Аферист - Евгений Анатольевич Аверин

Из под стекол дорожки слез. Пьянка пьянкой, но к музыке и текстам надо быть готовым. Не слащавые романсы, а отражение прожитых жизней, которое позволяет выделить главное, простое и трогательное, но так затираемое хлопотами о куске, положении и карьере.

— Ребята, сейчас нам надо посидеть по-взрослому, но мы с вами еще споем.

Петьша уводит детей, а Егор наливает стаканы. Я протягиваю гитару Сергею:

— Давай еще.

— Не буду, — выдавливает он.

— Тогда еще по стакану.

Мы выпиваем. Меня отпускает. Теперь все равно, кто я и где. «Группа крови»[5].

«Звезда по имени солнце»[6].

Начались пьяные разговоры, правда Сергей так и не смог изложить мысль, но подсел ближе и обнял меня за плечо. Уважает, но не все понимает. Но счастлив, что он здесь и сейчас. Так я его услышал. Пить больше не надо, хоть и организм молодой. А поорать надо.

«Видели ночь»[7].

Алена смотрит на меня, как … Вот как кто? Фея не подходит, ведьма — слишком грубо. Одним словом, волшебный взгляд. И влюбленный. Надо с честью выйти из пьянки. Дока развезло. На скамейке кто-то удерживает его.

«А это моей любимой, — улыбаюсь я, — засыпай»[8].

Все, домой. Алена понимает все с полувзгляда. Махнула куда-то назад рукой. Сам я с трудом на ноги встал. Чьи-то руки поддерживают. Жена снимает сапоги. Провал в кружащуюся тьму.

Утро началось в обед. Но похмелья, как такового, нет. Организм все переварил. «Глазки открыл» — слышу в коридоре. Заглядывают Алена, Домна и Дуня.

— Чая сладкого сделай, — говорю я, — а доктор как?

— Спит еще, вслед за тобой унесли. Самовар уже готов давно. Сейчас несут.

На столике возле кровати появился заварочный чайник, блюдца с медом и вареньями. Чашка с блюдцами. Мне налили крепкого чая. Я наболтал меду и стал пить.

— Что там вчера было?

— А хорошо все. Душевно посидели. Шашлык твой мужикам отдала, говорят, сала маловато, да что они понимают. Обед когда подавать?

— А вот сейчас умоюсь, продышусь и командуй.

Психотерапия прошла прекрасно. Я ощутил себя в этом мире. Да, я не такой. Но пусть мир прогибается. Только аккуратно. А то тут быстро можно огрести, если сочтут политически опасным. Еще недавно за песни с намеком на царские персоны вешали на дыбу. Ничего не изменилось в этом плане.

А вот право рождения просто бесит. Не столько в законах, сколько в мозгах. Ладно, звание. Можно из крестьян выкупиться, стать купцом, мещанином или духовным лицом. А по службе и в дворяне, сначала личные, потом потомственные, выйдешь. В этом плане царь-батюшка не сравним с тем быдлом, которое нами командует со времен октябрьского переворота. Отличился — действительно не забудет. За каждую фигню награды и почести.

Но бесит менталитет! Даже в своей семье старшие дети питаются отдельно и лучше, потому что они старшие. И революция это не выбила. Или я чего не понимаю? Возмущаться не буду. Надо влиться в среду, насколько допускает моя натура, чтобы приобрести свободу действий.

Доктор тоже проснулся и вышел на крыльцо, босой и в одной рубашке и подштанниках. Я заканчивал дыхательную гимнастику, пока Дуня ему поливала. Наконец, уселись обедать. Блюда простые, но вкусные: грибы, жаренные в сметане, рябчики, тушенные с кашей, уха из щуки и куры, пироги с луком и яйцом, с творогом, черникой, медовики.

Сергей собрался к вечеру домой — завтра с утра прием пациентов. Провожаем его всем домом.

— Брат, — говорю я, — просьба большая, что поем или о чем говорим, не обсуждать с посторонними.

— Да я и не вспомню всего-то. Осталось только чувство непередаваемое. Ну да не последний раз так гуляли. И поверь, никакой бал не променяю на твой костер.

Пыль на дороге улеглась, а я стал планировать. Что имеем? Конфликт с Куликовым. Хрен с ним, он сам виноват. Но в следующий раз надо пробовать договариваться. По ту сторону Большого леса нас с Аленой сильно не любят и ищут. А возможно, уже и здесь. Это минус.

Крыша из местного начальства имеется. Деньги на житье тоже. Это плюс. Но я кое-чего обещал. Надо делать. Да и бездельничать моим родственникам нельзя, а то контроль потеряется.

Я нашел Егора. Мы устроили военный совет.

— Докладывай диспозицию.

— Деньги каждый месяц мереславский губернатор засылает в Москву, а оттуда уже и в столицу идет. Через своего, значит, знакомца. В этот раз еще больше будет, за какую-то провинность расплата. Охрана удвоенная.

— Форму достали?

— Все честь по чести. Угличский пехотный полк.

— Что с вербовкой нужных людей?

— Писарь при губернаторе должен очень. Жизнь ему спасли, можно сказать.

— Это как?

— Да известно, как. Одни напали, другие отбили да в друзьях лучших объявились. Еще и деньжат подкинули. Теперь не соскочит.

— Доступ к печати у него есть?

— Да все, как полагается. Тайком, конечно, но так и лучше.

— Тетя Домна, ты можешь сделать снадобье, чтоб уснули накрепко и в водке не заметили?

— Могу, — отвечает она после раздумий, — только потом два дня жидким ходить будут, таким, что не удержишь.

— Но это будет потом. Теперь слушайте план.

Афера, конечно, но попробовать можно. Писарь готовит документы прикрытия — грамоты и указы о содействии. Часть разбойников со мной в виде солдат, часть атакует обоз.

Мы тормозим карету на правах проведения спецоперации и призываем конвой побыть в роли приманки. Поимка особо опасных преступников — дело государственное. Если поведутся, тогда действуем дальше. Нет, сворачиваемся и на базу.

— Детали еще доработаем, но в целом пока так. Ты чего хитро улыбаешься?

— Да щипали тут купчика одного, я тебе рассказывал.

— Ну, взяли мало. И пора отходить от банальных грабежей.

— Я не про то. Очень ребятам твои индейцы по душе пришлись. На нас похожи. А как ты все рассказывал да показывал детишкам, так и наши решили попробовать.

— Это чего?

— Перья сделали, штаны с рубахами распашонками из лосиных шкур скроили да рожи красным раскрасили. Само собой, бороды пришлось сбрить, ну да для дела не жалко.

— Веселые вы ребята. И как?

— Да прекрасно. Пистоли у них были, а у приказчика евойного два, так все бросили сразу.

— И что хочешь?

— Здесь такую же штуку проделать.

— Сначала удивить, потом победить, хм, — я не очень представлял светловолосых индейцев с типичными пошехонскими рожами, — давайте, если поможет.

Я выделил две тысячи рублей ассигнациями на подготовку к операции. Мы еще долго составляли план местности, выделяли роли и разрабатывали легенды. К вечеру основы были готовы, но на войне всегда получается по-другому.