Ключ от проклятой комнаты - Анна Князева

– Я смотрел распечатки. Никто не звонил.

Лера ошеломленно уставилась на Губанова:

– Вы это делали?

– Да, – Дмитрий будто оправдывался. – По долгу службы.

– А-га-а-а-а! Значит, и вы считаете, что ее убили и все три смерти нужно объединять в одно дело?

– Об этом говорить рано.

В этот момент лифт прибыл на первый этаж, и они вышли. Шагая, Лера машинально застегивала пуговицы пальто, она полностью погрузилась в свои мысли.

– Но как Рита попала на седьмой этаж, если кнопки заблокированы?

– Не знаю. Скажите, какой она была? – спросил Дмитрий.

– Рита? Красивой, умной, интеллигентной…

– Я не о том. Может быть, кто-то ее любил. Или она с кем-то рассталась… Как думаете, за это могли убить?

– В нее можно было влюбиться, но убивать было не за что.

– Ясно…

Измученные охранники сидели на стульях и негромко переговаривались. Заметив Дмитрия, вскочили на ноги.

– Вольно, ребята. Сегодня досталось всем. Приглядывайте тут получше… – Он открыл дверь и вслед за Лерой вышел на улицу. На мгновение ему показалось, что она о нем забыла. – Так вы довезете меня до дома?

– Садитесь. – Лера забралась в машину и завела двигатель. – Знаете, чего я не понимаю? Откуда такое соответствие криминальным событиям сериала? В «Шелковом сердце» на строительной площадке гибнет мужчина. В «Пресне Палас» – Реутов. В «Шелковом сердце» падает из окна Рюмина. В «Пресне Палас» – Рита. В сериале на карнавале стреляют в адвоката. В бизнес-центре убивают Шостока.

– Как раз это легко объяснить. Сериал смотрит вся страна. Миллионы, среди которых немало психов.

– Если бы не одно «но», – возразила Лера. – Рита выпала из окна на несколько секунд раньше, чем это случилось с героиней сериала.

Дмитрий развернулся всем телом и посмотрел на Леру так, будто видел ее впервые:

– Что?

Она включила двигатель и тронулась с места.

– Повторите, что вы сейчас сказали? – На этот раз голос Дмитрия прозвучал требовательно и на тон выше.

– Рита выпала из окна раньше.

– Вы уверены?

– Абсолютно. В тот момент мы все смотрели сериал по телевизору.

– Понимаете ли вы, что это в корне меняет дело? Из этого следует, что убийца знал сценарий.

– Я-то понимаю, а вот ваш друг, следователь Васин, кажется, нет.

– С какой легкостью вы записали его в мои друзья, – Дмитрий достал сигареты. – Простите, не спросил разрешения.

– Курите. Стало быть, он не ваш друг?

– Работали вместе.

– И он был вашим начальником?

– Скорее наоборот.

– Ах, вот как! В каком звании вы служили?

– Полковник.

На этот раз удивилась Лера:

– Сколько же вам лет?

– Тридцать семь.

– И уже полковник?

– Вернемся к нашим баранам…

– В следующий раз, – сказала Лера и остановила машину. – Вот ваш дом, а мне еще до своего добираться. – Уловив, что Губанов подался к ней, она строго добавила: – И никаких поцелуев.

Выбираясь из машины, Дмитрий козырнул:

– Так точно.

Маша удивлялась тому, что еще жива и даже едет в автомобиле. Она сидела на заднем сиденье, зажатая между крепкими мужскими телами. На ее голове болталась белая тряпка, от которой пахло сигарой.

«Слава богу, что не связали. Наверное, ненадолго». Маша вслушивалась в каждый шорох, опасаясь, что ее могут ударить или, что еще хуже, пырнуть ножом.

«Сколько их? И почему они все время молчат?»

Наконец въехали в помещение, Маша поняла это по тому, как гулко зашуршали колеса. Машина остановилась. Шум двигателя замолк.

«Самое время кричать», – подумала она, но кричать не стала из опасения, что будет только хуже.

Ее вытащили из салона и, не снимая с головы тряпки, повели дальше. Через несколько метров остановились, под ее ногами качнулся пол.

«Лифт», – поняла Маша.

Поднялись не слишком высоко, максимум на третий этаж. Вышли из лифта, открылась и хлопнула дверь. В воздухе запахло цветами.

– Приехали, – это слово было первым и пока единственным. Говорил мужчина, чей голос Маша не знала.

– Снимай, – а этот голос показался ей знакомым.

Ей отпустили руки, и она сама сдернула с головы тряпку. Перед ней стоял Николай Иванович.

– Вы… – Маша казалась спокойной.

– Смотри-ка, ей хоть бы хны… – Слезь хохотнул. – Выходит, зря я приготовил тебе компенсацию.

– Какую? – живо поинтересовалась его гостья.

Николай Иванович расхохотался. Из его глаз брызнули слезы.

– Убила… Сразила наповал… – восклицал он между приступами безудержного хохота.

– Какую компенсацию? – настойчиво повторила Маша.

– Ха-ха-ха-ха! – Слезь повернулся к охранникам-янычарам: – А вы боялись, что она будет плакать… – Сунув руку в карман арабского балахона, он достал золотистый футляр и протянул его Маше: – Подойдет?

Она открыла футляр, в нем лежала цепочка с кулоном. Она рассматривала камень с полуулыбкой Джоконды, одновременно решая, стоит ли возмущаться.

– Подойдет? – снова спросил Николай Иванович.

– Зачем вы мне голову замотали? – Маша покачала кулоном в воздухе.

– Чтоб не орала и чтоб побыстрей, – он забрал у нее тряпку, оказавшуюся арабским платком. – Если б мы не поспешили, сидели бы там до утра. С убийствами скорей не бывает. Спасибо мне должна сказать, – он подошел к столу и налил коньяку. – Я же пообещал: так просто от меня не отделаешься, лапуля.

Николай Иванович выпил коньяк, снова налил и еще раз выпил. Глядя на Машу, медленно вытер платком губы. Его рука опять потянулась к бутылке. Один из охранников отодвинул ее:

– Николай Иваныч, хватит…

– Цыц! – гаркнул Слезь, но пить не стал, а прошел в спальню. – Подарочки приготовили? – прокричал он оттуда.

– Коробку «Реми Мартин», – крикнул в ответ янычар.

– А попроще?

– «Хеннесси».

– Включай, – скомандовал Николай Иванович.

Янычар подошел к музыкальному центру и включил его. Маша испуганно вздрогнула, динамики заревели:

Я буду долго гнать велосипед.

В глухих лугах его остановлю.

Нарву цветов и подарю букет