Предложение, от которого не отказываются… - Ирина Градова

— Тебе нужно влюбиться! — авторитетно заявляет ее подруга Марина. Вот уж кому лишний вес не мешает затеваться с амурными приключениями! Но возможно ли полюбить другого, когда презираешь себя? Если кажется, что мужчины смотрят на тебя снисходительно, а женщины — с тайной радостью, видя уязвимое место.

Тряхнув головой, Алла отогнала от себя неприятные мысли и подошла к своему рабочему месту. Она предпочитала работать с белой доской, на которой часами вычерчивала специальными фломастерами сложные схемы. Сидя на высоком стуле, Алла погружалась в мир исследования психологии преступлений и в эти моменты чувствовала себя почти всемогущей, компетентной и конкурентоспособной. Здесь не в счет ее габариты, одежда и неудовлетворенность собой. Только мозг и интуиция, не нуждающиеся в украшательствах, имели значение.

В самом верху доски красным фломастером было выведено имя: «Борис Исаевич Гальперин». Чуть ниже шли четыре овала с вписанным в них текстом: «семья», «коллеги», «дела», «больница». Под «семьей» она перечислила родственников адвоката, включая бывших жен. Под «делами» значились со знаками вопроса названия фирмы его сына, «ОртоДент», и основного конкурента, «Дента-люкс». «Коллеги» пока оставались нетронутыми как наименее вероятные злоумышленники. Хотя, само собой, ничего нельзя сбрасывать со счетов, особенно на этом этапе расследования.

Взобравшись на свой высокий стул, как курица на насест, Алла уставилась на доску. Вернее, на четвертый овал, выделенный фломастером. Скорее всего, непосредственный исполнитель преступления — работник медицинского учреждения. Действовал ли он по воле Гальперина или по заказу кого-то еще, как раз и предстояло выяснить. Однако перво-наперво необходимо вычислить неизвестного. Кто он? Хирург Мейроян, имевший зуб на адвоката из-за разорившего его развода и потери опеки над сыном? Пропавшая Ольга Малинкина, которую разыскивают оперативники, или кто-то другой, на кого пока не пало подозрение? К примеру, почему не Татьяна Лагутина? Такая вполне способна на убийство, особенно если оплата окажется достойной! А как насчет ординатора Мишечкина? Что, если они вдвоем с Ольгой провернули аферу, оплаченную Гальпериным, но девушка чего-то испугалась и скрылась? Или любовники не поделили деньги? Если страдающий неизлечимым заболеванием адвокат нашел человека, согласного провести эвтаназию, дело окажется не очень сложным. Существует и вероятность того, что Гальперин вовсе не собирался умирать — письмо, показанное ей Дедом, прямо указывает на такую вероятность, хоть и не исключает других вариантов. Гальперин мог опасаться покушения на собственную жизнь, но вдруг в какой-то момент решил все же не дожидаться мучительной смерти и покончить со всем одним махом? Если же Гальперин не намеревался отправляться на тот свет раньше времени, то, с учетом его связей и количества недругов и конкурентов, Алла окажется погребенной под целой лавиной возможных подозреваемых! К несчастью, после прочтения заявления адвоката, предоставленного его душеприказчиком, такой вариант казался наиболее правдоподобным.

Звонок в дверь прервал размышления Аллы. Часы показывали четверть первого ночи — не самое удачное время для визитов.

— Я так и знал, что ты не спишь!

На пороге стоял Михаил Жаков. Человек, который сломал ей жизнь. Мужчина, из-за которого она перестала обращать внимание на собственную внешность, униженная, раздавленная его словами и поступками. Тот, благодаря кому ее самооценка упала ниже плинтуса, а самобичевание продолжалось до сих пор. Ее бывший. Алла потратила на него семь лет жизни. Уходя, он даже не оглянулся на руины, оставленные позади. Все это время она боялась встречи с бывшим любовником, теша себя надеждой, что они ходят разными дорогами. И вот он здесь, как ни в чем не бывало, среди ночи, спокойный и довольный, вторгается в ее с таким трудом поднятую из развалин жизнь!

— Что тебе нужно? — спросила Алла, пытаясь придать голосу надлежащую твердость. Это оказалось нелегко — как из-за легкого тумана в голове от выпитого вина, так и от неожиданности.

— Можно войти?

Алла знала, что впускать его — ошибка, но Михаил навис над ней, как сосна над подберезовиком, и ей пришлось отступить.

— Ты изменила цвет стен! — отметил он, войдя в гостиную.

Да уж, она постаралась, чтобы как можно меньшее напоминало о годах, проведенных вместе: сбагрила мебельный гарнитур соседям на дачу, избавилась от кровати в спальне и даже выкинула шторы, которые они вдвоем когда-то выбирали в фирменном магазине. И стены оклеила новыми обоями — благо время было.

— Ты пришел поглазеть на изменения в моей квартире? — спросила Алла. — Твоих вещей здесь не осталось, так что я в толк не возьму, за каким че…

— Тебе ведь поручили дело Гальперина? — не дослушав, перебил Михаил, подходя к доске и внимательно вглядываясь в ее каракули.

— Откуда ты знаешь? — изумилась Алла. Она же только вчера вечером доложилась Деду!

— Неважно, — взмахнул он рукой. — А кто такой Мономах? — Незваный гость ткнул пальцем в необычное имя.

— Неважно, — в тон ему ответила она. — Откуда тебе известно про Гальперина?

— Побойся бога, мы же с ним коллеги!

— Коллеги? — переспросила она. — Прокурор и адвокат? Не смеши мои тапки!

— Мы были знакомы.

— Интересно, как вас угораздило? Ты занимаешься уголовкой, он — разводами!

— Гальперин не всегда имел дело с гражданским судопроизводством…

— Я в курсе, спасибо, — перебила Алла.

— Ну вот, — удовлетворенно кивнул Михаил. — Я пользовался его услугами, когда требовалась консультация по его старым знакомым.

— То есть по бандитам, заделавшимся почтенными гражданами? — уточнила она.

— Хорошее вино? — поинтересовался он, глядя на початую бутылку на подоконнике.

— Отличное.

— Не угостишь?

— Ты за рулем. Но могу предложить чаю, если «на сухую» тебе тяжело разговаривать.

— Чаю так чаю, — немного разочарованно согласился Михаил.

— Тогда идем на кухню.

— Вижу, привычкам ты не изменила и по-прежнему предпочитаешь кухню гостиной! — проворчал он. Алла оставила его замечание без внимания.

Пока она возилась с чайником, то и дело ловила пристальный взгляд бывшего на своих бедрах. Интересно, почему он так буравит ее глазами — подсчитывает набранные килограммы или облизывается на новообретенную пышность форм? Он изменился. Стал более раскованным, вальяжным. Поправился. Хотя в дорогом костюме — из тех, что раньше не мог себе позволить — это не слишком заметно. Новая стрижка, маникюр… По-прежнему ли замирает ее сердце при взгляде на него? С порога Алла не разобралась, но теперь вдруг ощутила странное чувство потери. Потери чего?

Поставив перед Михаилом чашку, она села напротив, скрыв от его глаз то, что они так оценивающе рассматривали.

— Зачем ты явился? — снова спросила она. — Тебе что-то нужно?