Брачный приговор - Лана Кроу

- Ты себя плохо чувствуешь? – вырвалось само.

В нем была моя магия, но в отличие от Ворона, я не могла просто так влезать в его сознание.

- Сносно, – ответил он.

Лекс взял ложку и спокойно приступил к трапезе.

Я смотрела на него и жалела, что нет способа безнаказанно и скрыто активировать нашу связь и узнать, что с ним происходит.

Стоит мне хотя бы попытаться, и он догадается, а мне крайне этого не хотелось. Мне хотелось вставить шпильку в наш разговор, спросить, когда же его магия утихомирится.

Но я держала себя в руках. Весь остаток завтрака прошел в молчании. Лекс доел свой сытный завтрак из оладьев и варенья и ушел. А я осталась сидеть и ковырять безвкусную кашу.

Возможно, каша и не была настолько безвкусной, но я сильно нервничала перед предстоящим вечером, поэтому даже ложка в рот не лезла.

Я так давно не видела Оливию и очень переживала за нее. С Кираном всегда было тяжело ужиться, и я не представляла, как моя бедная сестра справляется с этим совершенно одна.

Успокаивало лишь то, что осталось совсем немного, и мы с Оливией станем свободными.

Как только я закончила завтрак, взяла тарелочку с сыром, которую не тронул Лекс, и понесла в свою комнату, где меня уже ждал Ворон.

Я поставила тарелку, но Ворон не принял от меня еду.

- Одумайся, Кар-ра, то, что ты задумала, опасно.

- Все будет в порядке, - строго сказала я в надежде, что фамильяр успокоится.

Он взмахнул крыльями и оказался прямо у меня на плече.

- Кир-ран вр-раг, Кар-ра.

- И Лекс тоже.

- У него есть пр-ринципы….

- А у Кирана моя сестра, – я грозно шептала, озираясь по комнате, словно меня кто-то сможет услышать.

Ворон покачал головой.

- Ты отдала Оливии долг, и не должна винить себя.

Фамильяр серьезно посмотрел на меня.

- Она моя старшая сестра и мой долг – это ее оберегать.

- А какой долг у нее, Кар-ра? Ты ведь ее младшая сестр-ра.

После этих слов он взмахнул крыльями и скрылся над балдахином кровати. В дверь постучали. Должно быть, Ворон почувствовал Милу раньше меня.

***

Меня мучили кошмары и холод, но теперь все было иначе. Я стал чувствовать внутри себя что-то инородное еще ярче.

Стоило тьме подкрасться к моему разуму, окутать мое тело холодом, как нечто теплое растекалось от сердца до самых кончиков пальцев.

Во мне боролись два типа магии, и я явственно ощущал эту борьбу.

Тепло и холод боролись за право существовать во мне, от чего тело болело, а кожу покалывало.

Вторая магия, магия Кары, была прочно связана с хозяйкой, и стоило мне вчера поругаться с ее владелицей, как она обдала меня жаром.

Кожа горела, а кровь пульсировала. Благо тьма быстро почувствовала, что кто-то метит на ее место, и обдала жгучим холодом.

Теперь, когда во мне резонировали сразу два вида магии, я не знал, к лучшему это или нет.

Первым порывом вчера ночью было избавиться от связи, которую провела между нами ведьма. Но с проснувшейся тьмой я задумался, что, возможно, только благодаря Каре все еще стою на ногах.

Поэтому оставил попытку. Мне нужно время и, если его придётся тянуть через боль, значит, так тому и быть.

Подготовка заняла пару часов. Когда пришла леди Кранч, в своем оливковом платье и с неизменной корзиночкой на голове, я уже была готова.

Синее платье прекрасно сочеталось с белыми вставками из кружева. Подогнано оно было идеально. Я хотела прическу поскромнее, но Мила посоветовала оставить кудри у лица, а остальные локоны собрать сзади. Это выглядело очень красиво, и мне даже стало немного грустно.

Лекс тоже не баловал нас разнообразием, облачившись в черный камзол. Потерев свою брачную метку, я пониже опустила рукав, стараясь скрыть ее от своего взгляда и от прочих глаз.

Выйдя в холл, я встретилась с Лексом, который проявил интерес к моей фигуре.

- У вас такая форма? – поинтересовалась я у охотника, который осмотрел меня с ног до головы и, суда по взгляду, остался доволен.

- О чем ты?

- Ты и все остальные охотники, одеваетесь, словно на похороны. Почему все черное?

Лекс вздернул бровь, кажется, его мой вопрос озадачил.

- Это практично и подходит под любое мероприятие.

- То есть у тебя один костюм и на похороны и на бал? Это ты имеешь в виду?

Лекс проигнорировал мои слова. Что еще ждать от бездушного камня?!

Сложно было поверить, что когда-то он мне мог понравиться. Должно быть, я была слишком глупой в свои юношеские годы.

Вместо слов Лекс предложил мне локоть. Касаться мужчины, который принес мне столько боли, было противно, но я переборола себя.

Леди Кранч кидала на нас заинтересованные взгляды.

Как только мы сели в карету, я с грустью посмотрела на поместье, поняв, что вижу его в последний раз.

Не то, чтобы я безумно любила этот дом, но каким-то чудом я успела привязаться к своей комнате и удобной ванной, к кровати с балдахином и к завтракам. Теперь нам с Оливией снова придется податься в бега, а значит, обо всех удобствах придется забыть.

Как только я поговорю с Оливией и опою Лекса, сразу вызову Ворона. Нужно будет как-то разорвать связь с Лексом, но как именно, я не знала.

Убивать мне его не хотелось, но я надеялась, что он достаточно окреп. После того, как он поможет украсть артефакт, мы с Оливией и Вороном сбежим, оставив Лекса сладко спать.

На него посыплются проблемы из-за меня, он и так опальный господин Охотник с мертвыми невестами. А теперь еще сбежавшей с артефактом женой, но я рассчитываю на благосклонность короля. Убить его не убью, а остальное – он все заслужил.

От этих мыслей мне стало неприятно. Я знала, что именно могут сделать с Лексом, например, заточить в тюрьму, лишить благосклонности, работы и поместья. Но почему меня это должно волновать, я и так достаточно настрадалась за свое доверие к нему.

Поэтому продолжила планировать вечер.

Никто в нашей карете разговаривать не хотел, и стоило нам приехать, как мы молча вышли.

Лекс вел себя как истинный джентльмен, подавал мне руку и локоть.

Вечерний замок был прекрасен, его украшали сотни маленьких фонариков и даже фонтан светился изнутри.

Благородные леди, лорды и герцоги также пестрели в костюмах и платьях самых разнообразных цветов.

Они хихикали, восторгались великолепным убранством, и шли к раскрытым дворцовым дверям, из которых струился свет, и слышалась музыка.