Рубины леди Гамильтон - Алина Егорова

В воздухе висел сладкий, манящий аромат кофе. Они сидели в гостиной за низким круглым столиком: Эмма Львовна – в красивом домашнем костюме благородного бордового цвета и в тапочках с каблуками и меховыми помпонами, Вика – в темно-синих джинсах в обтяжку и полосатом вязаном свитере. Каждая была хороша по-своему: Эмма Львовна отличалась элегантностью и женственностью, Вика – свежестью и грацией. На лице Эммы, как всегда, играла непринужденная улыбка, уголки губ Вики нервно подергивались.

– У тебя что-то случилось?

– Нет. То есть да. Так, по мелочи. В общем, неважно, – растерянно забормотала Вика. Оказалось, что не так-то легко высказать такую просьбу. – Красиво у вас тут, тихо.

– Да, особенно вечером, когда солнце садится. Из моей спальни прекрасный вид на закат.

При упоминании о спальне Вику замутило. Неужели Феликс может спать с этой?!

– Я на минуточку, – встала Вика и удалилась в туалет.

Санузел в доме был совмещенным и стильным, как и все в доме у Эммы. Вика подошла к умывальнику и взглянула на себя в большое тонированное зеркало. Не напрасно его называют розовым – оно скрывает недостатки и являет взору почти совершенный вид. Раньше здесь висело обычное зеркало, да и сантехника была попроще. «Круто придумала старуха», – отметила Вика. Тени под ее глазами исчезли, краснота глаз словно испарилась, даже ранка от выдавленного недавно прыщика на щеке стала практически незаметной.

Из любопытства она принялась разглядывать косметику на полках шкафчика. Известные бренды и ни слова по-русски на этикетках – Эмма Львовна денег на себя не жалела. «Разглаживает возрастные морщины», – прочла Вика английскую надпись на креме и ехидно усмехнулась – все-таки Эмма ей не соперница!

Она выдвинула ящик, продолжив ревизию, и обомлела. Увиденное повергло ее в ступор, дыхание участилось, на щеках выступили красные пятна гнева. Подарить кольцо этой дряни!? То самое, изготовленное из бабушкиной броши, с рубинами и бриллиантами! Как он посмел?! А она, старая калоша, как посмела его принять?!

Это был предел всему. Вика, недолго думая, схватила кольцо. Сначала она хотела вылететь из ванной комнаты и высказать Эмме Львовне в лицо все, что она о ней думает. На эпитеты она не поскупилась бы, Эмма Львовна узнала бы о себе много нового! Только следовало бы немного успокоиться, чтобы голос не сорвался на визгливые нотки, иначе Вика будет выглядеть смешно. Вика присела на край ванны и глубоко задышала, считая про себя до десяти. Упражнение помогало плохо – руки тряслись мелкой дрожью, по спине побежала тонкая струйка липкого пота. Это уже никуда не годилось! Вика встала и посмотрела на себя в розовое зеркало. Зеркало, как ему и полагалось, ей польстило: пятна на шее и щеках были не слишком заметны, но все равно Вика осталась недовольна своей внешностью.

Злоба ее утихла, уступив место здравому смыслу. «Нет, ничего говорить не надо. Лучше поступить иначе. Партизанская война – вот самый верный вариант в данной ситуации. А колечко мы заберем! Пусть Феликс думает, что старуха его подарок потеряла. Нечего драгоценности у раковины оставлять – там же их водой смыть может».

Вдохновленная этим планом, Вика вернулась в комнату и присела за столик. Кофе был хорош и холодный, но в горло он уже не лез, как не лезли и восхитительные печенюшки, и марципаны.

– Налить тебе еще кофе? – предложила Эмма.

– Не надо. Я, пожалуй, пойду.

– Уже?

– Да, дела ждут.

– Иди, раз решила, – сказала Эмма, окинув ее проницательным взглядом, отчего Вика поежилась – ей показалось, что Эмма все о ней поняла.

Вика оделась со скоростью новобранца, спешившего на построение. Под лай соседской собаки она покинула гостеприимный дом Эммы. Хмурое небо явно собиралось пролиться дождем, и, чтобы не промокнуть насквозь, Вика ускорила шаг. Впрочем, и при ясной погоде она медлить не стала бы – задерживаться в Ушкове ей совершенно не хотелось. Пятки горели, и будто кто-то подталкивал ее в спину. Она очень быстро прошла весь путь.

Неподалеку от места, где грунтовка пересекалась с шоссе, Вика заметила темно-синий «Форд Фокус». Он направлялся в сторону дач. Вика разглядела в салоне знакомый силуэт. За рулем сидел Феликс.

«Что же это получается? – размышляла теперь Вика. – Феликс был у Эммы в день убийства? И, возможно, он ее и убил! Приехал сразу после моего ухода – на машине там езды всего ничего, выпил вместе с Эммой кофе, поссорились из-за…. в общем неважно, из-за чего там они поссорились. Потом Феликс подсыпал ей яд. Только откуда он его взял? – Привычки носить с собой яд Вика за своим женихом как-то не замечала. – Значит, они еще раньше поссорились, и Феликс ехал к ней на дачу, чтобы убить ее. Он заранее все рассчитал, знал, что у меня выходной и что я собиралась провести его дома».

Вика вспомнила, как он звонил накануне и как бы невзначай поинтересовался ее планами, мол, если его бабушке понадобится помощь, не сможет ли она к ней приехать? Вика ответила, что сможет, потому что никуда не собиралась выходить, время у нее есть.

– Вот гад, он и не сомневался, что я ему не откажу и составлю алиби! Чем же ему так старушенция не угодила, что он решил ее травануть? Учитывая высокую духовность Феликса, взращенного в интеллигентной семье, причина непременно должна быть очень уж душещипательной, чтобы зритель проникся симпатией к «герою». Например: «Подай мне твое кольцо! Ты Кассио кольцо то отдала, что подарил тебе я». И потом со словами: «Не доставайся же ты никому!» – бац ей отраву в кофе!

Какие шекспировские страсти, даже немного завидно! Кольцо, черт возьми! Раз милиция вышла на Феликса, она так же легко выйдет и на меня. На посуде остались отпечатки моих пальцев, и на остановке люди могли меня видеть. А если еще и кольцо найдут – все, я пропала! Тут и думать нечего – кто кольцо взял, тот и старушку убил. Дома спрятать его нельзя – при обыске колечко обязательно найдут. Выбросить? Нет, у меня на такое рука не поднимется».

Вика напряженно думала и чувствовала, как пухнет ее голова от избытка мыслей. Мама Вике не раз говорила, что ей никогда не будет скучно, так как у нее есть любимое занятие – создавать себе проблемы, а потом их решать. Мама всегда все точно подмечает, попадает не в бровь, а в глаз. «Думай, думай, голова, дам тебе конфетку», – подгоняла свои мысли Вика.

Среди этого калейдоскопа разнообразных мыслей нашлась и одна дельная. Вика уже знала, что ей делать с кольцом.

«А вдруг Феликс видел меня в Ушкове?! – внезапно осенило Вику. – Видел – и знает, что и я его заметила. Выходит, теперь я для него опасный свидетель!»

Такой поворот дела девушке очень не понравился, но, чем больше Вика об этом думала, тем сильнее убеждалась, что ей следует быть готовой ко всему.

Поступив в университет, Эмма поехала в Червонное, чтобы подготовиться к студенческой жизни. Когда она, едва окончив школу, сломя голову полетела за своей любовью в Ленинград, никто ей не возразил. Отец пил, ему было все равно. Только когда дочь вернулась за вещами и объявила о своем поступлении, он проникся значительностью этого события.