А я люблю женатого - Каринэ Фолиянц

Под подушкой он обнаружил деньги. Гриша вскочил с кровати, точно деньги обожгли ему руки…

ГОЛОС ГРИШИ:

– Я их взял, эти деньги. И меня не убили. Я взял их, но Нина исчезла, просто пропала… Она очень любила другого. А я ее. В ту ночь и она, и весь мир пахли духами «Турбуленс». Она сама была, как духи. Вот она есть. И вот ее нет. Испарилась.

Ира шла пешком по утренним улицам города. Она шла и знала, куда и для чего идет. И это было ужасно. Но она для себя уже все решила. Все обдумала. И этот поход был единственно возможным выходом из ситуации. Так ей казалось.

Ира шла и не видела, как за ней бесшумно следует машина Гены. Ни на секунду он не упустил ее из виду. Он следовал за ней по пятам. Наконец она останавливается у дверей больницы. Медленно поднимается по ступеням, точно несет тяжелейший груз.

Гена видел дверь, куда вошла Ира. Он постоял несколько минут в нерешительности и выскочил из машины.

…Ира покорно следовала по больничному коридору за строгой медсестрой. Каждый шаг давался ей с трудом.

«Что я делаю! Боже мой, что же я делаю! Ведь этот ребенок ни в чем не виноват! Как мне остановиться? Как заставить себя повернуть назад?»

Девушка чуть замедлила шаг, но медсестра поторопила ее:

– Пожалуйста, скорее! Врач сегодня только до часу дня! Вы же хотите успеть? Она ждет вас в операционной!

Ира прибавила шаг.

И вдруг на другом конце коридора появился Гена. Сначала она это почувствовала. А потом…

Потом он окликнул ее:

– Ира! Вернись! Ира, не делай этого! Ира, слышишь?

Она повернулась к нему… Она так ждала этих слов!

ГОЛОС ГРИШИ:

– Нина появилась через неделю. И когда я… Когда я опять хотел быть с ней, она сказала, что это получилось случайно, что она этого не хотела. И что вся эта ночь была только для того, чтобы меня спасти…

Лучше бы Ахмед убил меня! Да, так было бы лучше!

По телевизору идет фильм «В джазе только девушки», Мерилин Монро поет песню «I wanna be loved by you». Гриша обнял Нину, пытаясь уложить на кровать. Она резко оттолкнула его:

– Понимаешь, мне противно!

– Только со мной?

– С друзьями это делать противно! Невозможно! Как ты не понимаешь! Кто у меня ближе тебя? Кто? Ты мне как родной!

– Что, я противнее всех на свете? – закричал он.

– Да! То есть что я говорю! Нет, конечно нет! Но прошу, никогда про это не говори! И забудь то, что было однажды!

– Нет! Не забуду1 И не собираюсь забывать!

– Давай кино смотреть! – Нина села на диван.

На экране все еще пела Монро.

– Я лучше пою, правда? – хотела пошутить Нина.

– Нет, поешь ты хуже! Но спать я хочу с тобой. Всегда.

– Этого не будет! – твердо заявила Нина.

– Тогда уходи. Насовсем. Навсегда. Надоело! Пацана нашла! Ты издеваешься надо мной! Кино смотрим вместе! Ха-ха!

Гриша не выдержал и изо всех сил ударил по крышке видеомагнитофона. Монро замолчала навсегда.

Нина встала.

– Я пойду. Прощай!

Она хлопнула дверью.

Весна пришла как-то сразу, без предупреждения. Капель. Воробьи возились в лужах. Люди несли подснежники. И немного чаще улыбались.

А Гриша мел улицу большой дворницкой метлой.

ГОЛОС ГРИШИ:

– По-испански весна – примавера. Я люблю примаверу. Хотя она грозит этим… авитаминозом. Стал покупать себе укроп на базаре, потому что в нем много витамина С. Интересно, а что она ест? Она не ест, она такая – о себе не заботится. И все мечтает о своей дурацкой квартире. И о славе. И об этом… Не хочу его вспоминать! У нее уже, наверное, денег на сортир и ванну хватает. Ни на что больше пока… Я ее месяц не видел. И не знаю, увижу ли. Может, никогда больше не увижу.

Но вдруг… Из арки навстречу ему вышла Нина. Она щурилась от солнца, весеннего солнца, слепящего глаза.

– Ты? – растерялся Гриша и выронил метлу.

– Нет, Пенелопа Крус! – усмехнулась она.

– Что-то не похожа. Э рекуэрдадо де ти, – сказал он по-испански.

– Чего-чего? – не поняла Нина.

– Была бы Пенелопа, поняла бы. «Я думал о тебе» – вот что я сказал. Я твою «Амаполу» перевел. Я теперь тоже переводчик с испанского. Во, видала?

Гриша достал из кармана большого дворницкого фартука русско-испанский словарь.

– Ну и как звучит по-русски песня «Амапола»?

– А вот так и звучит:

Я услышал грустную жалобу,

Мое сердце встрепенулось.

И сразу родилась эта сладкая песня.

Амапола, прекрасная Амапола!

Моя душа будет всегда только твоей.

Я люблю тебя, моя девочка,

Точно так же, как цветок любит свет.

Как ты можешь жить в таком одиночестве?

Амапола, прекрасная Амапола!

Это не о тебе. Это перевод! – буркнул он.

Она стояла и смотрела на него, точно ждала еще каких-то слов.

– Перевод… А я к тебе в ларек приходила.

– Я теперь там не работаю, – сказал Гриша. – По утрам здесь, дворником, днем – на шоколадной фабрике.

– Вот здорово!

– Ничего не здорово. Вокруг одни тетки, а от шоколада тошнит. Но платят неплохо. Скоро я тебе долг верну.

– Э, да ладно! – махнула она рукой. – Я ведь не за этим!

– А зачем?

– Я думала, мы завтра с тобой в ресторан пойдем. Ну в тот, где мы первый раз были. Отпразднуем одно мое хорошее событие. Пойдешь?

– Ну не знаю… – Он пожал плечами и нагнулся за метлой.

Когда он поднялся, Нины уже не было. Только воробьи плескались в луже и весело чирикали…

В ресторан он собирался тщательно. Брюки нагладил. Рубашку новую купил. Ботинки до блеска начистил. И книгу о хороших манерах перед уходом проштудировал.

ГОЛОС ГРИШИ:

– Подарок должен принести человеку удовольствие, доставить ему радость. Готовя кому-нибудь сюрприз, не понимай свою задачу чересчур буквально. Не дари морских свинок тете, которая падает в обморок при виде мышонка. Преподносить канарейку, попугая, кошку можно только тем, кто четко выражал желание иметь у себя подобное живое существо… Объект твоего внимания не должен оторопеть от неожиданности.

Он открыл бархатную ювелирную коробочку. В ней лежало кольцо – золотое с маленьким зеленым камнем. Тоненькое-тоненькое, очень изящное. Он вчера долго выбирал его в ювелирном магазине.

Гриша повертел колечко.