Информация - Роман Сенчин

…Если она написала такое заявление, значит, жизнь с новым мужем складывается не очень… И вышла ли она замуж официально? Мне как-то и дела до этого не было, пока не получил бумагу… Может, отказаться от ипотеки?… Нет, глупо… А если присудят отдать ей полквартиры?… Вот сука!.. Надо, надо узнать, как она живет… С какой вообще стати она решила оттяпать мое?! Мое, на мои деньги купленное… Сука, гнида… Надо выпить… Надо спать, уснуть, завтра на работу… Может быть, это знак какой-то… Может, намекает, что возможно соединение… Нет, бред… Надо глотнуть, а то башка лопнет… Адвоката нанимать, это какие расходы… Нужен хороший адвокат, чтоб такую бурю поднял… Нет, суд должен сам разобраться, решить, что квартира моя, на мои деньги, что эта тварь тут вообще ни при чем… Да уж, формально – при чем… Блядь, как же я лоханулся…

Я думал, что это самая большая неприятность, какая только могла произойти в плане квартиры. Проценты я исправно выплачивал, никаких претензий ко мне со стороны банка не было. Но буквально через неполный месяц после сюрприза со стороны бывшей жены – еще первое заседание не успело состояться, – случилось новое, еще более меня возмутившее.

Жена сирийца (тоже бывшая к этому времени), вернувшись с ребенком из Сирии, решила, что ее в свое время обделили, и предъявила претензии на мою квартиру. Дескать, сделка была оформлена с нарушениями, и она о продаже ничего толком не знала.

Опять же, первой моей реакцией была усмешка. Я был уверен, что никаких шансов у нее нет. Но оказалось, что оригинал ее доверенности на продажу квартиры не могут отыскать (заверенных копий – несколько, но необходим был оригинал), и дело медленно, натужно, но все-таки завертелось.

Я вспоминал эту гадину – она улыбалась до ушей, когда я осматривал комнаты, объясняла, какие хорошие обои поклеены, какой новый шкаф мне останется; она желала мне счастливо здесь жить; она извинялась, что не успела вынести к контейнерам поломанные игрушки… И вот теперь развелась со своим арабом, одумалась… Что ж это такое!

Новый год я встречал в отвратительном настроении. Да в отчаянии просто-напросто. И следующий год не предвещал ничего хорошего.

– С одной стороны, торопиться мне некуда, – говорил я Ивану; он теперь часто бывал у меня – приезжал на метро, чтобы можно было пить. – Однозначного решения суд не вынесет ни по тому делу, ни по другому. По крайней мере, быстро… У меня адвокат хороший, не то что этот наш юрист-лошок в агентстве. Свинья, столько всяких нюансов пропустил.

– А ты платил ему? – спросил Иван.

– Да нет. Так, показал, попросил…

– Поэтому и пропустил.

– Ну, блин, тебя послушать, так за каждый пук надо башли выкладывать.

– А что, не так? – Иван нагловато смотрел на меня; в последнее время он вообще стал вести себя со мной бесцеремонно, слабинку, что ли, почувствовал, почувствовал, что я от него завишу.

– Да, в принципе так, – пришлось согласиться. – Но это неправильно.

– Хе-хе. Неправильно, что деньги придумали.

– Ладно, давай хлопнем. – Я наполнил рюмки и, выпив, продолжал – нужно было выговориться: – Да, я не тороплюсь. Это наверняка будет тянуться два-три года. И не факт, что им что-то перепадет. Но сама мысль убивает, что квартира под судом, что Наталья мало что трахалась с кем-то, когда я деньги зарабатывал, так теперь претензии предъявила. Возьми и отдай ей половину квартиры. А она к ней никаким боком…

– Кстати, – вошел в столовую Максим (он по-прежнему обитал у меня, правда, часто уезжал в командировки), – ты здесь прописался уже?

– Нет. Там прописан, дома.

Максим удивленно выпучил глаза:

– Ты что?! Срочно нужно здесь прописываться. У тебя будет единственное жилье – в плане, что некуда выезжать. А иначе арестуют квартиру, тебя выкинут, может, сунут тысяч тридцать грина.

– Понял, понял, – закивал я. – Действительно… Спасибо, Макс.

Иван усмехнулся:

– А говоришь, адвокат хороший. Гнать такого надо.

– Посмотрим… Я с ним еще не вдавался в детали…

Но на адвоката я разозлился. Впрочем, радость, что Максим подсказал такой верный ход, сейчас была сильнее злости. Да и не хватало ее на все накаты судьбы.

Еще выпили. Пожевали закуску. Было все-таки тяжело. И водка не особенно торкала.

– Мы тут репетицию записали, – нарушил довольно долгое молчание Иван. – Неплохо получилось. Хотите послушать? – Вынул из кармана цифровой диктофон.

Макс заинтересовался:

– Что за репетиция?

– Группы нашей. У нас ведь группа с Олегом Свечиным. Когда-то обсуждали с тобой вместе.

– А, да, вспоминаю.

– Вот первый плод, так сказать. Включить?

Я промолчал – мне было не до какой-то записи. А Максим, наверно, со скуки сказал:

– Включай, заценим.

Иван потыкал кнопочки, раздался суженный крошечным динамиком грохот, треск, жужжание. И сквозь них стал пробиваться слабый и бесцветный голос вокалиста, кажется, Свечина, которому помогал немного более живой басок Ивана.

– Ни слова не разобрать, – сказал я; поднялся, пошел в туалет.

Когда вернулся, какофония звучала тише, зато Иван с Максимом разговаривали предельно возбужденно.

– Да это ясно! – тряс головой Максим. – Музыка стала пресной вообще. Слушать нечего.

– Вот-вот, – поддерживал Иван. – Я не утверждаю, что мы какое-то новое слово скажем, но по крайней мере – пытаемся смысл придать. Выразить. Это, – кивнул на скрипящий, хрипящий диктофончик, – не показатель. Качество, конечно, нулевое. Студия нужна. Но все же что-то и в таком виде чувствуется. И – тексты.

– Да, – поддержал Макс, – я слышу кое-что. Панк-рок такой…

– Социальный, – значительно добавил Иван и подпел диктофончику: – Русский сидит у разбитого корыта, а россияне на Канарах отдыхают!.. Думаем, где бы записаться теперь по-нормальному, концерт дать.

– Вам продюсер нужен, – высказал мысль Макс; я смотрел на них, как на начинающих артистов, разыгрывающих сценку.

– Продюсер, это конечно. Но где найти… Не пойдешь ведь к Пригожину или Матвиенко с этим. «Вот, послушайте. Помогите».

– На хрен их! Попсари. – Макс деловито наполнил рюмки. – У меня связи есть, я могу помочь. Запись вполне реально устроить.

– Максим, тебе не кажется, что ты то же самое Ивану уже говорил с полгода назад? – не выдержал я. – К тому же где у тебя связи? Ты к музыке вроде никакого отношения не имеешь…

– Как это – никакого?! А Лиане кто запись устраивал? В одной из крутейших студий.

– Ну дак за такие бабки, какие она выложила, можно и в Лондоне записаться.

– Не всё деньги решают. Хорошая студия под все подряд подписываться не будет. Даже если это выгодный проект. Тут связи нужны, личные отношения. – Макс проглотил водку и грустно выдохнул: – Жалко, конечно, Лиану… Талантливый человек, цель в жизни есть… Она ведь с детства поет, пробивается. И не может никак… А безголосых всяких раскручивают пачками…