Украденный бриллиант - Жюльетта Бенцони

– Нам столько нужно рассказать друг другу! Хватит нам стоять! За столом нам будет гораздо уютнее, и пить станем вовсе не чай, я знаю, вы его не любите, а кофе или шоколад с пирожными.

– Но у вас, верно, назначена встреча? – предположила маркиза.

Она знала, что на этот час столик в ресторане заранее заказывают. Леди Клементина возразила с улыбкой:

– Я заказываю столик на целый год. Мы будем одни и сможем поговорить всласть.

Твердым шагом Клементина направилась к девушке в черном платье с белой наколкой, которая исполняла обязанности метрдотеля в чайном салоне и проверяла прибывающих клиентов по списку. Желающих было много, столы в «Ритце» бронировали за три недели. Впрочем, в Париже и Мадриде было то же самое.

Сделав заказ, госпожа де Соммьер осведомилась в первую очередь о раненом родственнике Клементины.

– Как он себя чувствует? Думаю, брат – ваша главная забота. Если бы проблемы беспокоили еще и полковника, вам было бы не до улыбок.

– Ничего не могу вам сказать о проблемах полковника, потому что понятия не имею, где он находится.

План-Крепен прикусила губу, помешав сорваться вопросу: «Как? И полковник тоже?»

С некоторых пор все их знакомые мужчины, будто сговорившись, ринулись в неизвестных направлениях. Мало им Кледермана, теперь еще и полковник. Не говоря уж об Альдо и Адальбере, которые растворились в туманах Лондона.

– Брат еще очень слаб, но врачи надеются на лучшее, полагаясь на его отменное здоровье. Должна сказать, что ему повезло: пуля едва не задела сердце, но обошлось. Он потерял много крови и сейчас находится под неусыпном наблюдением и нуждается в полном покое. Ему строго-настрого запретили работать. Так что он не знает, как ведутся поиски «Санси». Он так слаб, что ему не до этого. Думаю, вы горюете об этой краже не меньше нашего. При брате никогда бы не стряслась эта более чем странная история. Он прекрасно знает нашего общего друга. А теперь… Я не понимаю, по какой причине, но на его место – случайно, я думаю, – назначили крайне необъективного человека. Этот Митчел яростно ненавидит всех неангличан.

– И что из этого следует?

– А то, что он и не думает искать бриллиант. Лорд Астор из Хивера приютил у себя в скверную погоду человека, который назвался князем Морозини, а поутру он исчез, увезя с собой семейную драгоценность. Митчелу сообщили об этом. Но судя по тому, что мне говорили коллеги Гордона, он не ищет бриллиант, а жаждет посадить в тюрьму князя Морозини. Это его навязчивая идея. Ничего другого ему не надо.

– Но Скотланд-Ярд не деревенская лавочка. Кто там назначает главного полицейского?

– Разумеется, назначение исходит из Букингемского дворца, больше я ничего не знаю. А как вы? Чему я обязана радости встретить вас в Лондоне?

– Выставке портретов Мэри Уинфельд. Она лучшая подруга Лизы, жены Альдо, и нам захотелось посмотреть ее работы. Но мы здесь всего на два дня.

– Только-то! Но почему?

Маркиза достала письмо Ланглуа и протянула Клементине.

– Все по той же причине. Глава французской уголовной полиции очень беспокоится за нашу безопасность. Он не хочет, чтобы мы оставались одни, пусть даже в лучшем лондонском отеле, где комиссар не может обеспечить нас надежной охраной.

– Я прекрасно понимаю, что он исходит из лучших побуждений, – вздохнула План-Крепен, – но ситуация все же смешная. Если предположить, что кто-то хочет нас убить, в Париже это сделать так же легко, как и в Лондоне.

– Значит, вас просят прожить здесь не больше двух дней? Я могу это понять: кто-то преследует Морозини, ситуация не ясна, комиссар вправе за вас беспокоиться.

– Ланглуа прекрасно знает вашего брата, в самом главном они очень похожи, и он верный друг. Он готов перевернуть землю и небо, лишь бы доказать, до какой степени нелепо обвинение против Морозини. И мы не хотим, чтобы он волновался еще из-за нас. Так что нам придется вернуться.

– А если вы поселитесь у друзей? Друзей, которые могут обеспечить надежную охрану? Я имею в виду у меня?

– Вы стали официальным лицом? – улыбнулась госпожа де Соммьер.

– Я нет, но Джон всегда был более или менее официальным лицом. Сначала я все объясню, а потом вы решите. Несколько месяцев назад наше родовое имение в Кроули сильно пострадало от пожара.

– Поджог? – осведомилась дю План-Крепен.

– Избави боже! Нет! Загорелась заурядная проводка. Имение сейчас ремонтируют, а Джон должен был уехать, и ему совсем не хотелось оставлять меня одну в Лондоне. Хорошо, что наш лучший друг, сэр Уинстон Черчилль, построил в Чартвелле, неподалеку от Ноул-хауса, чудесный дом вполне человеческих размеров, чтобы жить там, когда уйдет на покой. Когда Уинстон уезжает, то отправляет туда свою жену, кстати, ее тоже зовут Клементина. И сам он тоже любит бывать за городом, только если это не дворец Бленхейм. Но сейчас они оба в Дели, и я живу в Чартвелле, который охраняется не хуже дворца ее величества, но мне там одной скучновато. Поживите со мной несколько дней. Этот уголок – один из самых красивых в Англии.

– А далеко он от Лондона? – спросила дю План-Крепен.

– Не очень. Но ближе всего он к месту, о котором вот уже несколько дней говорит вся Англия, – к замку Хивер.

– Ах, как интересно! – воскликнул Мари-Анжелин, и ее золотистые глаза заискрились, как два новеньких луидора[25].

Какие могли быть сомнения? Боевой конь забил копытом при бодрящих звуках трубы. Да и госпожа де Соммьер ощутила мучительное искушение. И подумала: сам Ланглуа не устоял бы перед соблазном провести несколько дней в доме знаменитого политического деятеля. В общем-то, не стоит ничего преувеличивать: к двум дням прибавить еще два или три, а потом женщины послушно вернутся в особняк на улице Альфреда де Виньи.

Взгляд госпожи де Соммьер встретился с глазами Мари-Анжелин.

– Не позвонить ли вам на набережную Орфевр? – спросила маркиза, обращаясь к План-Крепен. – Вы знаете, как там уважают ваши таланты.

Мари-Анжелин слегка покраснела, но не заставила себя просить дважды. Не прошло и четверти часа, как она вернулась с положительным ответом. Но с предупреждением: жить в Чартвелле можно, но недолго!

«Чайная церемония» завершилась, и все трое отправились в гостиницу, чтобы собрать багаж. А перед отъездом женщины решили заглянуть еще к Мэри Уинфельд, чтобы предупредить ее и познакомить с леди Клементиной, которой очень хотелось личного знакомства с замечательной художницей.

Когда в доме Мэри объявили об их приходе, Лиза тут же удалилась к себе в комнату. Она избегала встречи с тетей Амели и План-Крепен, хотя знала, что они приехали в Лондон. Ей не хотелось вдаваться в причины, которые привели ее сюда. Да никакой, собственно, конкретной цели у нее и не было. Ее гнало беспокойство, она не могла усидеть на месте.