Аргентина. Кейдж - Андрей Валентинов

Ингрид не обиделась, а посоветовала для начала воспользоваться тем, что есть в квартире. Если бы Марек разрешил заглянуть на антресоли, где наверняка стоят чемоданы с не слишком нужным старьем!

Харальд предпочел не спорить — и дал «добро» от имени брата. Мол, сочтутся. Хочется светлоглазой — и ладно, час потратят, не беда!

Чемоданы обнаружились, причем целых три. В одном — обувь, в двух одежда, главным образом детская. Четвертый же, фанерный, почему-то сразу насторожил. Внутри что-то твердое, стучащее и гремящее, но не слишком тяжелое. Если бы не сургуч, решил бы, что игрушки.

— Займитесь грузом, камрад Эйгер. Считайте, что нам это скинули с парашютом!

Взял чемодан, отнес в комнату, на стул поставил. Открывать? Не надо? Ну, не бомба же там!

— O moj Bozhe!

* * *

— Это… Это вещи нашего деда, Ингрид. Из его коллекции. Почти все мы отдали в музей, а эти он сложил отдельно, за полгода до смерти…

— Коллекции? А какой?

Сын колдуна заставил себя очнуться. И так лишнего наговорено, хорошо еще, не по-сорбски. Откуда это у брата? Когда уезжали, оставили сестре — вместе с родительским домом… Почтовый сургуч? Ты не слишком осторожен, брат Отомар!

— Этнографической…

Встал, отвел взгляд от того, что лежало под фанерной крышкой. Если не присматриваться, ерунда: горлышки старых глиняных горшков, боковины с затейливым орнаментом, пара деревянных ложек с отбитой краской. Потому и не в музей, там такого полно.

— Харальд! Что не так?

Умная… Не поняла, но почуяла. Сын колдуна шагнул к девушке, взял за плечи.

— В самом деле хочешь знать?

Они были то на «ты», то на «вы». День на день не приходился.

— Но… Если это не семейный секрет…

Он чуть не рассмеялся. Семейный? Скажи еще, светлоглазая, родовой! Страшный секрет потомков подмастерья Йвана Шадовица.

Крабат!.. Кра-абат!..

Гандрий достал то, что лежало посередине, под грузом ложек и битых горшков. По виду — игральная доска, чуть меньше шахматной, но с высоким бортиком. Внутри — не пойми что, поле боя на Сомме после артобстрела: холмики, ямки, траншеи. Резчик, работавший два века назад, конечно же имел в виду что-то другое. Ад бывает не только на войне.

Он поглядел в голубые утренние глаза, наклонился совсем близко, словно хотел поцеловать.

— Секрет. Но тебе расскажу, Ингрид. Садись!..

Наследник Мельника — и его наследство.

* * *

— Господь сотворил нас неравными, Ингрид. Даже полковник Сэмюэл Кольт не всегда в силах помочь. У меня пистолет есть, а у тебя — нет… У людей разный рост, вес, здоровье, опыт. Обычному человеку ничего с этим не поделать. Но есть и необычные. Ты читала сказки про колдунов?

— Читала. Это же сказки, Харальд!

— Мой дед такое и собирал. Фольклорист! Но то, что ты видишь, вещь старая, семейная. Она называется odbor brojane — просто счетная доска. Но для своих, для посвященных — Odbor Pravih, доска Счета Истинного. Представь: два колдуна, один — громила, второй карлик. Но не в росте же их сила! А как проверить, где мастерством померяться, чтобы город ненароком не сжечь? Догадалась?

— На… На этой доске? Она же маленькая!

— Сейчас — маленькая. Но если сказать верные слова и бросить туда хлебный мякиш, причем хлеб взять не простой, а пумперникель, ты окажешься там. Огромное неровное поле, ночь, свет уходящей Луны, и ты — уже не ты, а то, что внутри тебя, твоя суть, твоя сила. Может, станешь мышью, может — лисой, а может, и неведомым чудищем. Но мякиш не один, враг тоже его бросил и уже ищет тебя…

— Здорово! А эти слова… Ты их знаешь?

— Как же вы любопытны, баронесса фон Ашберг! Хотите туда? Уж не вместе ли со мной?

— Да! Чтобы разорвать тебе горло, Харальд!

— Хорошая идея!.. Увы! Слова всем известны, книгу «Корактор» издали еще в прошлом веке. Но нашествия колдунов не случилось. Спроси: почему?

— Не буду. Я умная. Потому что это — твой семейный секрет, колдун!

— Лучше просто «Мельник». Ты очень спешишь, красивая девочка! Мужчины, волшебство, смерть — все это еще будет. Не торопись!

— А ты не зазнавайся, Мельник! Тебе не очень интересно, что я делаю. А между прочим, господин NN, то есть Михель Вениг, старый друг нашей семьи, предложил именно мне возглавить Орден Рыболовов. Церемонии проводить не смогу — женщина, но делами управлять тоже требуется. Это получше твоей мельницы, правда?

— Когда ты, Ингрид, возглавишь все Братство Грааля, я объясню тебе, как правильно скатывать мякиш. А потом скажу: «Настал твой час!»

— А как это будет на колдовском языке?

— Sada je tvoje vreme!

7

В роду Анны Фогель, дочери крупного чиновника финансового ведомства, аристократов не числилось, разве что пара двоюродных теток, не слишком удачно вышедших замуж за молодых гвардейских офицеров. Однако сиятельств и светлостей Анна навидалась с детства — столица Империи ими буквально колосилась. Год 1918-й, великий и страшный, проредил поле, однако не выкосил. Близкой подругой студентки Академии искусств Фогель была самая настоящая принцесса, родственница императорской семьи, девушка очень умная и совершенно не зазнайка. У нее-то Анна и спросила, отчего аристократы такие разные. Иные люди как люди, разве что чуть повежливее прочих, а другим в дождь на улицу выходить опасно: ноздри водой зальет.

— А ты не обидишься? — поинтересовалась очень вежливая подруга. Получив уверения, что нет и ни за что, поглядела прямо в глаза.

— Мы, люди, произошли от обезьян. Это нас сильно смущает? Мы пытаемся доказать всему миру, что у нас уже отпали хвосты? Само собой, нет. Это случилось очень и очень давно, и мы можем уверить себя, что всегда такими и были. А теперь представь, что у нас на курсе учится студент, чьи дед и бабка — павианы. И все мы это знаем. Как ему себя вести? Только задирать ноздри вверх.

Та, с которой Мухоловке пришлось беседовать в одной из комнат роскошного парижского особняка (Rue de Sevigne, самое гнездо сиятельств и светлостей), тоже состояла в родстве с павианами, причем очень близком.

— Могу выделить вам три минуты, госпожа Фогель. Извольте изложить причину вашего визита.

Говорили по-немецки, на родном для обеих южном диалекте. Графиня (не просто — «ланд»!) все-таки уважила гостью.

— Не страшно, — улыбнулась Сестра-Смерть. — Все, что вы не сказали мне, расскажете в «стапо». У них-то времени хватит!

Случай простой, новичок справится. «Сиятельство», несмотря на всю свою спесь, очень боялась — и за себя, и за детей.