Я, Яромир Гулливер - Михаил Семенов

тут совершенства. Стала ведущим популяризатором гуслей в неакадемической музыкальной среде, самым популярным гусляром-вокалистом, признанным мэтрами русского рока и рэпа, профессиональным гусляром, композитором, лауреатом всероссийских и международных конкурсов, автором многочисленных музыкальных альбомов.

Яромир не успел узнать, как много их связывало в каких-то мирах. Прежде — имя Ольга. Ведь, ним в сердце он прожил свою жизнь и покинул её. Псков и Изборск, Труворово городище — места, где он бывал, знакомился с местными гуслярами. Там неподалёку, в Псковских Усвятах жила известная исполнительница редких народных песен Ольга Сергеева. Уникальной вокальной интонацией она потрясла современников. Её исполнение не аутентично времени соответствующих текстов, а похоже на утраченный стиль песен более ранних веков — стиль плакальщиц с необычайно красивыми обертонами. Ольга — звёздочка Полистьева, освоила эту сложную технику вокала, вплела песни Сергеевой, её интонации и в свой репертуар поющего гусляра.

Разве случайно один из первых концертных триумфов женщины-гуслиста — его звёздочки Ольги, необычной исполнительской манерой просто взорвал толпы слушателей именно на Ярославовом Дворище, там, где выживая 10 лет, творил Яромир?

Именно здесь на Дворище древних Волхвов, на памятном ристалище Яромира свершилось чудесное «сретенье» традиций и нови. Удивительный вокал и современное трансовое переплетение ритмов со звуками гуслей вспыхнуло этникой волхования, настоящей мистерией, вырвалось за границы академического герметизма, запыленных стеллажей архивов и коллекционной аутентичности. Наполнилось жизнью, словно напитавшись энергией Олимпа, его героических предтеч божественных струн.

Она своей грацией, энергетикой и харизмой, наверняка, не думая об этом, взметнула здесь символический штандарт Яромира, сотворив знамение торжества многих поколений гусляров-сказителей. Это победное сакральное таинство слабой женщины — хранительницы тысячелетней генной памяти поколений, именно здесь на Вечевой площади Дворища символично наметило трещину в теле заматеревшего зла, веками изворотливо менявшего свои личины. Склеить этот победный разлом уже не удастся. Ведь, придут и встанут другие.

10. Яромиров Холм

Яромир чувствовал, что ему оставалось прожить последний малый отрезок, за который он должен додумать и дотворить свою жизнь, найти ответ на главный вопрос — зачем он был выпущен в этот мир. Зачем он тут был. Зачем был наделен талантом видеть, созидать и чувствовать, что должен он совершить напоследок, чтобы исполнить волю Творца перед тем, как явиться на его суд, предъявив добытый земной опыт.

Он познал, как нескончаемые в веках распри разносят в прах каждое мгновение нашей жизни. Разорванная и искаженная история, её лукавые умолчания и подмены, словно разрезанная артерия, по которой кровь не поступает в орган, и поэтому он чахнет, затем отмирает. И только художники, поэты, музыканты, да бескорыстные подвижники были способны соединять времена, вносить примирение во враждующие эпохи, возвещать начало новой истории.

Однажды, набравшись достаточных сил, ему остро захотелось, как когда-то в молодости, вновь побывать под Изборском. Был наслышан о возведенном там энтузиастами в поле Священном Холме. Он решил всыпать в него и горсть земли с могилы своей матери.

С ней они прожили вместе долгую жизнь. Мама была с ним всегда, чтобы с ним не случалось. Первая, почти в младенчестве, новогодняя елка, такой неожиданный её запах в их скромном жилище. К веткам Мария подвешивала на нитках недорогие конфеты. Она работала всю жизнь превозмогая болезни, нужду и одиночество. Вскармливая его, заслоняла от бед, стараясь передать ему свое обожание природы и русского искусства, наполнить таинством родовых преданий и семейных заветов. Когда она состарилась и не могла оставаться одна он перевёз ее к себе в своё жилище и в Центр. Он видел, как с каждым днём она угасает, как слабеют ее движения, путается ум. Вечерами садился у ее изголовья и они молча подолгу смотрели друг на друга словно прощались. Хотели запомнить один другого в этой жизни, чтобы потом в жизни иной встретиться и узнать друг друга. Только она оказалась в его судьбе единственно преданной женщиной. Она превосходила его, была мудрей и духовно богаче, была прозорливой ведуньей, рассказавшей притчу его жизни, которую будто знала наперед, владела тайным ключом к пониманию его судьбы, отомкнула этим ключом его жизнь и теперь когда её жизнь завершалась, поворачивала этот ключ в обратную сторону, замыкая их совместный путь.

Священный Холм куда он высыпет горсть этой земли казался тем местом, той вершиной, тем средоточием, куда сходились силовые линии русской и всемирной истории. Здесь, в чистом поле у Изборска, где покоятся останки русских воинов и ополченцев всех времён, на груду замшелых камней он снесет драгоценную горсть.

Эти теплые камни, издающие едва различимые звуки явятся постаментом для тысяч подобных горстей с его родины. Он верил, будто здесь на Холме совершиться чудо, которое напитает вековечные чаяния, бессмертную мечту, божественное предназначение. Вернет веру и непочатые силы, расколдует от тяжких помрачений и унылых печалей, устремит на встречу с небывалыми добром и красотой.

Рядом через поле находится Труворово городище, у подножья которого разлилось Городищенское озеро, а из горы бьют Словенские ключи. Все холмы в округе усыпаны ромашками, колокольчиками и земляникой. Туда, пробираясь по озерам и речкам в заповеданные языческие времена, причалил свой челн Трувор, брат князя Рюрика. Напился из этих ключей, понял — останется здесь навсегда. Сел на княжение в Изборске. Яромир с трудом пробирался по полю сквозь остистые жесткие травы, колючие цепкие бурьяны. Добрался до каменной груды. Земля разбуженная его шагами пахла полынью и чабрецом, а близкие валуны источали остатки дневного тепла и ни на что не похожие каменные запахи. Он пришел к алтарю и принес свой дар. Угодно ли принесенное Господу, не напрасно ли прожил жизнь?

— Что я принес на алтарь — думал Яромир — живую любовь и веру или пустой мертвый прах?

Еще, подумалось ему, что подобные Холмы должны стоять по всей нашей многострадальной земле. Каждый — в зоне видимости других, словно вышки сотовой связи. Мы обязаны слышать сигналы их пульсаций, постоянно быть на «связи», никогда не оказываясь «вне зоны доступа». Это сигналы нашего созидательного прошлого — указатели божественных смыслов, компас ориентиров настоящего и устремленности в будущее. Вначале эти Холмы могут возникнуть даже просто, как идея. Со временем обретут явь.

— Где заложить его в Новгороде, чьими образами и именами наполнить? — задумался Полистьев.

Яромир часто перечитывал «Слово о полку Игореве». Любил этот текст, в разных переводах находил что-то новое. Обратил внимание, что автор «Слова» ничего не говоря о себе, постоянно обращается к Бояну, то споря, то сверяясь с ним. Тот не только пел, но и вещал, взлетая душой в облака. Ввысь. Он мог заглядывать как