Красная Шапочка выходит на охоту - Ната Лакомка

— Передавайте, — поторопила меня мадам.

— Это сугубо личное дело, — сказала я ещё печальнее и покосилась на служанку.

— Оставьте нас, Мари-Бет, — велела мадам Латуф, и служанка вышла, сделав аккуратный книксен. — Ну, что у вас, милочка? — воинственно выпятила подбородок мадам. — Не затягивайте, у меня много дел.

— Проводите меня к мадам Анастейше, и немедленно, — сказала я, отбрасывая капюшон на плечи, а вместе с ним отбрасывая и просительный тон.

— Что?!. — матушка городского главы уставилась на меня, хлопая глазами.

— Не затягивайте, — велела я. — Моё время дорого.

— Что вы себе позволяете? — возмутилась она. — Дорогая Анастейша уехала на воды и…

Я шагнула вперед, на ходу выхватывая клинок из трости, и приставила лезвие к дряблому горлу мадам Латуф.

— Она здесь, — сказала я тихо и с угрозой, и ты сейчас же проведешь меня к ней.

Дама закудахтала что-то невразумительное, задрожав, как лимонное желе, но тут раздалось хихиканье, и старческий голос произнес:

— Не причиняйте ей зла, моя дорогая внучка. Идите сюда, я знала, что вы вернетесь ко мне.

Из-за бархатного занавеса, закрывавшего стену красивыми драпировками, показалось хитрющее лицо «бабушки». Кружева белоснежного чепца колыхнулись, когда она закивала мне, приглашая идти за ней. Я оставила перепуганную мадам Латуф, и та рухнула в кресло, прижимая руку к груди и охая. Я поднырнула под бархатную драпировку и следом за мадам Анастейшей прошла через крохотную дверцу в маленькую комнату без окон и дверей. Здесь стоял круглый столик и два плетеных креслица. Старуха села в одно из них и жестом предложила мне занять другое. Я спрятала клинок и села, не сводя взгляда с хихикающей «бабушки».

— Вы пришли, чтобы узнать всё о Лагарах, — сказала она, откидываясь на спинку и переплетая пальцы на животе. — Жаль, что вы не пожелали меня выслушать в нашу первую встречу. Всё переменилось, да? Ваша подруга… это так печально… — она сочувствующе прищелкнула языком, но в глазах не было ни капли печали. Она наслаждалась тем, что происходило в этом городишке. Она знала больше, чем говорила, и наслаждалась своими знаниями, скрывая правду.

— Да, вы правы, — я положила трость на столик, и «бабушка» тут же стрельнула пор ней взглядом. — Мою подругу убили. И я хочу найти убийцу. Перед смертью Анна-Ми начертила в грязи странный знак — полумесяц на ножке. Сначала я подумала, что у нее дрогнула рука, но теперь уверена, что она хотела нарисовать не полумесяц, а кое-что другое.

— Что же? — теперь старуха смотрела на меня с любопытством и жадностью. Она даже облизнула губы, выдавая нетерпение.

— Я думаю, это был серп. Анна-Ми имела в виду жатву, которую начал граф Лагар.

— Наконец-то вы поняли, — она произнесла это с таким торжеством и злорадством, что я только стиснула зубы, удерживая резкие слова. — Я ведь предупреждала вас, предупреждала… — «бабушка» казалась необыкновенно довольной. — Но вы не слушали. И она тоже не слушала, за что и поплатилась.

— Если вам есть, что сказать, то говорите, — сказала я, стараясь говорить помягче. Хотя так и подмывало схватить бабку за шкирку и вытрясти правду.

— Конечно, мне есть, что сказать, — опять захихикала она, — но вы не напирайте на меня, деточка, не напирайте. Я — старая и больная женщина, если вы испугаете меня, могу что-то и подзабыть.

Так я и поверила этой старой солонке! Но пришлось улыбнуться и попросить:

— Будьте добры, бабушка, расскажите, что знаете.

— Вы мне нравитесь больше, чем мои другие внучки, — милостиво изрекла старуха. — Вы разумны, дитя мое. А теперь слушайте очень внимательно. Первый граф Лагар был дурным человеком. Дурным и жадным. Он желал всего — власти, богатств, женщин, но понимал, что жизнь быстротечна, а силы человека — ничто. А ему хотелось наслаждаться жизнью вечно. Поэтому первый Лагар отправился туда, где зародилось колдовство, где жили люди, которые не считали колдовство грехом, как наши священники, и хранили древние тайны. Он отправился в Египет, дорогая, и там заключил договор с Дуамутефом, владыкой…

— Подземного мира, — поторопила я её. — Я помню это, бабушка. Рассказывайте дальше.

— Что вы всё спешите? — недовольно покачала она головой. — Вы слушаете меня, но не понимаете сути. Дуамутеф всегда изображался с волчьей головой, он был царем подземного мира, где обитают мертвые. Не слушайте церковников, которые говорят, что наши души бессмертны и попадут на небеса, если мы будем вести себя, как безмозглые овечки. Наши душа и тело неразлучны. Древние понимали это, поэтому заботились о теле, а не о невидимой душе. Своим покойникам они вынимали мозги, сердце, печень и желудок, и раскладывали их по сосудам, маринуя определенным образом, чтобы плоть не разложилась.

Старуху понесло не в ту сторону, но я слушала, не перебивая, хотя мне были омерзительны ее рассказы. Пусть болтает, так быстрее расскажет что-нибудь важное.

— На сосуде, в котором хранили желудок покойника, — продолжала мадам Анастейша, — всегда изображали Дуамутефа. Первый Лагар понял, что его алчность может утолить только Дуамутеф, и обратился к нему с молитвой. Он молился целый месяц, находясь один среди дюн, и Дуамутеф, наконец, услышал его. Он привел первого Лагара к древней могиле. Она была сложена из огромных камней и достигала неба. Это была могила царя, умершего много веков назад. Дуамутеф показал Лагару, как проникнуть в могилу, и приказал забрать из гроба царя золотой серп. Лагар разорил могилу и похитил золотой серп и ещё много-много золота и драгоценных камней.

Мадам Анастейша сделала эффектную паузу, чтобы я прониклась ужасом момента, и заговорила снова:

— Этим серпом полагалось рассечь грудь девственницы и забрать у нее сердце, чтобы принести жертву Дуамутефу. Первый Лагар так и сделал, и всего за двадцать лет после возвращения из Египта принес в жертву шестнадцать влюбленных в него дев. Всех их он заманил на Марсовое поле и там убил. Он сохранил молодость и красоту, и несказанно разбогател. Так что ссужал деньги самому королю. Под проценты, между прочим. Король даровал Лагару графский титул и герб, и на этом гербе были изображены серп и вырезанное сердце.

— Месяц и звезда, — поправила я старуху. — На гербе Лагаров — месяц и звезда.

— Нет! — она сверкнула глазами. — Там серп и сердце. Посмотрите древние изображения герба — на нем полумесяц на ножке, как вы выразились. Потому что это — серп. Первый Лагар так гордился тем, что добился желаемого, что не побоялся открыто заявить о своем договоре с Дуамутефом. Золотой серп и сердце — вот что на гербе Лагаров, моя деточка. Тот самый серп, которым рассекали тела девственниц…

— Золото — слишком мягкий металл, — осторожно заметила я. — И разве возможно рассечь серпом тело? Серп заточен с внутренней стороны, и им никак…

— Вы пришли слушать или перебивать меня? — вскинула редкие брови мадам Анастейша, и я покорно замолчала.