Fashionopolis. Цена быстрой моды и будущее одежды - Дана Томас

Ее отправляли в Гонконг бизнес-классом и селили в пятизвездочный отель Mandarin Oriental. Затем обрабатывали клиентов, с которыми она собиралась встречаться. «Они говорили: “Вот что, мы хотим сэкономить доллар на свитере, но мы будет поставлять его на другой конец света”, – поведала она мне со своим выразительным испанским акцентом в своем переполненном книгами кабинете на Бликер-стрит. – Мне это казалось бессмыслицей. Просто бессмыслицей!»

Производство было «сумасшедшей системой», в которой дизайнеры в Европе и США должны были в цифровом виде присылать спецификации предметов одежды на фабрику в Азии для изготовления образцов. После долгих согласований по электронной почте и телефону готовые образцы требовалось доставить в штаб-квартиру корпорации, чтобы их оценили и – чаще всего – отвергли. Один ведущий нью-йоркский бренд – общеизвестный – мог заказать шестьсот образцов в Китае, затем «сократить число до двухсот, – рассказала она. – Представляете, какой ущерб?

Я просто хотела делать все в одном месте и, даже если это футболка, контролировать все от начала до конца: как она выглядит, как была изготовлена, кто ее произвел, – объяснила она. – Я хотела знать этих людей». Она хотела райтшоринга.

В 1996 г. они с мужем, фотографом Марком Бортуиком, переехали в Нью-Йорк, сняли старый гараж на Мотт-стрит и в 1998 г. открыли магазин с пошивочным ателье в задней части, чтобы изготавливать и продавать «интересную, простую одежду, которую вы сможете себе позволить». Она назвала бренд Zero, потому что «хотела показать, что главное – это сам продукт, и избежать предвзятых представлений о том, как он будет выглядеть или кто за ним стоит», пояснила она. В первый же день она заработала $2500[320]. «Мы сочли это добрым знаком», – вспоминала она потом. Когда она узнала, что уже существует крупная немецкая компания – производитель одежды под названием Zero, то переименовала свою в Zero + Maria Cornejo.

У нее была сплоченная интернациональная команда. Цзян Хуан, иммигрант из Шанхая, шил образцы. (Позднее он освоил раскрой и взял на себя эту функцию.) Тоня из России занималась трикотажем. Лин из Китая отвечала за шелк. «Она познакомила меня с мистером Хуаном, – сказала Корнехо. – А я кроила все». На ярлычке значилось: «Изготовлено на Мотт-стрит, д. 225». Одежду она продавала в своем бутике в передней части здания. «Помню, однажды дама заспорила со мной из-за цены на мою одежду, и я сказала: “Видите всех этих людей, работающих в глубине? Они живут в Нью-Йорке. Они получают честную плату за свой труд. Мы оплачиваем аренду. Это не похоже на одежду, которую отправляют в Тимбукту, где ее шьют дети”».

Вскоре к ней, как и к Натали Чэнин, обратилась компания Barneys, и по прошествии не слишком долгого времени у Корнехо появилась впечатляющая клиентура, включая Мишель Обаму, Тильду Суинтон и Синди Шерман. Рост своей компании она держала под контролем, ограничиваясь только женской одеждой и немногочисленными аксессуарами, такими как ремни и туфли. «Я никогда не стремилась иметь трусы с моим именем на них, – сказала она. – Меня это не привлекает, весь этот рост – рост, рост ради роста… Рост не обязательно означает становиться больше, больше и больше. Нет, это значит все делать должным образом и создавать правильную обстановку. Тонкая настройка».

В 2008 г. настало время переезжать; арендная плата за площадь 167 м2 на Мотт-стрит выросла в четыре раза за десять лет, а ее магазин-ателье расцвел в полноценную компанию. Проезжая по усыпанной палыми листьями, вымощенной булыжником Бликер-стрит, она заметила объявление «Сдается» на здании рубежа веков с окнами на три стороны и подумала, что помещение идеально подходит для ее новой студии. Она сняла 140 м2 на первом этаже под магазин, а остальные 557 м2 пришлись на подвал (под склад), второй этаж (для отделов оптовых продаж, розницы и коммуникаций) и третий этаж (для дизайна, производства, логистики и финансов).

В жаркий летний день, когда я туда заглянула, мастерская на третьем этаже купалась в солнечных лучах и была заставлена металлическими передвижными стойками с образцами, бумажными выкройками, образчиками муслина и готовой одеждой. В производственном отделе трудилась молодежь до тридцати лет: все в наушниках, они деловито стучали по клавиатурам ноутбуков. По другую сторону холла мистер Хуан и его команда дизайнеров проводили примерки весенне-летней коллекции. Когда мы вошли, он проверял прелестное платье из хлопчатобумажного бархата ягодного цвета с асимметричной линией горловины.

Практически все готовое платье Корнехо производится в границах города Нью-Йорка, что делает ее марку одним из пятидесяти брендов, производящих здесь по меньшей мере три четверти своей продукции. (Она доверила изготовление обуви мастерам-кожевенникам из Италии, часть трикотажа делают в Китае и Перу, и свитера ручной работы вяжут по контракту в Боливии.) Большинство ее поставщиков находятся в Швейном квартале. «Тридцать третья улица, Тридцать восьмая улица, – говорит она. – Когда на фабрике что-нибудь случается, мои люди мчатся на Шестую и улаживают проблему прямо на месте».

С 2009 г. Корнехо выпускает четыре коллекции в год – две для показа на Нью-Йоркской неделе моды, две только для шоурума. У нее два магазина (в Нью-Йорке и в Лос-Анджелесе), плюс онлайновые и оптовые продажи, двадцать восемь работников и около $10 млн годовых продаж – объем, на который метит Чэнин. Это ничто по сравнению с $5–10 миллиардами в год у таких мегабрендов, как Dior, Gucci, Chanel и Louis Vuitton, но достойный уважения результат для частной компании, принадлежащей одной женщине.

«Поэтому Средний Манхэттен – модный хаб Нью-Йорка, – считает она. – Это прекрасно, когда можно выйти из своего офиса и пойти повидать своего клиента».

Возможно, это не навсегда – все может закончиться, если Эндрю Розен, производитель одежды в третьем поколении и до недавнего времени генеральный директор Theory, настоит на своем. Последние пару лет Розен продвигал инициативу по переносу всего Швейного квартала в Сансет-парк в Бруклине. Несколько независимых центров там уже имеется[321]. В 2012 г. Боб Бланд, бывший ассистент по дизайну Ralph Lauren, основал фэшн-инкубатор Manufacture New York в бывшем складе № 2 Базы снабжения военно-морского флота США. В Институте Пратта есть Brooklyn Fashion + Design Accelerator. Есть также Центр производства и дизайна Greenpoint, разместившийся в кластере восстановленных текстильных фабрик. Во все три организации зачастили представители сообщества производителей Бруклина.

В своем ежегодном обращении к жителям города в театре «Аполло» в феврале 2017 г. мэр Де Блазио объявил о решимости построить кампус «Сделано в Нью-Йорке» в Терминале Буша в Бруклине – совсем как за двадцать лет до него утверждал глава муниципального совета[322]. На сей раз, однако, город выделил $136 млн на это начинание,