестань комплексовать.

– Ладно. Все равно прости… А где гитара?

– Знаешь, дружище… Ее нет больше!

– Как это?

– Очень просто. Нет – и все. Я больше не играю.

– Вот это да! Просто не могу поверить, Севанище! А чем же ты занимаешься?

Севан откинулся в удобном креслице и с наслаждением отхлебнул чаю:

– Пей. Это ваш, оттуда! – он показал пальцем куда-то вверх, – контрабанда!

– Да вы тут все на ней помешаны, что ли? Что делаешь, спрашиваю?

– Я открыл тут лабораторию. Ты же помнишь, что вообще-то я на химфаке учился?

– Да как-то смутно, если честно.

– Оно и понятно, Ник, ты же меня исключительно как музыканта рассматривал. Да и вуз я бросил, музыка и наркота – слишком много для одного! – Он невесело усмехнулся. – Пришлось наверстывать. Благо, тут есть все возможности.

– А что конкретно ты изучаешь?

– Скорее изобретаю. Знаешь, я ведь не один тут такой – с зависимостью. Думаешь, это уходит? Хрена с два! Нас тут миллионы, и каждого по-прежнему так же тянет уколоться или глотнуть какой-нибудь дряни. Я решил, что с этим надо что-то делать, вот и шурую понемножку.

– Ничего себе! Ты химик теперь?

– Ага. Во всяком случае, для себя. Знаешь, как я хотел соскочить? Все перепробовал, и Нинка помогала, и врачи лечили, а я не смог… Тут, в Нижнем, времени как бы и совсем нет – или оно течет по-другому! Поэтому сделать можно многое из того, о чем на Земле и подумать страшно.

– Препарат какой-то придумал?

– Типа того. Долго соединял, формулы придумывал, на себе пробовал. Тут же чем хорошо – второй раз ведь не умрешь! В общем, понемногу отпускать стало. Ты это, конечно, не чувствуешь, но у нас здесь все иначе. Все какое-то приглушенное, как сквозь вату. Я ведь играть по-честному попробовал – не вышло! Не торкает, хоть ты тресни, драйва нет, вяло, не цепляет… А вот ширнуться хочется еще круче, чем там, у вас. Прямо жилы вытягивает. В общем, если все пойдет, как я задумал, скоро смогу поделиться с такими же страждущими.

– Не ожидал… Да, Севанушка, одни кеды от тебя остались! – Ник наконец-то смог пошутить.

– И не говори, красные конверсы – это настоящий наркотик! – подыграл ему Севан. – Ладно, о себе расскажи! Зачем прибыл?

– А ты как будто и не знаешь? Вы ж тут сериалы из нашей жизни смотрите.

– Честно? Времени нет на это, Никусь. Я ведь не вылезаю никуда. Даже сплю вон там, – Севан показал на кушетку в самом дальнем углу. – А чего ты так удивляешься? Нам тут тоже спать надо. Сон, правда, специфический, – он снова глотнул чая. – Света?

– Да, Сева. Она.

– Я так и подумал. Все знали, как ты к ней относишься, Ник. Но делали вид, что ничего не замечали.

– Я сам старался не замечать, но не вышло. А потом я узнал, почему она исчезла.

– И тебя накрыло?