📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаАкушер-Ха! - Татьяна Соломатина

Акушер-Ха! - Татьяна Соломатина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 79
Перейти на страницу:

Поликлиника

Вы знаете, что такое «п…ц»?

Все ещё наивно полагаете, что подобные слова в русском языке существуют только для того, чтобы вы могли бороться за его чистоту, когда уже совсем больше нечем заняться? Придите в поликлинику в день грудничка. Если вы ещё не окончательно лишены рассудка, посещение этого оазиса добра быстро довершит этот пустяковый пробел в вашем мировоззрении.

В обшарпанных, как правило, стенах, среди пальм, фикусов и пыли — мы помним, это было давно и наверняка мало что изменилось, за исключением стеклопакетов и жалюзи, — царили орущие, спящие, распаренные, красные, синие, голубые и розовые младенцы. А также — мамаши, бабушки, вместе или порознь, и изредкие, зажатые в тиски неумолимого матриархата папаши. Всё это гудело, чмокало, сюсюкало, пыхтело, потело, мёрзло, ругалось и было готово ко всему.

В детской поликлинике главное — не нарваться на чужую бабушку. И не вступать в разговоры. Прикинуться слепоглухонемой идиоткой. Стереть с лица всякое выражение. Если нападают — кусать молча, как хорошо обученный ротвейлер. Не истерично грызть, а показать хватку. И не забыть с собой спокойствие буддийского монаха. Убивать быстро и решительно. Не удовольствия ради, а необходимости для. Крайние меры, конечно. Можно просто помедитировать на всех с прибором.

Участковый педиатр наша всю свою сознательную жизнь была взрослым инфекционистом. Что заставило и какими коридорами мотала её судьба в бессознательный период — мне неведомо. Нет, она порывалась рассказать, но я стойко держала вооружённый нейтралитет. Демонстрировала мощь, но не нападала. Мне от неё нужна была запись. Ей от меня не надо было ничего. Но я её раздражала. Во-первых, тем, что акушер-гинеколог. И, во-первых же, тем, что замужем. Во-вторых, тем, что не вызываю на дом. И, в-третьих, тем, что я есть на свете. Дело в том, что наша участковый педиатр достигла точки невозврата в репродуктивный возраст. Детьми не разжилась, в спутниках жизни числился телевизор, но это кому как и не мне было бы лезть, если бы она сама не пыталась со мной подружиться таким вот незамысловатым бабским способом. Я ей сообщила, что там под дверью толпа. Что рентген-снимок можно, конечно, оглядеть в мгновение на фоне грязного стекла, за которым брезжит пасмурная зима, но увидеть и понять вряд ли что-то можно. Не говоря уже о вердиктах. Хрупкое равновесие было нарушено. Я была объявлена сукой, и даже медсестра фасона «Кепка мохеровая. Портрет в интерьере с клизмами» более «не замечала» меня в коридоре никогда. Кстати, я всегда добросовестно стояла в очереди, хотя в кармане у меня было удостоверение врача многопрофильной больницы.

Но свидания наши проходили в общем и целом безболезненно — я приходила с данными, диктовала их Мохеровой Кепке, и та вносила их в кондуит, пока докторша осматривала Маньку. Очень строго. Несмотря на то, что я сообщала ей свежие вести от неонатолога Имярек и детского невропатолога Имярекши. Да. Я поступала ужасно неколлегиально. Бросьте в меня за это использованным памперсом. Только те из вас, кто без греха, разумеется.

Как-то раз, когда мне было совсем некогда, к участковому педиатру потопала Татьяна Валерьевна. Пришла довольная и счастливая. Назвала даму милейшей. Сообщила, что беседовала с ней минут сорок и не понимает, чего это я. Могу себе представить эту беседу. А за дверью тем временем парилась очередь из орущих, спящих, распаренных, красных, синих, голубых и розовых младенцев. С мамами и бабушками. Большей частью нервно-психическими.

Интерн

Их стало очень много. Они заполонили клинику и кафедры. Интернов акушеров-гинекологов стало едва ли не больше пациенток.

