Мое безрассудное сердце - Джо Гудмэн

Декер взял песочное печенье, поднес к губам и посмотрел на Джонну.

— Вы убедились, что я все такой же? — спросил он, небрежно откидываясь на спинку большого кресла и запихнув почти все печенье в рот. Его яркие синие глаза, обращенные на нее, смеялись.

— Вы не так пьяны, как Джек, — сказала Джонна.

— Это верно, — согласился он. — Но это не причина смотреть на меня таким взглядом.

— Каким взглядом?

От эля, выпитого в обществе Джека, беспечная улыбка Декера превратилась в насмешливую.

— Вот таким, — сказал он и сузил глаза так, что они превратились в щелочки, и медленно оглядел Джонну с головы до ног.

Она забыла о Джеке. В этот момент для нее существовал только Декер, и от его легкой и насмешливой улыбки сердце сбилось с ритма. Она никогда не смотрела на него так, как он сейчас смотрел на нее. Она не сумела бы так. Она и не осмелилась бы. Этот взгляд был материален, как прикосновение. Джонна чувствовала его руки на своих волосах, на затылке; чувствовала, как он провел пальцем по бьющейся жилке на ее шее.

В этот вечер она была одета в изумрудное платье из блестящего шелка. Шелк мерцал, когда она стояла неподвижно, и сверкал, как зеленый лед, когда она делала вдох.

Вот она вздохнула, и взгляд Декера скользнул по ее плечам, по груди, смерил длинные ноги. Джонна чувствовала, как он раздевает ее взглядом, и ей захотелось стыдливо прикрыться руками. Выражение его лица не менялось, оно не выражало ни одобрения, ни отвращения, пока он не встретился с ней взглядом. Тогда она прочла в его глазах откровенное восхищение.

— Вы хорошо выглядите, — небрежно обронил он и потянулся за вторым печеньем. — Вы не собираетесь садиться?

Джонна камнем упала в кресло, стоящее позади нее, и взглянула на Джека. Голова у него склонилась набок, глаза были закрыты. Она надеялась, что он спал и не видел критический осмотр, который ей учинил Декер.

— Я никогда не смотрела на вас таким взглядом! — жарким шепотом проговорила она.

— А следовало бы.

Джонна неодобрительно поджала губы.

— Полагаю, что вы выпили гораздо больше, чем кажется с первого взгляда.

Он этого не отрицал.

— Я не старался угнаться за нашим другом Джеком, но своего не упустил. — Потом он указал на чайник и спросил:

— Вы позволите?

— Конечно. — Она хотела налить чаю, но он остановил ее. Джонна опять уселась в кресло, а Декер налил чаю и себе, и ей. — Утром Джек не сможет поднять голову, — заметила она.

Декер взглянул на спящего друга:

— Он вряд ли обратит на это внимание, так у него будет болеть голова.

— Может, отвести его в одну из спален? Там ему будет удобнее.

Джек приоткрыл один глаз.

— Мне и здесь хорошо! — пробурчал он. Потом слегка поерзал в кресле, примостил голову поудобнее и закрыл глаз. — Без дуэньи нельзя. — И он почти сразу уснул, на этот раз тихонько захрапев.

Джонна прищурилась и посмотрела на Декера:

— Как он это делает?

Декер уже поднялся с кресла и взял в руки поднос.

— Понятия не имею. Я думаю, он научился этому на море. Он почти никогда не спит в каюте. Во время шторма его привязывают к стулу у штурвала, и он спит урывками, когда может. — Декер поднял поднос повыше. — Пусть он остается здесь. А мы пойдем куда-нибудь еще. — Она не сдвинулась с места, и он, помолчав, добавил:

— Неужели вам действительно нужна дуэнья?

Джонна поднялась.

— Глупо!

Декер отвернулся и украдкой улыбнулся. Он прошествовал за Джонной в коридор, а затем в гостиную, поставил поднос и подал ей чашку с чаем. Взяв себе еще печенья, подошел к камину и подбросил пару поленьев. Джонна уже придвинула поближе к огню два кресла.

— Здесь холоднее, чем я думала. — Она взяла со спинки кресла плед и, усевшись, укрыла им колени. Она сделала глоток. — Если не считать ужина, я все время провела в библиотеке.

Декер все еще стоял перед ярко вспыхнувшим огнем. Он оглянулся на нее через плечо.

— Работали?

— Ну да, — отозвалась она, словно оправдываясь.

— Это не упрек, Джонна. — Он наблюдал ее реакцию на это обращение к ней по имени, но возражений не последовало. Декер отряхнул с рук крошки и сел. Джонна подала ему чашку. — Благодарю вас.

Она смотрела, как удобно расположился Декер в своем кресле, и ей стало завидно. Как свободно он держится, какая у него прекрасная осанка!

— Это Джеку пришла в голову идея прийти сюда и распевать рождественские гимны?

— Джеку вздумалось запеть во всю глотку, когда мы вышли из таверны. А уж извлечь какую-то пользу из этих вокальных упражнений пришло в голову мне. Ни к чему нам было приземляться за решеткой. — Декер отставил блюдце и обхватил чашку руками. — Вы что же, весь день провели в одиночестве?

Перемена разговора насторожила ее. Этот вопрос показался ей почему-то более интимным, чем оценивающий взгляд, которым Декер рассматривал ее недавно.

— Дома есть несколько слуг, — сказала она. Он искоса взглянул на нее, и этот быстрый взгляд сказал ей, что он не удовлетворен ответом.

— Ну, ладно, — произнесла она. — Вы с Джеком — первые гости у меня.

— Тогда я очень рад, что мы пришли. Не годится проводить Рождество наедине с собой.

— Что, есть такое правило?

— Да, — ответил он. — У меня. — Он сунул руку в карман и достал оттуда маленький сверточек. — Это вам от меня.

— Да, но…

Декер протянул ей руку:

— Прошу вас принять.

Джонна поставила чашку и взяла в руки сверток, аккуратно завернутый в простую коричневую бумагу. Развязав его, она увидела деревянную коробочку. Совершенно не представляя себе, что бы это могло быть, Джонна подняла крышечку.

Внутри лежал кусочек слоновой кости, немногим больше ногтя ее большого пальца. Джонна без труда узнала изображение на резьбе. Это была «Охотница». Превосходно вырезанный клипер стремительно скользил по волнам, его прекрасные паруса поймали ветер, струи воды обтекали борта. Джонна положила кусочек кости на ладонь и легко провела по нему пальцем. Казалось, что она физически ощутила скорость, с которой идет «Охотница».

— Это прекрасно, — тихо произнесла она. Она не поднимала взгляд на Декера, пока не убедилась, что слезы уже исчезли. — Спасибо! Это в самом деле прекрасно. — С неохотой она положила подарок в коробочку и закрыла крышку. Она убрала бечевку и бумагу с колен, оставив у себя коробочку. — Это вы вырезали «Охотницу»? — спросила она, наконец подняв на него глаза.

Декер кивнул.

— Этот кусочек слоновой кости лежал у меня несколько лет. Я никак не мог придумать, что на нем вырезать.