Соколица - Татьяна Михаль

На столике, укрытом белоснежной отглаженной салфеткой, стояли стеклянные бутылочки с минеральной и простой водой, с соками, имелись яблоки, джем в баночках и ассортимент чая и кофе.

– Ничего себе… – произнесла Диана.

Она даже представить не могла, сколько может стоить билет в такое купе.

Она снова недовольно взглянула на Марка.

– Я… мне неудобно, Марк. Я понимаю, что такой повышенный комфорт не может быть бесплатным… в общем, я хочу оплатить стоимость своего билета…

– Диана! – выдохнул недовольно Марк и посмотрел в её зелёные глаза. – Ты меня очень сильно оскорбишь, если продолжишь этот разговор. И, к слову сказать, я нисколько не платил. Мой хороший знакомый предоставил нам это место. И давай лучше насладимся поездкой. Я, наверное, лет сто уже не ездил в поезде…

Диана замешкалась, но спустя минуту раздумий кивнула и печально улыбнулась.

– Здесь очень красиво и уютно.

Она сняла верхнюю одежду, которую Марк убрал в шкаф, повесив на плечики.

– Ты не видела поезда в Европе, Диана, – сказал с улыбкой Марк. – Я однажды путешествовал три дня на Восточном Экспрессе. Вот там действительно первый класс, а это так, жалкое подобие. Там вагоны выполнены в духе викторианской эпохи, повсюду элегантность, первоклассный сервис – это настоящий отель на колесах…

– Здорово, – улыбнулась ему Диана. – Ты очень интересно рассказываешь. Наверное, для тебя плацкарт действительно что-то ужасное… ты ведь привык к удобствам.

Марк рассмеялся.

– Сейчас расскажу тебе историю своего детства. Я никогда не думал, что поездка в плацкартном вагоне может оказаться такой неприятной. Но двое суток тогда в поезде оказались для меня сущим адом. Душный вагон без малейшего намёка на кондиционер. Сломанные окна, которые днём почти невозможно было открыть, а ночью плотно закрыть. По ночам в душном вагоне отчего-то становилось невыносимо холодно. А туалетные комнаты… Казалось, что их не убирали несколько лет. В общем, впечатление вагончик произвёл "восхитительное". И это был первый и последний раз, когда я ездил в плацкарте, тогда мне было шестнадцать лет.

– Сочувствую, – сказала Диана.

И она действительно сочувствовала ему, а не говорила это от того, что нужно было что-то сказать.

– Но, очевидно, тебе просто попался такой неважный вагон.

– Всё может быть, – улыбнулся ей Марк.

Вагон дёрнуло.

Марк и Диана повернулись к окну – стали смотреть, как мимо них проплывает длинный, залитый огнями перрон, где бушевала метель.

Поезд отправился в Москву.

Поезд, медленно покачиваясь, зелёной гусеницей тащится прочь от вокзала. Медленно-медленно разгоняясь, он начинает свой путь.

– В детстве с отцом, когда мы ехали в поезде, играли в одну игру, которую придумали сами. Мы назвали её – «Вижу – не вижу». По правилам надо было первым заметить что-нибудь забавное и необычное. Папа раньше меня видел автомобили с автомобилистами, велосипеды с велосипедистами, а я – то кошек, то собак, то птичек, и то, что продаётся на садово-плодовых полустанках, – вдруг рассказала Диана Марку.

Марк заворожено смотрел, как девушка улыбается, а её взгляд устремлён куда-то далеко, в прошлое, в те самые дни, когда она была ещё совсем малышкой.

Марк улыбнулся Диане и хотел предложить ей поиграть в эту игру, как вдруг в их купе вошла проводница, что недавно строила глазки Марку.

– Чай, кофе? Что-нибудь желаете? – спросила она елейным голоском.

– Здесь всё есть, – указал Марк на пакетики с чаем и растворимым кофе.

Девушка-проводница наигранно невинно улыбнулась.

– Кипяток находится в начале вагона. Через полчаса будет открыт вагон-ресторан, он находится в следующем вагоне, – сообщила она.

Марк кивнул.

– Спасибо.

Девушка вновь послала горящий взгляд Марку и закрыла дверь купе.

Диана тихонько рассмеялась.

– Очень смешно, – заметил Марк, но в его глазах плясали смешинки.

Диана засмеялась ещё громче.

И этот смех был такой искренний, звонкий и заразительный, что он и сам засмеялся.

* * *

Они долго рассказывали друг другу о себе.

Марк узнал историю Дианы и её матери.

Девочка, которую бросила мать, смогла не озлобиться на весь мир, а выросла доброй и открытой для всего нового. И даже спустя годы, что она жила без матери и не получала от той ни весточки, она едет к ней, чтобы проститься и простить…

Лев Илларионович вырастил прекрасную дочь, прекрасного человека…

Тем временем за окном пробегают мимо деревеньки, леса, поля…

Весь мир был словно только для них двоих, и он был прекрасен. Прекрасна снежинка, упавшая на стекло. Прекрасны заснеженные поля, ждущие наступления весны. Прекрасны спящие голые деревья. Марк улыбается и чувствует, что лучше этой дороги ничего нет. Его душа парит на уровне потолка вагона, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Мир прекрасен, он счастлив от того, что его девушка-мечта рядом. Он смотрит в её цвета молодой листвы глаза и ему кажется, весь мир у его ног, ведь весь этот мир – Диана…

Он наслаждается её близостью, её нежным, мягким голосом, её запахом, что так щекочет его ноздри и вызывает истинное блаженство.

– Может, выпьем чаю? – вдруг предлагает она.

Марк улыбнулся.

– Давай.

– Я принесу кипятка.

Диана встала со своего места и потянулась к сумке, в которой лежали две чистые домашние кружки, но тут поезд резко и неожиданно дёрнуло, и девушка потеряла равновесие и упала бы, но Марк быстро подхватил её и крепко прижал к себе.

Диана по инерции ухватилась за его широкие плечи.

Руки Марка крепко держали её за талию и не спешили отпускать.

Его тёплое дыхание щекотало её висок.

«Надо бы убрать руки…» – подумала Диана, но руки с его плеч так и не убрала.

В его объятиях было уютно, надёжно и очень волнительно.

Марк вглядывался в её прекрасное лицо, видел, как губы Дианы приоткрылись в волнении, зрачки расширились, а дыхание участилось.

Она так доверчиво прижималась к нему, мягкие груди просили, чтобы его руки приласкали их, а в ясных зелёных глазах светился робкий призыв.

В ней было нечто очень простое, она была чистой, как земля, как вода, огонь и воздух. И ещё она, конечно, была ветром, дразнящим свежим ветром, приглашающим искать освобождения в полёте.

Не в силах больше сдерживаться, Марк склонился над ней и прижался губами к её губам. Диана еле слышно застонала и вдруг, не ожидая от себя самой, откликнулась на его поцелуй. Губы Дианы были восхитительно сладкими, Марк упивался ими и никак не мог утолить жажду. Эта девушка была так желанна, и устоять ему было уже невозможно.