И на меня «повесили» одного. Хорошая девочка. Изящная, точёная, гибкая. Иногда такие умные слова произносила — и мне в диковинку. Я-то в рекламу много позже попала, и то в лёгком хмелю. А девочка себя «позиционировала». И собиралась сделать головокружительную карьеру. Но пока у неё были лишь головокружительные ногти. Акриловые. Или гелевые. Не знаю. Всё, что я могла себе позволить, — это скромный французский маникюр. Девочка же хотела сразу оперировать. Нет. Не стоять и смотреть. И не третьим ассистентом зеркалодержащим. Она хотела, чтобы сразу первым ассистентом как минимум и чтобы шить и резать немножко.

Я посоветовала ей состричь ногти или иначе как демонтировать. И не потому, что начмед орёт так, что вот-вот апоплексия, а потому, что позиционирование — это любить-колотить как круто. Но в медицине вообще, а в акушерстве в частности и в особенности есть такой стильный девайс, как тактильная чувствительность. Без него никуда. Честно-честно. Потому что хоть и перчатки, но женщине страшно. Ты-то ничего не почувствуешь — ни того, что тебе надо, ни боли пациентки. А вот она… Нет, не понимаешь? Ну, представь, что у тебя бойфренд Эдвард — Руки-Ножницы. Только ножницы у него не только руки. Даже если он на эти неруки презерватив натянет, всё равно страшно, правда?

Девочка попросилась к другому куратору, и начмед радостно перевела её в ЖК.

Как-то на Новый год девочка увидала меня в главном корпусе. Манька гордо вышагивала с мешком конфет. Она собирала их тщательно — не забыв зайти ни в одно отделение. Встречала знакомого доктора, делала ему оленячьи глаза, и знакомый доктор вёл Машеньку к старшей медсестре, и та отваливала ей подарочный набор. Вызвонили меня из гастрохирургии и, сказав, что я — плохая мать, приказали немедленно прибыть, потому что у ребёнка неподъёмный мешок с конфетами.

Вот так мы и шли в роддом — я тащила сумку «мечта оккупанта» фасона «Икеа», Манька гордо вышагивала рядом. А я делала страшные глаза всем знакомым докторам.

И тут — эта девица.

— Здраа-а-а-авствуйте! — Она всегда говорила со странным акцентом — смесь французского прононса, исконно московского выговора и хронического гайморита. — Это ваша?

— Нет. Бродяжку подобрала. Сейчас отберу у неё все конфеты, а её продам на органы, чтобы не жульничала. Не для того боженька разум и обаяние выдаёт!

— Зна-а-ачит, в-а-а-аша! — протянула девица. — Как вы успеваете? У меня детей не будет. Они только мешают!

— Тётенька, какие у вас стррррашные ногти! — басом пророкотала Манька, недавно научившаяся выговаривать букву «р».

А где ваш муж? — спросила девица в надежде, что хотя бы мужа у меня нет.

— Водку, сука, хлещет в Копенгагене. То есть работает. За границей, — скромно сказала я, ибо ничто сучье мне не чуждо.

* * *

Три года спустя я посетила детскую поликлинику. Вместо престарелой сплетницы в кабинете сидела молодая девочка. Очень серьёзная. Со скромным французским маникюром. Мне нужна была справка для школы. У нас была ветрянка. В двух словах я изложила суть вопроса. И сунула бланк с личной печатью педиатра и записью. Наша школа требовала из поликлиники. Девочка тут же мне выписала справку без лишних слов. Мамочки в коридоре отзывались о ней хорошо. Быстрая. Предупредительная. И очередь была как-то спокойнее. И тут… Уже уходя… Я увидела… Орущее, сопящее, толстое, распаренное нечто, смутно знакомое чертами лица. Зловеще взмахнула она руками перед носом своей престарелой спутницы, и я вспомнила. Ногти! Убеждённая чайлд-фри. Спутница, судя по всему, была её матушкой — фамильное сходство. В объятиях матушки был толстый свёрток в стёганом одеяле. Она разворачивала его на пеленальном столике под гневные указания доченьки. Под стёганым одеялом обнаружился тёплый пуховый комбез на солнечных батареях. Я быстро ретировалась.

1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 79
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?