Военачальник хочет вечности - Кресли Коул

Она чувствовала стыд за свое отвращение, поэтому просто мысленно отгородилась от всего. Она была наживкой. И чтобы освободить свою сестру, стала бы кем угодно.

— Мне будет принадлежать Мист Желанная…

«Никому не обладать мной, разве только в своих фантазиях… Тебя убить так же легко, как и поцеловать…» Сенатор хотел сделать из нее такую же игрушку, какой на протяжении последних шести месяцев была для него Даниела.

Внезапно Мист подняла голову, и Рос смог увидеть все ее глазами. Даниела безвольно лежала на руках у Люсии, ледяную кожу девушки почти полностью покрывали ожоги. Мист поняла, что Даниела была истерзана этим животным, валяющимся в ее ногах, измучена лишь одними его прикосновениями. Валькирию охватил уже хорошо знакомый гнев. «Контролируй его…» — Приказала она себе. «Еще лишь мгновение…»

— Я буду твоей, только твоей, — как-то смогла воркующее произнести она.

Когда Люсия подала сигнал, Мист кивнула, отняв свою ногу. При этом губы римлянина издали громкий всасывающий звук, заставивший ее поежиться от отвращения. Большим пальчиком ноги она прикоснулась к напоминающему картошку носу мужчины. И сочащимся чувственностью тоном, произнесла.

— Ты наверняка не переживешь то, что я собираюсь сделать, — ее голос перешел на едва слышный шепот, противореча еще недавним ее словам и сбивая мужчину с толку, — но, если ты все же каким-то чудом останешься в живых, запомни и расскажи всем остальным. Чтобы никогда, — снова прикосновение пальцем ноги, — никогда, — еще одно, — не вздумали причинять вред Валькирии.

А затем ударом ноги она заставила его отлететь в другой конец комнаты…

На смену первому, пришел следующий сон — о поисковой группе Викингов, тот самый кошмар, который Рос всегда страшился увидеть больше остальных. Мужчины приближались. Он мог слышать наигранное тяжелое дыхание и спотыкавшиеся шаги Мист. Все это было частью игры.

Рос увидел, как один из них внезапно со всей силы толкнул Мист, повалив в снег, а остальные схватили ее руки, прижимая их к земле. Она притворилась, что ей страшно, пытаясь при этом изобразить легкое сопротивление. В это время поощряемый одобрительными возгласами своих товарищей огромный Викинг встал на колени между ее ног и сказал:

— Надеюсь, что ты проживешь дольше, чем те последние.

И вдруг прямо за его головой ударила молния, поднимая сильный ветер. Викинги стали тревожно оглядываться по сторонам, нервно посмеиваясь.

— Тех последних звали Энгритт и ее дочь Карин, — сообщила ему Мист. Карин была такой юной и наивной, но ей каким-то образом удалось сразу распознать в Мист ту, кем она была в действительности. — Дева Лебедь, — прошептала тогда девочка, произнеся одно из более красивых имен Валькирий.

Обе, легкомысленная мать и ее простодушная дочь, оказались убитыми, задушены тяжестью тел этих мужчин, пока они их насиловали.

— Я проживу дольше них… и вас.

И вдруг все изменилось. Сознанием Мист словно завладела безумная жажда крови, рождая мысли, полные дикой, безудержной ярости…

Хмурое выражение было последним, что отразилось на лице напавшего на нее Викинга. Поднявшись на ноги, Мист без всяких усилий стряхнула с себя казавшихся сильными мужчин. Эти животные лишили ее тех вещей, за которые она так любила Карин — абсолютной невинности и жизнерадостности. Ублюдки обокрали не только ее, но и весь мир, сделав его еще беднее, чем он был до этого…

Небо снова окрасила молния, а Мист слепо двигалась вперед, прорубывая себе дорогу сквозь мужчин. Когда, наконец, все, кроме одного, были убиты, она сказала тому, которому позволила жить.

— Каждый раз, когда тебе придет в голову преследовать женщину или взять ее силой, задай себе вопрос, не является ли она такой же, как я. Я пощадила твою жизнь, но мои сестры кастрировали бы тебя одним взмахом своих когтей. Вот их-то гнев не знает границ. — Проведя рукой по своему лицу, Мист обнаружила, что оно было покрыто влагой.

Присев на корточки, Мист увидела свое отражение в глазах мужчины.

— Нас здесь тысячи. Мы заполонили эти земли и лишь ждем своего часа. — Ее глаза блестели серебром, а на одной стороне лица четко выделялся кровавый отпечаток. Викинг застыл от ужаса. — Так вот по сравнению с ними я сама Нежность.

Отвернувшись от него, она отряхнула свои руки и проговорила, обращаясь уже сама к себе:

— Вот так и рождаются слухи.

Но стоило лишь ей подойти к грубым камням, возвышающимся на самой вершине холма прямо над морем и лежащими над могилами Карин и ее матери, все самодовольство Мист тут же испарилось.

— Глупая смертная, — прошипела она в сторону матери. — Я обрекла тебя на твой собственный ад.

— Ну почему ты ослушалась меня тогда? Ведь я говорила тебе, что весной, когда они приходят сюда, нужно увезти Карин вглубь страны. Предупреждала, чтобы вы держались как можно дальше от побережья, — сказала Мист, срывающимся от рыданий голосом, бросившись к надгробному камню девочки. Обхватив его руками, она прижалась лицом к грубой надписи. А затем ударила по нему с такой силой, что вдоль образовавшейся неровной трещины потекла тонкая струйка крови.

Она несколько дней лежала совершенно неподвижно у их могил, в то время, как горожане, наблюдая за ней у подножия холма, преподносили дань, достойную богини, надеясь взамен обрести ее защиту и благосклонность. Рос вздрогнул от физической боли, которую, казалось, не чувствовала Мист. Ее выпачканная в кровь рука примерзла к камню, мышцы закоченели, а кожа потрескалась от холода. На третий день, сестра Никс нашла Мист. Подняв ее из снега на руки, легкую словно пушинка, она увидела, что на лице Мист маленькими льдинками блестели слезы.

— Шшш…, Мист, — пробормотала Никс. — До нас уже долетели слухи о твоей мести. Они больше никогда не причинят вред ни одной девушке. Более того, я сомневаюсь, что мужчины вообще когда-либо снова побеспокоят это побережье.

— Но… девочка, — прошептала Мист в полном замешательстве, почувствовав, как из глаз снова хлынули слезы, — умерла. — Последнее слово она произнесла уже сквозь рыдания.

— Да, дорогая, — сказал Никс. — Ее не вернуть.

Мист продолжала горько рыдать.

— Но…, но так больно, когда они умирают.

Никс прижалась губами ко лбу Мист, пробормотав:

— Это всегда рано или поздно случается.

Горе Мист заставило Роса ощутить в груди такую боль, подобной которой он не испытывал даже в годы сражений. Она убегала тогда от мужчин, потому что те, что преследовали «беззащитную» девушку заслуживали смерти. Рос не хотел чтобы сон заканчивался, желал удостовериться, что она оправилась от этой адской боли, но вдруг началось следующее, уже хорошо знакомое воспоминание. Кругом лежал снег, сугробы были настолько высокими, что доходили до половины окна. Вокруг камина сидели женщины.

— …научить ее добру и чести, всему тому, что было первостепенным для Валькирий…