Последний холостяк - Кимберли Лэнг

– И ты выбрала его.

Она не могла смотреть ему в глаза, боясь, что Дилан заметит ложь.

– Да.

– Тогда какого черта ты делаешь сейчас в моей постели?

Внутри возникло какое-то мерзкое ощущение. Это был очень правильный вопрос. Марни сочиняла свое вранье на ходу, и у нее не нашлось подходящего ответа. Запутавшись в собственной лжи, она выглядела совсем некрасиво. Да пошло оно все к чертям собачьим! Она совсем не ждала такого развития событий. Возбужденная мыслями о своих новых чувствах, она просто забыла задать себе вопрос: ответит ли на них Дилан?

– Я думала, это будет последний раз, но… – Отвращение, появившееся на лице Дилана, было под стать ее внутренним ощущениям, хотя внешне Марни старалась выглядеть невозмутимо. Теперь она чувствовала себя последней потаскушкой. – Но теперь я поняла, что не могу этого сделать.

– Почему ты мне ничего не сказала о нем?

К глазам подступили слезы. Слава богу, что в комнате царил полумрак, и Дилан не мог ясно видеть ее лицо.

– Я только что это сделала.

Дилан провел рукой по волосам и выругался. Он ничего не ответил, только пристально смотрел куда-то поверх ее плеча. Марни не знала, что делать дальше. Молчание затянулось, и ей стало совсем не по себе.

Наконец Дилан заговорил:

– Ну, тогда понятно.

Марни почувствовала, как боль резанула грудь, и поняла, что она надеялась… На что? Чего она ждала? Что Дилан упадет на колени, умоляя ее остаться? Что он вдруг поймет, что тоже неравнодушен к ней, что не все так «просто и легко»? Она передвинулась на край кровати и свесила ноги.

– Да.

Сумка, где лежали вещи, которые она взяла, думая, что останется на ночь, и туфли стояли в стороне, и ей нужно было пройти мимо Дилана, чтобы взять их. Марни прошла мимо, в последний раз вдыхая его запах.

Стараясь не смотреть на него, она сунула ноги в туфли и повесила на плечо сумку.

– Мне было хорошо с тобой, Дилан. Правда. И я искренне надеюсь, что очень скоро ты найдешь кого-нибудь, кто сделает тебя по-настоящему счастливым.

На лице Дилана застыло выражение удивления и злости, и хотя ей очень хотелось поцеловать его на прощание, Марни сдержалась.

– Прощай.

Она пошла к выходу, стараясь идти спокойно, не торопясь. Взяв в прихожей свою сумочку, она заметила лежавший рядом ключ, и ее сердце ухнуло куда-то вниз от мысли, какой счастливой она себя чувствовала всего несколько часов назад. Как глупо. Глаза снова стало щипать. На этот раз Марни чувствовала, что слезы вот-вот потекут. Она поспешила выйти и вызвать лифт.

Когда все начиналось, Марни воспринимала их отношения, как нечто случайное. И никогда не думала, что они станут иными. Значит, нечего обижаться.

Она совершила глупость, и ей некого было винить, кроме самой себя.

К черту все это.

Работать в «Брукс Фаундейшн» и в то же время пытаться забыть Дилана было равносильно самоубийству. Оставался еще вариант – спиться.

После мучительных выходных, натянув на лицо счастливую маску, Марни отправилась на работу, где все вертелось вокруг источника ее мучений. Ей приходилось постоянно видеть висевшие на всех стенах фотографии, на которые она не могла спокойно смотреть, и слушать, как люди в самых восторженных выражениях говорили о человеке, ставшем причиной ее мучений. Ее резали по живому и сыпали на раны соль.

Наверно, надо было думать лучше. И в ту минуту, когда она поняла, что ее тянет к Дилану, забрать свое резюме.

Вот что значит хотеть всего сразу. Очередное доказательство того, что нельзя одновременно иметь пирог и съесть его. Даже в лучшем случае, когда у тебя много пирогов, это обернется лишними проблемами с талией.

И все же работа стала для Марни утешительным призом. Ее обязанности не требовали, чтобы она контактировала с Диланом, поэтому в рабочее время она с ним не встречалась. Хотя от сознания того, что он где-то в здании, она каждый раз замирала, когда открывались двери лифта.

Оставалось лишь надеяться, что это пройдет. И пройдет скоро.

Должно пройти. Обязательно.

Их отношения длились всего месяц, значит, она не могла успеть по-настоящему полюбить его. Она только начинала влюбляться в него. Надо было просто взять себя в руки и идти своей дорогой.

Тогда почему она чувствовала себя как побитая?

Марни нахмурилась, глядя на экран компьютера, с ужасом думая о работе, которую ей предстояло сделать. Акция по сбору денег широко освещалась в прессе, и в ее обязанности входило просмотреть публикации и составить отчет, отчасти для архива, отчасти для возможного использования в будущем.

Экран запестрил фотографиями, запечатлевшими Дилана и его родителей. И конечно, на всех Дилан выглядел просто потрясающе. В выходные Марни смирилась с ситуацией, но не представляла, как тяжело будет видеть его, вспоминая, какой счастливой она себя чувствовала в тот момент… Боль оказалась сильнее, чем она ожидала.

Это была какая-то изощренная пытка.

Присутствие Энелайз на многих фотографиях тоже радости не прибавляло.

Она не ревновала к Энелайз. Правда, правда. Энелайз не была «другой женщиной». Дилан не хотел ее – хоть это не вызывало сомнений, – но если бы он вдруг решил взяться за дело серьезно, выбрал бы кого-нибудь вроде нее.

Жестокая ирония заключалась в том, что Марни как раз была кем-то вроде Энелайз. Ее прошлое мало чем отличалось от прошлого этой женщины. Ее воспитывали так, чтобы она стала такой, как Энелайз, только она отказалась.

Впервые в жизни Марни засомневалась в правильности своего выбора и почти пожалела о нем. Ее надежды найти золотую середину не оправдались. Дилан не изменил своего отношения к ней.

Она была не такой, как он хотел. Не такой, как ему нужно. Теперь ей оставалось лишь признать это.

Но это было проще сказать, чем сделать. Марни встряхнулась и попыталась сосредоточиться на работе. Не прошло и нескольких минут, как запищал интерком.

– Марни, пришел твой брат. Он хочет тебя видеть.

Проклятье! Она даже не знала, что Картер снова в городе, и сегодня ей совсем не хотелось встречаться с ним. Однако Марни не могла отправить его, и она собралась с силами, чтобы принять неизбежное. После свадьбы Риз Картер собирался навсегда вернуться в Саванну, так что у нее не осталось предлогов избегать его.

К тому же настроение и так было испорчено, и худшее ей уже не грозило.

– Привет, Картер.

Он вошел, закрыв за собой дверь.

– Симпатичный кабинет.

– Да, это явный шаг вперед после моей предыдущей клетушки. – Марни жестом предложила ему сесть.