Иудеи в Венецианской республике. Жизнь в условиях изоляции - Сесил Рот

Благодаря обширным связям, природной сообразительности и такту евреи узнавали все важные новости. В конце XVII века, по словам тогдашнего поэта, еврей-аптекарь из гетто, скорее всего, имел долю не в одном торговом заморском предприятии. Скорее всего, он знал, большую ли партию сапог поставили армии в Кандии и сколько транспортных кораблей стоит в заливе или вышло в море. В таких условиях евреи обладали непревзойденными качествами для того, чтобы служить тайными агентами. Немного находилось патрициев, у которых не было бы «своего» еврея, действовавшего за них в щекотливых вопросах. В обмен они охраняли его от самых суровых, несправедливых законов; а евреи получили доступ во многие дворцы на Гранд-канале, не беспокоя при этом швейцара.

Широко распространенным родом занятий евреев на протяжении Средневековья – добровольным, но столь же характерным, сколь и навязываемые им нежелательные профессии, – была медицина. Как уже отмечалось, начиная с XIV века в Венеции жили многие врачи-евреи; они практиковали еще до официального учреждения общины. В 1516 году, когда основали гетто, их было не менее трех – Лаццаро, Кало и Мозес. Все они завоевали себе доброе имя и обладали широкими связями среди не-евреев. Несмотря на это, для врачей не сделали исключения из новых правил. Единственной уступкой стало позволение оставаться за пределами гетто по ночам, если нужно было навестить больного или участвовать в консилиуме. Однако они должны были сообщить страже, где находились. Зато разрешение носить за пределами гетто черный головной убор вскоре отменили – якобы для того, чтобы они были заметнее, когда находились в городе. Им даже запретили ходить по улицам в обычных для врачей плащах с широкими рукавами с шелковой оторочкой.

Реакционный дух преобладал и впоследствии. Мы уже видели, какую заметную роль в жизни общины сыграли чуть позже Илия Халфон и его именитый соперник, Якоб Мантино, который много лет, начиная с 1527 года, лечил представителей многих венецианских аристократических семей, а также половину дипломатического корпуса. Невзирая на это отличие и поддержку французского и английского посланников, ему было чрезвычайно трудно получить разрешение носить черный берет, пусть даже недолго, короткие периоды времени. Собственно говоря, причину следует искать не только в венецианской нетерпимости. В тот период Англия и Франция находились в постоянной оппозиции к Испании; таким образом, цвет головного убора врача-еврея стал поводом для международных переговоров! Такое разочарование, наряду с досадой из-за распрей с Соломоном Мольхо, вынудили Мантино переехать в Рим, где он стал личным врачом пап Климента VII и Павла III. Он получил официальное назначение преподавать медицину в римском университете Сапиенца. В 1544 году, по неизвестным причинам, Мантино вернулся в Венецию, где для него снова временно сделали исключение и позволили не носить еврейскую метку. В тот раз он пробыл в городе пять лет, до 1549 года, когда поступил на службу к венецианскому консулу в Алеппо, где и умер. Во время второго пребывания в Венеции он познакомился с Хуаном Родриго де Кастель Бранко, больше известным под именем Амато Лузитано, величайшим врачом своего времени, странствующим португальским марраном, к которому благодаря его талантам обращались за помощью многие европейские правители. Вместе с тем его часто гнали с места на место, подозревая в тайной верности религии своих предков. Наконец он нашел приют у единоверцев в Салониках. Упомянутые здесь личности – лишь немногие из прославленных медиков в Венеции того времени. Ближе к середине века официальным врачом города Венеции стал Иосиф Тамара, выступавший истцом в знаменитом судебном процессе против своего тестя, Самуэля Вентуроццо из Перуджи. На суде по очереди выступила половина итальянских раввинов. В этом отношении общественное мнение было столь благосклонно, что в 1553 году сенат предоставил некоему еврею-врачу по имени Калонимус необходимые средства для обучения сына, «чтобы он мог быть полезным на службе нашему прекрасному городу».

В 1581 году для врачей-евреев в Италии наступил переломный момент. С интронизацией фанатичного папы Павла IV в 1555 году к евреям начали применять принципы Контрреформации; реакция приняла крайние формы. Возобновили свое действие все старые указы, направленные против них. Ранее их часто нарушали, но вдруг стали ревностно следить за их исполнением. Среди них был запрет любому христианину пользоваться помощью врача-еврея. В 1581 году это условие было оговорено отдельно в булле папы Григория XIII. Три года спустя буллу напечатали и распространяли во всех углах католического мира. В целом в Италии данный указ соблюдался неукоснительно. Поэтому «золотой век» еврейской медицины с тех пор остался в прошлом.

Венеция не стала исключением из общего правила; но тамошние евреи-врачи не сдались без борьбы. Они нашли отважного защитника в лице Давида де Поми, одного из ярких представителей своего времени. Он родился в 1525 году в Сполето, в Умбрии, в одной из старейших еврейских семей Италии; по легенде, его предок был выходцем из одного из четырех царских родов Иерусалима, представителей которых привезли в Рим в качестве пленников Тита. Его отец разорился вследствие Итальянских войн, и сыну приходилось зарабатывать себе на жизнь медицинской практикой. На эту стезю его направили дяди, и впоследствии он окончил университет Перуджи. Он служил придворным врачом графа Никколо Орсини и семьи Сфорца. Потом, в результате блестящей речи на латыни, произнесенной перед Пием IV и кардиналами, его уполномочили практиковать в Кьюзи как среди христиан, так и среди евреев. Однако через пять дней после того папа умер, а его последователь, фанатичный Пий V, аннулировал разрешение. Поэтому Давид де Поми переселился в Венецию. Там он прославился не только как врач, но и как писатель. Он издал перевод Екклесиаста, посвященный кардиналу Гримани, с приложением «О страданиях человеческих и как их избежать», посвященным Маргарите Савойской. Во время чумы 1572 года он сочинил трактат, в котором объяснял, как освободить любой город от чумы. Еще один медицинский труд по гинекологии имел посвящение дожу и сенату. Давид де Поми составил трехъязычный древнееврейско-латинско-итальянский словарь, который посвятил своему покровителю, папе Сиксту V. Помимо этого, он немного занимался и политикой. После сражения при Лепанто он представил дожу памятную записку, в которой доказывал, что победа была предсказана в Библии. Кроме того, Давид де Поми написал трактат, в котором доказывал божественное происхождение Венецианской республики (к сожалению, трактат не сохранился). В час сурового испытания он горячо вступился за своих соплеменников и представителей своей профессии. В 1588 году вышла его «Апология еврейского врача» (De Medico Hebraeo Enarratio Apologeti-ca), которой предшествовало рекомендательное письмо от Альдо Мануцио-младшего, считавшегося одним из глав интеллектуальной жизни в Венеции того периода. В своем труде, написанном на изящной латыни, ветеран-ученый доказывал на примерах из истории и классической еврейской литературы ложность обвинений, иногда выдвигаемых против еврейского народа в целом и против евреев-врачей в частности. В заключение он приводил ряд примеров того, как отличились врачи-евреи благодаря своему искусству и преданности. Его благородный труд, занимающий важное место в истории апологетических трудов, частично возымел действие; уже в 1593 году Давиду де Поми официально разрешили продолжать вести практику и среди христиан. Вскоре после того он умер[22].