Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни - Хендрик Грун

– А у меня тут найдется закусочка, – заметил Антуан, указывая на широкий ассортимент солений и сладостей. Там был и чай, и шампанское.

Мы веселились вовсю. По настойчивой просьбе Эверта все строго условились не говорить о болезнях и больницах.

В четыре часа наш пациент отключился. Заснул с такой блаженной улыбкой на лице, что на него нельзя было смотреть без волнения. Мы выпили на посошок и прибрались в комнате. Теперь нужно надеяться и молиться, чтобы у Эверта остались его два пальца на ноге.

Но прием получился замечательный.

Экскурсия Эдварда состоится во вторник 28 мая. Если Эверту хоть немного повезет и он почувствует себя достаточно хорошо, то поедет с нами. Мне как-то неловко перед Антуаном и Рией. Хоть они ничего не говорят, я чувствую, что им хотелось бы принимать участие в наших вылазках. Другого выхода нет. Постараюсь замолвить за них словечко.

среда 22 мая

Иногда бывает очень трудно сохранять присутствие духа. Сегодня шел разговор о двух убитых мальчиках, найденных в канализации, о ревматизме, грыжах и изношенных тазобедренных суставах. И о том, что температура за окном не выше 11 градусов. И что в конце мая еще вовсю работает отопление, а термостат в комнатах стоит на 23 градусах. Чем мы старше, тем больше мерзнем. А сколько сил уходит на раздевание! Вздыхаешь, жалуешься, стонешь. Хорошо себя чувствуют только биржи, какой-то градусник наоборот: его только тряхни, и курсы идут вверх.

Читаю в газете, что по всей стране началась кампания против уныния в Нидерландах. Милости просим инициативную группу в гости к нам. А мы попробуем провести один день без болезней. Каждый раз, когда кто-то начнет день, преодолев физическое недомогание, пусть он (или она) бросит в копилку десятку. На эти деньги мы потом устроим торжественный обед с шампанским.

Антуан дал мне телефон своего друга, адвоката на пенсии. Сегодня позвоню ему и спрошу, как нам раздобыть административные инструкции и правила проживания в домах престарелых.

– Ему это понравится, – сказал Антуан.

Попрошу Эфье принять участие в разговоре.

четверг 23 мая

Господин Баккер получил предупреждение от заведующей нашим отделением, госпожи Герстадт: пусть он придержит свой язык. Баккер постепенно съезжает с катушек. Болезнь Альцгеймера. Возможно, в ближайшее время его переведут “на другую сторону”. Для общества потеря невелика. Он никогда не был приятным собеседником, а теперь становится страшно грубым. Чертыхается и бранится без удержу и без всякого внешнего повода.

Герстадт выговаривала ему за то, что он вечно ругает “эти гребаные печеньки”, а он угрюмо смотрел в пол. Стоило ей отойти за пределы слышимости, как он заявил своим сотрапезникам:

– Эта баба, блин, ходит так, будто у нее дырка огурцом заткнута.

Честно говоря, я невольно рассмеялся, но пятеро других жильцов были так шокированы, что потеряли дар речи. Я хихикал в носовой платок. Все глядели на меня со злостью. Я уверен, что текст Баккера, с небольшой цензурной правкой, был доведен до сведения Герстадт сразу же после кофе.

Когда я поведал эту историю Эверту, он от смеха чуть не свалился с инвалидного кресла. Может, ко мне тоже подкрадывается альцгеймер, если теперь я нахожу грубые шутки более удачными, чем раньше? И становлюсь все менее законопослушным.

Вчера днем говорил по телефону с адвокатом, которого рекомендовал Антуан, чтобы извлечь на свет божий уставы и правила нашего дома. Этот адвокат (“Зовите меня просто Виктор”) загорелся нашей идеей. Он сказал, что на это есть Закон об открытости администрации и дело будет – пальчики оближешь. Он пригласил нас как-нибудь заглянуть к нему, чтобы обменяться соображениями. Телефон стоял на громкой связи. Эфье кивнула.

Встречу назначили на 30 мая в кафе “Толхёйс”. Это старинное почтенное заведение со скатерками на столах и бутербродами.

При сложившихся обстоятельствах дела у Эверта не так уж плохи.

пятница 24 мая

– Из каждой мухи они делают слона в посудной лавке, – сказала госпожа Пот по поводу последней газовой атаки в Сирии.

– Арабская весна вроде нашей, похожа на осень, – многозначительно вставила словцо ее соседка.

Чувствительный господин Баккер добавил, что пока арабы устраняют друг друга, он может спать спокойно.

Анализ международных событий за нашим кофейным столом не отличается тонкостью, да и здравый смысл ему не помеха. То же касается и мелких местных новостей. Вчера, например, из-за чьей-то скоропостижной смерти магазинчик внизу был закрыт, что вызвало волну возмущения. Целый день нельзя купить ни кексов с сыром, ни лака для волос! Да это стыд и срам! Прямо как в Восточной Европе! Чтобы отлучиться на похороны, полдня более чем достаточно!

Тот же магазинчик с ассортиментом, умещающимся в трех больших коробках, они вечно проклинают за то, что тамошний туалет обходится на десять центов дороже, чем в универсаме Дирка ван ден Брука.

Вчера немного выпил в гостях у Эфье. Мы обсуждали, нужно ли, исполняя распоряжения дирекции, продолжать серьезную борьбу за протокол, который облегчит престарелым пребывание в этом доме? Мы сомневаемся. Стоит ли игра свеч? Поддержат ли нас соседи? Не лучше ли потратить нашу ограниченную энергию на то, чтобы приятно провести собственные последние годы? Или дни, кто знает. Мы склоняемся ко второму варианту, но решили подумать еще немного. Тогда во всяком случае у нас будет причина встретиться в ближайшее время. Чтобы обсудить этот вопрос.

суббота 25 мая

Гроб застрял на полдороге, из-за чего дверь печи крематория осталась открытой. Гроб загорелся, и дым проник в зал. Те, кто еще не успел пустить слезу, тут же прослезились. Пришлось очистить крематорий. Вот это я называю великолепными похоронами. Случилось это несколько лет назад. Я тогда даже подумал, что помещу в свой гроб небольшой CD-проигрыватель с дистанционным управлением, чтобы во время похорон послышался мой голос: “Эй, кто там! (Тук-тук-тук!) Это ошибка. Выпустите меня. Я еще жив… Шутка, ребята, я мертв, как могила”.

Как жаль, что у меня пропала охота устраивать такие шутки. Зато мне хочется всерьез осуществить мои последние желания. Не то чтобы мне хотелось многого, но нескольких вещей я хочу избежать. Бывают же такие неразрешимые задачки, которые ты все равно ставишь перед собой.

Самые бедные амстердамские старики вскоре смогут бесплатно ездить на автобусе и трамвае. Мы, конечно, все бедные, но, увы, почти никто больше не рискует садиться в автобус или трамвай. “В трамвае полно карманников!”

Что касается карманников, то от них можно защититься, спрятав портмоне подальше. Но на бесцеремонных и слишком агрессивных водителей пока не нашлось управы. С сожалением и болью в сердце я должен признать, что мои ровесники правы: общественный транспорт и старики старше восьмидесяти – две вещи несовместные. Общественный транспорт слишком тесен и слишком скор, он требует физической ловкости, которой у нас больше нет. Планка поднята слишком высоко. Поэтому старики нерешительны и беззащитны. Я замечаю, что и сам теряю уверенность, как это ни прискорбно. Вывод: спасибо, не надо. Лучше мы возьмем такси.