По следу четырех - Екатерина Вильмонт

Мотька зашлась от хохота.

— Так, значит, кроме гладиолуса, теперь есть еще игруша!

— Ага!

Дело в том, что во Франции уже несколько лет назад былвыведен сорт гладиолусов, который назвали «Игорь Потоцкий». Но почему-то никтонад этим не смеялся.

— А я все жду, когда именем твоего деда какую-нибудьновую звезду назовут.

— Эк куда хватила!

— А что особенного? Я вот недавно слыхала, что какую-тозвезду назвали в честь Нонны Мордюковой. А твой дед чем хуже? Ладно,выкладывай, что тут у вас делается.

Я рассказала ей про Николая Николаевича и про его идеюзапустить в клуб поклонниц Людку Кошелеву.

— А она справится? — усомнилась Мотька.

— Думаю, вполне.

— Нет. Не справится!

— Почему?

— Потому что ни ухом ни рылом в классической музыке неразбирается. Сроду в опере не была! Какая из нее поклонница! Это мое прямоедело! И пойду туда только я!

— Но ведь тебя они знают!

— Ни фига! Они видали меня всегда рядом с тобой! Всевнимание было направлено на тебя, ты же внучка! При тебе они меня, конечно,опознают, а в одиночку — ни в жисть!

— Матильда, а ты психолог!

— От психолога слышу! Аська, я больше всего на светехочу найти вещи Игоря Васильевича! Больше всего на свете! Так я хоть на сотуюдолю смогу отблагодарить за все, что он для меня сделал! — патетически воскликнулаМатильда. — Как ты думаешь, получится у меня?

— А почему бы нет! Мы куда более сложные дела решали!Кстати, ты с Раисой больше не общалась?

— Нет! А надо?

— Вообще-то отчество и фамилия Эльвиры нам бы непомешали, а еще лучше и адресок узнать!

— Попробую, но давить на нее нельзя! Лучше всего опятьее разговорить.

— Ты хочешь сказать, подпоить?

— Да нет, просто поговорить по душам. Правда, тут этотВсеволод окаянный опять возникает, кошмар какой-то! Что я на той неделе делатьстану? Она же с меня не слезет!

— Подумаешь! Скажешь, что он в рейсе задержался, ваварию попал.

— Да ты что! Она же, чего доброго, помчится его искать!

— Куда? Куда она помчится? Ты же, надо полагать, адресей не скажешь? — засмеялась я.

— Надо полагать, не скажу! — засмеялась в ответМотька.

— Девчонки! — заглянула к нам тетя Липа. — Вычего тут расселись? Не слышите, телефон трезвонит, в дверь все время кто-тозвонит, мне не разорваться! Возьмите на себя хоть телефон!

— Ой, простите! Тетя Липочка, мы сейчас! —закричали мы с Мотькой.

Действительно, телефон как с цепи сорвался. Все хотелипоздравить дедушку. Я как попугай всем твердила одно и то же: деда нет вМоскве, он в Лиссабоне, вчера пел «Бориса», имел оглушительный успех. Тетя Липато и дело открывала двери, кого-то впускала, кого-то выслушивала в передней,принимала цветы и подарки.

— Да, вот что значит мировая слава! — спридыханием шепнула Мотька. — Человек за тридевять земель, а ему все равноцветы несут!

Она то и дело бегала на кухню и докладывала мне, кто тамсейчас сидит.

— Дядька какой-то, важный с виду! Две девчонки лет повосемнадцать! Слушай, какую корзину цветов принесли — обалдеть! Здоровущая! Отпосла Франции!

Часа через два у нас уже раскалывалась голова. Интересно,как тетя Липа это выносит? Потом пришел Митя с изящным букетом от своей мамы.

— Мне старушки на лавочке сказали, что к вам с утрасегодня народ валом валит.

— Не говори, просто дурдом!

— Ась, а там груши еще остались? — подмигнула мнеМатильда.

— Конечно! Тетя Липа их припрятала, говорит, больнохороши, оставим для своих. А Митька свой!

И я пошутила над Митей так же, как и над Мотькой, —когда он с наслаждением съел грушу, я сообщила ему, что он только что слопалИгоря Потоцкого. И опять мы чуть не померли со смеху.

— Ладно, девочки, смех смехом, а я ведь расспросилмаму, не знает ли она каких-нибудь сумасшедших поклонниц.

— Ну и как? — вырвалось у меня.

— Мама говорит, что в лицо она некоторых знает, простопо концертам, и есть среди них совсем полоумные, но ни фамилий, ни адресов…увы.

— Вот так все! А сегодня нам сказали, что есть КлубПоклонниц Игоря Потоцкого, сокращенно КПИП, — сообщила я. — И мырешили, что надо кого-то туда внедрить!

— Не кого-то, а меня! — отрезала Мотька.

— А может, лучше Валерку? — предложил Митя.

Мы с Мотькой прыснули.

— Голова! Где ты видел четырнадцатилетнего мальчишку,поклонника оперного певца? Так не бывает!

— Почему?

— Почему, не знаю, но не бывает! — твердо заявилаМотька.

— Что ж, вам виднее, — улыбнулся Митя.

В комнату вошла тетя Липа.

— Молодежь, вы с голоду не помираете? Нет? Ну и славно,а то я уже едва на ногах держусь, три кекса им скормила.

— Олимпиада Андреевна, а удалось что-нибудьузнать? — спросил Митя.

— Узнать? Ну, во-первых, мы узнали про существованиеклуба…

— КПИП?

— Вот именно! — засмеялась тетя Липа. — Надоже такое придумать! Я и сама когда-то в полоумных поклонницах ходила, но дотакого мы не додумались! Но зато я всем приходящим про кражу рассказывала.Может, дойдет до воровки…

— И что? — поинтересовалась Мотька.

— Скорее уж до мамы дойдет, — заметила я.

— Ой! — воскликнула тетя Липа. — Я об этом неподумала! А ты что ж меня не предупредила? Слышала же, как я болтаю! Дуреха!

— Мне это только сейчас в голову пришло, —призналась я.

— Ладно, что сделано, то сделано! А вдруг у этойполоумной воровки совесть взыграет?

— Ждите-дожидайтесь! — сказала Мотька. —Скорее рак на горе свистнет.

— Ох, грехи наши тяжкие! — вздохнула тетяЛипа. — Ребятки, я пойду полежу, а если еще кто явится, вы уж на себя возьмите.

— Хорошо, но нам тоже про кражу рассказывать?

— На ваше усмотрение. Я думаю, вся Москва уже об этомгудит. Проголодаетесь, пошуруйте в холодильнике! И вот деньги, разносчицетелеграмм отдайте, а то она, бедняга, целый день сюда таскается.

Тетя Липа ушла. Минут через пять раздался звонок. Я пошлаоткрывать.

— Здравствуйте! — На пороге стояла женщина летсорока, с букетиком дубков в руках. — Вы разрешите?