Последняя ночь Клеопатры - Марина Серова

– Быстро выметайся из моей квартиры! Понял? Катись к своим шлюхам! И чтобы я тебя здесь больше не видела! – кричала женщина.

Скандал постепенно затих. Последнее, что я услышала, был стук соседской двери. Скорее всего, это женщина выставила вон гулящего супруга. Еще немного подождав, я тоже покинула квартиру Екатерины Расторгуевой.

Я снова подъехала к зданию, где находилась «Люксери косметикс», и, миновав охранника, поднялась к Екатерине. Около ее кабинета было пусто. Наверное, клиентов на сегодня уже не было. А может быть, просто у нее был перерыв. Я подошла вплотную к кабинету и прислушалась. Внутри было тихо. Я постучала в дверь и, не дождавшись ответа, открыла ее. Екатерина стояла у окна. Увидев меня, она нахмурила брови.

– Вы снова ко мне? – спросила она, не скрывая досады.

– Мне нужно с вами поговорить, Екатерина, – ответила я, не обращая внимания на ее явное нежелание видеть меня.

– Господи, ну сколько же можно! Мы ведь с вами только совсем недавно говорили. Вы что, не помните? Что вам еще от меня нужно? – в сердцах спросила она.

– Правду, Екатерина, только правду, – ответила я.

– Да я ведь вам уже все рассказала! И вообще, у меня сейчас обеденный перерыв. Могу я пообедать?

Расторгуева отошла от окна и пошла мне навстречу, намереваясь выйти из кабинета. Я преградила ей путь.

– Вы напрасно так себя ведете, Екатерина Борисовна, – сказала я. – Думаете, что для вас будет лучше, если следователь пришлет вам повестку?

– А на каком основании? – Екатерина со злостью посмотрела на меня.

– А на том основании, что следствие на данный момент располагает новыми фактами в расследовании убийства Елизаветы Городенчиковой, – спокойно ответила я.

– Да мне-то какое дело до этих ваших новых фактов? – снова взвилась Расторгуева. – Я уже все вам рассказала, больше мне добавить нечего!

– Вы в этом уверены, Екатерина Борисовна? – спросила я.

– Да, да, да! – выкрикнула Расторгуева.

– И вы ничего не хотите сказать по поводу своего пребывания в квартире вашей подруги Елизаветы Городенчиковой в тот вечер?

– Да в честь чего вы решили, что я была у нее в тот вечер?! Что, в конце концов, происходит?

– Успокойтесь, пожалуйста. Дело в том, что у следствия появился новый свидетель. И он утверждает, что видел вас в то самое время, то есть незадолго до убийства Елизаветы Максимовны, как вы выходили из ее квартиры.

– Что?! Какой еще свидетель? Меня никто не видел, то есть я хотела сказать…

Тут Екатерина замолчала, сообразив, что неосторожной фразой практически выдала себя. Она испуганно смотрела на меня.

– Давайте присядем, Екатерина Борисовна, – предложила я и первая подошла к столу.

Расторгуева машинально села на стул напротив меня.

– Так вот, у меня имеются свидетельские показания, в которых сказано, что вы, Екатерина Борисовна, – я уже полностью перешла на официальный тон, – шестого сентября вечером вы находились в квартире вашей подруги Елизаветы Городенчиковой. А вы пару часов назад уверяли меня, что находились весь вечер у себя дома. Как прикажете вас понимать? Почему вы скрыли, что были в тот вечер у Елизаветы Максимовны?

– Да ничего я не скрывала! – Екатерина, видимо, от волнения стала беспорядочно отодвигать и придвигать обратно косметические принадлежности, которые стояли на столе. – Подумаешь, ваш свидетель! – пренебрежительно сказала она. – Его слово против моего! Не так ли?

– Нет, Екатерина Борисовна, – твердо сказала я, – это совсем не так. И меня, мягко говоря, удивляет, что вы, взрослая женщина, не понимаете этого. Чем отрицать очевидное и продолжать отпираться, вы бы лучше рассказали все как есть.

– Что «все как есть»? Я не понимаю вас, – Екатерина снова начала юлить.

Я покачала головой:

– Значит, вы, Екатерина Борисовна, не хотите сотрудничать со следствием. Как вы не понимаете, что вы только усугубляете свое положение? Вместо того чтобы откровенно рассказать все, что произошло в тот вечер на квартире Елизаветы Максимовны, я имею в виду, произошло между вами, – уточнила я, – вы продолжаете упорно сопротивляться. Неумно, прямо скажем, неумно.

Екатерина на минуту задумалась.

– А с какого это перепугу я должна изливать перед вами душу?! – вскричала она.

– Никто не требует от вас изливать свою душу, как вы выразились, просто…

– Вы что, обвиняете меня в убийстве Лизы?! – не дала мне договорить Расторгуева.

– Пока еще нет, – ответила я. – Вы напрасно так нервничаете. Пока это еще только разговор, беседа.

– А я не желаю с вами беседовать! Не собираюсь вести разговор о своей личной жизни! Не хочу и не буду! И вы меня не заставите! – снова начала кричать Екатерина.

– Ну что же, – я со вздохом поднялась со стула, – ждите, вас вызовут повесткой в отделение. Может быть, вы все-таки поду-маете?

Расторгуева закрыла лицо руками.

– Дайте мне прийти в себя, – глухо проговорила она.

Я снова опустилась на стул. Вообще-то я уже поняла, что весьма сомнительно, чтобы Расторгуева была причастна к убийству своей подруги Елизаветы Городенчиковой. Но тогда непонятно, почему она так упорно не признается в своем вечернем визите к ней. Может быть, она кого-то или чего-то боится? Возможно, что она не хочет быть замешанной в деле об убийстве Елизаветы. Вот и старается изо всех сил отвести от себя даже малейшие подозрения. Что же все-таки заставляет ее молчать? Возможно, что она не хочет выдавать кого-то? Или же она боится, ну, скажем, своего строгого руководства, которому может не понравиться, что сотрудник «Люксери косметик» фигурирует в уголовном деле?

– Знаете, я вот что хочу сказать, – вдруг оторвав руки от головы, сказала Екатерина.

– Да, я вас, Екатерина, слушаю, – тут же откликнулась я.

Но Расторгуева почему-то продолжала молчать.

– Так что вы собирались мне сказать? – спросила я.

– Я… вот что… – сбивчиво начала говорить Екатерина, – примерно месяца два тому назад у Елизаветы начались неприятности со своим соседом по даче, Александром Вилочковым. Раньше, довольно давно, его отец владел дачей, которую затем купили родители Елизаветы. Он продал ее, потому что срочно нужны были деньги. Потом, со временем, его финансовое положение улучшилось, и он купил себе новую дачу поблизости. Конечно, она не была такой шикарной. Потом отец Александра умер, а сам он решил в память о родителе, как он объяснил Елизавете, вновь приобрести их старую дачу. Елизавета, естественно, отказалась: с какой, собственно, стати она должна продать ему свою уже теперь недвижимость? Тогда Александр стал ей угрожать, даже начал подкарауливать ее около дома.

– Это все, что вы хотели мне сообщить, Екатерина Борисовна? – спросила я.