Loveушка для мужчин и женщин - Катерина Шпиллер

— Да пошли вы… Придурки, — крякнул тот, махнув ручищей, развернулся и ушел. Ира проводила его взглядом и убедилась, что он вышел из магазина. Тут ее оставили силы: она села на корточки и заплакала.

— Эй, — Женя ласково тронул ее за плечо. — Ну, и что ты сказала монстру?

— По крайней мере, ты будешь жить, — сквозь слезы проговорила Ира. — Не будет ни избиения, ни драки за честь дамы.

— Ну и зря, — глухо произнес Женя.

— Дурак! — взвизгнула Ира. — Какой же ты дурак!

…И вот теперь она ревет у меня дома из-за… унижения.

— Я пресмыкалась перед этой… тварью!

— Ты спасла своего мужа от хулигана, а быть может, бандита, — утешала я ее.

— По-твоему, я правильно поступила?

— Я бы сделала так же.

— А как же честь? Достоинство? Отпор хамству и оскорблениям?

— Ты согласна иметь мужа живого и непокалеченного, при этом поступившись достоинством? Значит, все верно…

А что еще я могла сказать? Сама не раз удерживала своего супруга от, казалось бы, неминуемой драки. И речь шла не о пьяном мордобое, а о благородном порыве заступиться за друга, незнакомого человека на улице и так далее. Борясь за честь. Да бог с ней, с честью (даже когда меня называли, как бы это помягче сказать, ну… шлюхой). Гори оно, это мужское занятие — заступаться за слабых, если речь идет о том, что сделать это должен мой муж!

Но при этом мы сами, женщины, сетуем на то, что мужчины измельчали и ни на что не годны. Нет логики. Или это и есть та самая пресловутая женская логика?

Мы восхищаемся мужчинами прошлого, для которых собственная честь, честь женщины и рода были превыше всего, дороже жизни. Именно поэтому они нередко шли на смерть во имя защиты этой самой пресловутой чести. Дуэль! Понятие из прошлого. Честь — тоже?

«Да как можно это сопоставлять? — возмутятся серьезные исследователи. — Вы бы еще сегодняшнюю ситуацию с пушкинской эпохой сравнили!» А почему бы и нет? И тогда мужчины ссорились, женщины сплетничали, любовные драмы разыгрывались… Господи, да кроме Интернета, в чем принципиальное различие эпох?

История свидетельствует, что дуэль была непременным условием светской жизни, ритуалом, за которым стояли понятия чести и бесчестия. И у низких слоев населения тоже имелись свои кодексы чести. И то, что честь должен отстаивать мужчина — если не получается на словах, то на пистолетах или в кулачном бою — было непреложно. Именно как к непреложной истине к этому относились и женщины. Конечно, без особой радости: кому ж понравится, что твой возлюбленный или муж рискует жизнью на дуэли? Но это было нормой, даже не обсуждалось. В противном случае мужчина — не мужчина. Задумаемся: что теряла женщина, если ее муж погибал на дуэли? Порой все, кроме чести. По крайней мере, в материальном смысле — намного больше, чем современная, самостоятельная, работающая дама.

Так почему же такое нематериальное понятие, как честь, перевешивало все выгоды спокойного существования «за мужем»? Возможно, потому, что являлось понятием родовым, передавалось по наследству, и «иметь честь» — это были не просто слова. Господа современники! Нам есть, что передать по наследству, кроме квартиры в Черемушках и «Жигулей» 88-го года выпуска?

Я не считаю ни себя, ни своего мужа людьми без чести. Я не люблю, когда меня оскорбляют и унижают. Но в ситуации вульгарного хамства алкаша из подворотни я не позволю супругу отстаивать мою честь на дуэли. То есть в драке. Не тот случай. Но ведь бывают и настоящие оскорбления, которые невозможно стерпеть. Нельзя терпеть! Но… И тогда я удерживаю мужа, не даю ему рисковать ни жизнью, ни здоровьем. Его жизнь и здоровье мне важнее чести. Почему? Отчего моя ровесница, жившая сто пятьдесят лет тому назад, восприняла бы неминуемую дуэль без радости, но как неизбежность, нормальную неизбежность? И отчего я, женщина конца двадцатого века, предпочитаю не обратить внимания, побыстрее забыть самой и заставить забыть о происшедшем супруга? Не знаю.

Знаю одно: когда я настаиваю на своем, не пуская мужа в драку, на дуэль (как хотите, назовите), меня меньше всего интересует, как он воспринимает подобную ситуацию, насколько болезнен для него отказ от защиты чести — моей, его, семьи. Для меня настолько важно, чтобы с ним было все в порядке, что я не устаю ему внушать: «Я люблю тебя несмотря ни на что, и, если ты промолчишь, не полезешь на рожон, плюнешь и забудешь, я вовсе не перестану тебя уважать! Напротив, расценю это как проявление твоей любви ко мне: значит, ты со мной считаешься и бережешь мои нервы». Покажите мне любящего мужчину, настоящего мужчину, который пренебрег бы такими словами своей ненаглядной?

На расхожее мнение многих дам, что сегодняшние мужчины боятся ответственности и, мол, им, слабым, не по силам отстаивать честь, ответом может быть следующее: изменились не столько они, сколько слабый пол. Это мы стали брать на себя больше — что ни хорошо, ни плохо, просто факт. И соответственно, наш природный инстинкт защищать, охранять, спасать, как ни парадоксально это звучит, стал сильнее и агрессивнее. «Сие да будет сказано не в суд и не во осуждение, однако ж nota nostra manet (наше замечание остается в силе)», как сформулировал один старинный комментатор.

Только самое главное — в плохую минуту, в момент ссоры с любимым супругом удержаться и все-таки не упрекнуть его в том, что тогда он не дал по физиономии оскорбившему меня подонку. Это ведь так соблазнительно, но невероятно подло.

В наши дни Александр Сергеевич Пушкин не погиб бы на дуэли. Потому что дуэли бы не случилось. Но был бы он Пушкиным? Сомнительно. Пушкин без дуэли — это как его стихи без любви…

* * *

Признаюсь, история произошла со мной, а не с Ирой. Все было немножко по-другому, но совсем чуть-чуть, в основном я рассказала в точности, как оно случилось. И, знаете, почему я вложила историю в уста выдуманной героини? Да потому что мне было безумно стыдно признаться в подобном! Чего я стыдилась?

Конечно, в первую очередь — унижения перед мерзавцем. Перед быдлом, которое чувствует себя хозяином жизни, а я своим поведением подтвердила его уверенность. Перед грязным подонком, для которого чужая человеческая жизнь не дороже окурка в урне. Я даже не считаю его вполне человеком — и можете кидать в меня свои политкорректные «булыжники». Если бы сила была не на их стороне, если бы в нашем обществе не правили бал те, «кто был никем, а стал всем», то…

…То я держала бы таких, как раньше говорили, за сто первым километром. Я не позволяла бы им приближаться к местам скопления нормальных людей ближе, чем на эти 101 километр… Но, впрочем, не буду продолжать, боюсь, у некоторых особенно либерально настроенных и политкорректно подкованных читателей может подскочить давление.

Так что, к сожалению, вместо того, чтобы надеть на мерзостные личности намордник, а на шею строгий ошейник, приходится пытаться существовать рядом с ними и каким-то образом выживать. Физическая сила и психическая отвязанность на их стороне, да плюс полная эмоциональная тупость. Кстати, эмоциональная тупость — это вовсе не моя грубая характеристика определенных людей, а медицинский диагноз.