Концерт Патриции Каас. 8. И что дальше (Под Москвой) - Марк Михайлович Вевиоровский

переваривая вкуснейшую уху … Конечно, мужики не утерпели и несколько раз пытались затеять разговоры на служебные темы, но мы с Ирой им особо не давали разойтись …

– А потом мы издали увидели гостей – шла большая группа, с собаками. Нам сверху их было хорошо видно, и был виден шаман – весь в каких-то лентах, погремушках, украшениях. Они пришли к вечеру и остановились на той площадке, на другом берегу речки. И оттуда пришел к нам посланец, который неплохо говорил по-русски. Он приветствовал Шойгу, передавал ему всякие вежливые и доброжелательные пожелания от шамана, приглашал всех нас на другой день в гости.

– И вы пошли?

– А как же! Но главное было в том, что Толя заговорил с шаманом на его языке!

– А Шойгу, что, не знал местного языка?

– Знал, но не очень хорошо. А Толя заговорил так, как говорили все местные. Я не понимала, но чувствовала, что они с шаманом мгновенно нашли общий язык и тему для разговора. Сергей кое-что понимал. А мы с Ириной сидели, как чурки. А потом Толя нас представил шаману, и шаман заговорил на грамотном литературном русском языке … Нас принимали, как дорогих гостей, угощали. Шаман показывал свое мастерство – камлал, колотил в большой бубен …

– Меня больше всего поразило, что Толя начал подпевать шаману и отвечать на его выкрики. Он только не приплясывал, как шаман, и не кружился вокруг костра …

– А потом они так долго разговаривали с шаманом, что нам всем стало скучно …

Тоня долго еще рассказывала, а потом пришел Свиридов и продолжил рассказ, и это длилось до позднего вечера.

И каждому достались подарки из далекой Тувы …

АФИША

На этот раз на афише Дома культуры были изображены всего две букв – «Fr» – больше ничего.

Но жители, привычные ко всяким неожиданностям, тем не менее заполнили зал.

И, как потом они обменивались мнениями, они не прогадали.

Это был концерт французской песни.

Для начала зрители «увидели» и услышали Ива Монтана – Свиридов повторил значительную часть концерта, который он устроил несколько лет назад в одном офицерском клубе в Сибири.

Затем зрители услышали много знакомых – и незнакомых тоже! – песен на французском языке.

Концерт шел с антрактом, и к началу второго отделения все помещения Дома культуры, где можно было слушать трансляцию из зала, были переполнены.

Свиридову помогали – сперва на сцене появилась Валентина Суковицина, которую знали.

Знали ее, знали ее голос, знали ее тяжелый характер, хорошо знали влюбленного в нее Аркадия, молодого скрипача – застенчивого, робкого, виртуозно владеющего скрипкой одессита.

Валентина побаивалась только Свиридова, а когда к ней подходил Аркадий, то Валентина становилась совершенно иной, мягкой и ласковой.

И его она слушалась беспрекословно.

Она пела вместе со Свиридовым на французском языке, а потом появилась еще одна певица – молодая незнакомая девушка по имени Ангелина. Она явно робела, но и Свиридов, и Суковицина помогали ей.

Голос у этой новенькой был красивый, и она даже спела одну песенку соло.

Женя Кульченкова не сразу заметила, что на концерте не производится видеосъемка, но зато на сцене было больше микрофонов, чем обычно.

А Свиридову и всем оркестрантам зрители преподносили цветы …

ОПЕРАЦИЯ

Как-то, вставая из-за стола, Тоня скривилась от боли и прижала руку к животу.

– Мама, что? Что болит?

Боль прошла так же внезапно, как и возникла.

И только когда второй раз Тоня почувствовала такую же боль, разгибаясь, Свиридов обратил на это особое внимание.

Были призваны Боря и Умаров, и они втроем постарались разобраться с приступами боли у Тони. Умаров долго мял живот у Тони, Боря прикладывал руки к разным местам, Свиридов пытался уловить какие-нибудь сигналы, но все было тщетно.

Боря сказал, что у Тони что-то в животе не так, хотя толком он не понимает, что именно.

Из рассказов Тони тоже ничего выяснить не удалось, и через день ее просканировали на магнитно-резонансной установке, для чего ездили в Москву.

Результаты сканирования обсуждали со специалистами долго и скрупулезно, но вывод был один – внутри у Тони развивалась какая-то опухоль, и характер ее был совершенно неясен.

Повторное сканирование через три дня показало, что опухоль развивается быстро, и все специалисты единогласно высказывались за операцию.

Были предложения сделать предварительно биопсию, но это требовало времени и вызывало затруднения в исполнении.

– Что скажешь, Свиридов? – спросил Умаров на обратном пути.

Тоня и Боря молчали.

– Сделай операцию?

– Страшно, учитель, – врачи всегда стараются не оперировать близких людей.

– Это предрассудок, – тихо сказал Боря.

– Я согласна с Борей. Лучше тебя никто этого не сделает, – Тоня прижалась к Свиридову.

– Свиридов, ты подумай хорошенько. Я могу ассистировать тебе, можно рядом расставить хирургов, если ты … не сможешь …

– Ну, и где делать операцию? У нас?

– Конечно, у нас. А я смогу привезти лучшего хирурга на всякий случай.

С этого момента в медсанчасти стали готовить операционную – операция предстояла полостная, и далеко не все знали, что проводить ее будет хилер Свиридов, ведь должен был приехать известный хирург. Разговоры о том, что лучше было бы эту операцию делать в Москве, дружно пресекали Умаров и Худобина.

У Свиридова были две важнейшие задачи – подготовить Тоню и подготовиться самому.

Он даже подумывал наведаться к своему учителю-хилеру, а наведался в «Солнечный» к Иванищевой.

– Ангелина Митрофановна, я прошу у вас немного вашего чудо-средства от рака. Мне предстоит сложная полостная операция, характер опухоли неизвестен, и я подумал, что ваше лекарство не будет лишним.

– Что за операция? И почему оперировать будете вы?

Пришлось Свиридову рассказать Ангелине Митрофановне многое об операции, о своем путешествии к хилерам, о своей практике с ранеными в госпитале.

Иванищева долго не могла прийти в себя от рассказа Свиридова.

В результате он получил несколько грамм мельчайшего порошка – бежевых наночастиц с препаратом.

В операционной все было готово, и даже больше, чем это требовалось – прикрытые салфетками инструменты на всякий случай, медсестры, аппаратура для фиксации всех параметров пациента, оборудование для наркоза …

– Тонечка, ложись и ничего не бойся!

– Толя, о чем ты? С тобой я ничего не боюсь!

– Гриша, встань там, положи руки Тоне на плечи, говори с ней.

Белая перегородка загородила голову Тони и Гришу.

Свиридов оставил открытым только живот Тони. Но брить Тоню не стали, тем более, что нужен был участок живота выше пупка …

Рядом Умаров и медсестра с салфетками, у стены наготове еще две медсестры и хирург, Диана и Боря.

– Тонечка,