Гирр – сын Агу - Владимир Головин

— Щенка выгораживаешь! Щенка, что выкормила сука Пи! Сразу наступила тишина.

— Пусть нас рассудит оружие, — спокойно сказал Гирр. — Кто будет наблюдать за поединком?

— Позвольте мне, — вперёд вышел Жог. Он уже вернулся из племени Чистой реки известить великого вождя, что помощь от Мара в пути.

— Пусть будет Жог, — согласились люди лесного племени.

С плоского камня поднялась мать матерей Авва. Она заговорила резко:

— Опомнитесь, люди лесного племени! Сын мудрой Агу — великий вождь, какого не знали наши родичи. Он принёс нам огонь, ловушки для рыб, тёплые печи в хижины… Он победил туров, северное племя и людоедов, он берёг лесное племя, не жалея своей жизни! Неужели вы позволите Юму поднять оружие на своего вождя? — Она вскинула сухие руки к небу и закончила с угрозой: — Боги и духи покарают вас!

Будто по команде, вокруг Гирра встали юноши и приготовили оружие, чтобы защитить вождя. Среди них Грун, Аз, Фрут, Солл, Биль.

— Изгоняю Юма из племени! Пусть отвернутся от него добрые духи! — крикнула Авва.

Мать матерей лесного племени могла изгнать любого охотника, и никто не смел помогать, укрывать и даже сочувствовать изгнаннику. Изгнание считалось таким позорным наказанием, что люди племени его боялись больше, чем смерти. Родичи отпрянули от Юма, будто от прокажённого. Гирр опустился перед Аввой на колени, склонил голову и попросил:

— Мудрая мать матерей, дозволь сказать.

— Говори, мудрейший из вождей.

— Позорное изгнание Юма ляжет позором и на меня. Я и Юм братья, сыновья мудрого Кри. Разгневанный дух Кри пошлёт несчастья, — великий вождь сделал паузу, чтобы родичи и Авва хорошо поняли сказанное, и продолжил: — Юм заслужил твой гнев. Пусть он искупит вину честной кровью.

Иногда в поединках победитель прощал раненому противнику обиду, и наступало примирение, великий вождь давал Юму шанс искупить позор и остаться в племени. Авва поняла его и сказала:

— Ты великодушен, как великий из великих. Пусть будет по-твоему.

Для поединка Жог отмерил расстояние шагами, и противники встали на указанные Жогом рубежи. У них по пять стрел, по копью, каменному топору, костяному ножу и щиту. Перед поединком Гирр обнял Груна и тихо сказал:

— Если победит он, будешь драться ты.

— Не беспокойся, отец, власть вождя Юму не отдадим… Победи его, отец.

Братья стояли друг против друга на расстоянии, большем, чем полёт стрелы, и вроде не собирались сходиться. Вдруг Гирр сделал стремительную пробежку вперёд и улучшил свою позицию. Он укрылся за толстым деревом. Юм прозевал важный момент. Впереди него тоже росли деревья, но бежать к ним теперь придётся под обстрелом. Юм сделал обманное движение, будто готовясь к перебежке, но остался на месте. Гирр не шелохнулся. Тогда младший брат бросился вперёд зигзагами. Стрела великого вождя пробила щит и ранила Юма в плечо. Юм укрылся за деревом, выдернул стрелу из раны и отшвырнул в сторону.

— Юм хочет продолжать поединок? — громко спросил Гирр.

— У Юма пять стрел, — последовал ответ.

Деревья не полностью закрывали противников. Улучив момент, Юм пустил стрелу, но великий вождь отбил её боковым ударом щита. Противники экономили стрелы: слишком велико преимущество того, кто выманит их у врага, а сам сохранит. Однако Жог, наблюдавший за поединком, не допускал, чтобы кто-то отсиделся за деревом. Жог имел право наказать любого, лишив одной, а то и двух стрел. Гирр выпрыгнул на поляну, его примеру последовал Юм. Только теперь начался настоящий поединок — нужно было поразить противника и увернуться самому или отбить стрелу. Юм не спускал глаз со старшего брата и пружинисто раскачивался из стороны в сторону, готовый в любой миг сделать прыжок. Сын Агу стоял неподвижно и медленно поднимал лук. Только вздувшиеся мышцы ног выдавали чуткую собранность его тела. Он знал своё преимущество в стрельбе и не был настолько же уверен в победе, если дело дойдёт до ближнего боя. Противник много моложе Гирра и, возможно, выносливее. Юм не выдержал напряжения, быстро вскинул лук, почти не целясь, пустил стрелу, чтобы опередить сына Агу. Великий вождь успел уклониться и снова стал медленно поднимать лук и натягивать тетиву. Он видел, что невыпущенная стрела, направленная в грудь, заставляла торопиться слабовольного Юма и допускать ошибки. Одно дело — стрелять в мишень, и совсем другое, когда сам становишься мишенью. Здесь всё решает сила воли. Юм снова выстрелил, потом ещё, но сын Агу каждый раз успевал сделать спасательные полшага в ту или другую сторону. Правда, одна стрела царапнула ему щёку пониже уха.

Родичи молча следили за поединком, им показалось, что исход предрешён — у Юма осталась одна стрела, у Гирра четыре.

— Юм! — не выдержав, крикнула Милла. — Покайся! Признай победу великого вождя!..

Сын Агу опустил лук, ожидая, что Юм последует призыву своей женщины, но Юм воспользовался заминкой, бросился вперёд, чтобы укрыться за деревом, отрезать Гирра от леса на открытой поляне и наверняка использовать последний выстрел. Стрела Гирра с такой силой ударила его в то же плечо, что Юм дёрнулся назад и выронил лук. Из раны потекла кровь.

Грун ещё раньше заметил, что отец щадил Юма, и получил тому подтверждение — обе стрелы попали почти в одну точку. Отец давно мог кончить брата.

— Юм хочет продолжать поединок? — снова спросил Гирр. Юм стоял молча, опираясь на копьё и покачиваясь. Рана была тяжёлой. Сын Агу отбросил лук, подошёл к брату, чтобы помочь ему. Неожиданно Юм, собрав всю силу, ударил великого вождя копьём. Гирр едва успел подставить щит и слегка отвести его в сторону. Копьё прошло сквозь сухую кожу щита и распороло бок Гирра. В тот же миг на череп Юма рухнул каменный топор вождя…

…Юм лежал на траве с открытыми глазами, выражение злобы ушло с его лица. Великий вождь склонил голову.

— Прости, брат, — сказал он. — Ты много помогал мне, но тебе нельзя было быть вождём, — Гирр надолго замолчал. — Я не виновен перед памятью мудрого Кри. Скажи отцу в мире духов, что ты сам искал со мной вражды.

Великий вождь кивнул Авве и ушёл не оглядываясь. Мать матерей проведёт погребение Юма по обычаям лесного племени.

Люди того времени часто подвергались смертельной опасности, часто погибали на охоте и в войнах между племенами, поэтому гибель Юма в поединке не омрачила их, лишь укрепила величие вождя и несколько отодвинула праздничный пир.

Лань и одна из старейших женщин промыли рану великого вождя отваром из целебных трав, смазали салом медведя, обложили листьями подорожника, сверху покрыли лоскутом тонкой кожи и обвязали сухожилиями. Хотя от пережитых волнений, довольно тяжёлой раны и потери крови у Гирра слегка кружилась голова, он сам объявил начало пира.