Возвращение Пираньи - Александр Бушков

А посему Мазур ограничился легким наклонением головы, скупойпародией на былой короткий поклон господ офицеров российской императорскойармии. Они смотрели друг другу в глаза с веселой злостью – порой, как ивзаимная любовь, электрической искрой меж двумя незнакомыми проскакиваетвзаимная неприязнь... Мазур откровенно прокачивал его взглядом, прикидывая,каков этот супермен будет в рукопашной. Судя по взгляду капитана, он занималсятем же самым.

Когда пауза стала неприлично долгой, капитан первым разрядилнеловкость:

– Желаю господам дипломатам спокойного пути исногсшибательных научных открытий. Честь имею!

Козырнул с той же брезгливой небрежностью, раскланялся сОльгой все так же галантно, повернулся и неторопливо спустился по лесенке,звонко печатая шаг. Не останавливаясь, два раза свистнул в короткийникелированный свисток – его солдаты мгновенно потеряли всякий интерес кпроверяемым, заторопились на сторожевик. Не прошло и минуты, как серо-стальнойкораблик отвалил от борта «Хиггинса». Врубил оба водомета на полный ход и умчался,вздымая пенный бурун.

Мазур, обуреваемый дурацкой ревностью, – он-то какоеправо имел ревновать э т у? – покосился на Ольгу: нет, на б л и з к о г омужчину женщина должна смотреть совершенно иначе...

– Потрясающий мужчина, правда? – спросила Ольга с ноткойиронии. – Два раза просил моей руки, да будет вам известно.

– А вы?

– Я, увы, слишком юна и неискушенна, сеньор коммодор. Раномне думать о замужестве... и притом, мы с ним на очень многое смотримпо-разному, а это чревато будущими трениями, вы не находите? – протянулаона голосом невыносимо светской дамы, явно развлекаясь.

– Зато я ему чем-то моментально не понравился, – сказалМазур.

– Глупости, не в вас дело. Вы ему антипатичны не сами посебе, а как человек, олицетворяющий бесславно рухнувшую империю. Эчеверриапрезирает рухнувшие империи, только и всего...

Мазуру показалось, что он ослеп, – но это всего-навсегозашло солнце. Ночная темнота в этих широтах настигала мгновенно, только чтобыло светло, но вдруг, словно повернули выключатель, обрушивался мрак.Несколькими секундами позже корабль озарился электрическим светом: «чистуюполовину» залило яркое сияние, над «плебейской» зажглась лишь гирлянда тусклыхлампочек – на шнуре, протянутом от надстроек к корме. Только ходовая рубка, какей и положено, оставалась темной. На ее плоской крыше вспыхнул прожектор, влуче, упершемся в берег по левому борту, то и дело загорались алым глазакайманов. Резче и сильнее запахло какими-то цветами – химия, конечно, настоящиецветы пахнут м я г ч е, это в усиленном темпе заработали распылители,отгонявшие насекомых невесомыми облачками какой-то дряни.

Даже мутно-коричневая вода в электрическом свете сталавыглядеть загадочно, словно они плыли по марсианской реке.

– Еще пальнут с берега... – сказал Мазур, глядя на лохматыеветви, проплывавшие на самой границе света и тени.

– Глупости, – уверенно сказала Ольга. –Понадобилось бы совершенно невероятное стечение обстоятельств, чтобыстолкнуться с герильеро, – за пароходом по берегу не очень-то угонишься...

Мазур промолчал – и вспомнил о красной ленте, очень можетбыть, вовсе не привидевшейся тому чудаку. Коснулся локтем кобуры под легкимпиджаком: там пребывал в полной боевой готовности бразильский «таурус»восемьдесят второй модели. В противоположность здешним любителям многозарядныхпистолетов Мазур предпочитал револьверы – меньше патронов, зато надежнее, ниперекоса, ни лишних хлопот, связанных с осечкой.

– И, насколько я понимаю, вы с н е й были в довольно близкихотношениях? – спросила вдруг Ольга.

– Она была моей женой.

– Выходит, мы с вами – дальние родственники? По здешниммеркам это многое означает...

Мазур затаил дыхание, потом решился:

– Не скажу, что мне нравится быть вашим р о д с т в е н н ик о м.

Ольга тихонько фыркнула, без сомнения, правильно уловивнезамысловатый подтекст:

– Да? А вы не боитесь, что Эчеверриа вызовет вас на дуэль?Он способен... Не станете же дипломатическим иммунитетом прикрываться...Унизительно для истинного кабальеро. Вообще, коммодор, вы меня, говоряпростонародно, ошарашили. Ситуация такова, что и не подберешь сразу слов: уменя, оказывается, была дальняя родственница, вдобавок точная копия, вдобавокваша жена... Вам трудно?

– Нелегко, – буркнул он.

За спиной у них деликатно раскашлялись. Мазур обернулся безособого раздражения. Кацуба, ухитрившийся подкрасться бесшумно, спросил:

– Я вам не помешал, надеюсь? Сеньор и сеньорита, у меня естьдве новости. Первая приятная, вторая... ну, если и не неприятная, тоопределенно загадочная... Какую последовательность предпочтете?

– Давайте сначала приятную, – тут же ответила Ольга.

– Наша юная парочка, милые гринго, решили устроить нечтовроде бала. С учетом скромных возможностей нашего лайнера, понятно. Капитан непротив, даже наоборот, удивился, почему до этого раньше никто не додумался – унего в каждом рейсе рано или поздно кто-нибудь от скуки наталкивается наизбитую мысль устроить бал, выпить и поплясать. Там у него припасены какие-тоаксессуары, стюарды уже суетятся. Что думаете?

– Давно пора, – сказала Ольга. – Пусть и убогое,но развлечение. А что там у вас загадочного?

Кацуба оглянулся на темную ходовую рубку – внутри сквозьстеклянную стену четко просматривался напряженный силуэт рулевого, –понизил голос и перешел на русский:

– Я перед капитаном не афишировал знание испанского – мелкиехитрости дипломатов, сеньорита... Так вот, при досмотре стал свидетелемпрелюбопытнейшего разговора, до сих пор теряюсь в догадках... Предъявив томубравому офицеру судовую роль и... как это, коносаменты?

– Коносаменты, – кивнул Мазур. – Документы нагруз, сухопутно изъясняясь.

– Так вот, на вопрос о характере груза наш бородач, неморгнув глазом, заявил: у него в трюме нет ничего особо интересного: двестибочонков вина для Барралоче, а кроме этого – полдюжины каких-то заколоченныхящиков, о содержании коих он не имеет никакого понятия... поскольку онипринадлежат сеньорам русским дипломатам, что подтверждается соответствующиминадписями. Офицер послал солдата кинуть беглый взгляд на груз в трюме, этимдело и кончилось...

Мазур подобрался. В т р ю м е не было ничего, принадлежащегоим с Кацубой. Кое-что они прихватили из столицы, конечно – ту часть снаряжения,что не особенно оттягивала бы плечи. В конце концов, как признал Франсуа,чуточку подозрительно было бы выехать из столицы вообще с пустыми руками – воти пришлось кое-что купить: пара самозарядных винтовок, пара помповушек, гамакии накомарники, всякая мелочевка вроде биноклей, компаса, аптечек и аварийногозапаса. Все это, умело упакованное, заняло две объемистые спортивные сумки,пребывавшие в их каютах. И ничего другого...