Время любить - Дэни Аткинс

– Почему вы больше не заводите отношений? – спросил Бен, отделяя слова одно от другого паузой, словно у меня могли возникнуть проблемы с их пониманием. Разумеется, «больше» намекало на то, что были времена, когда я была готова подпустить кого-то поближе, но я не стала поправлять Бена. И без того уже складывалось впечатление, что наша беседа вращается вокруг меня, как приближающийся шторм, и я была занята тем, что задраивала люки. Практикуя это всю жизнь, я чрезвычайно в этом преуспела.

– Я предпочитаю держать людей на разумном расстоянии.

Я многозначительно посмотрела Бену в глаза. Если он не услышит слов «Заткнись сейчас же», которые так и напрашивались, значит, он далеко не так умен, как я полагала. Жженый сахар его глаз потемнел, превратившись по цвету в сахар растопленный, но затем Бен моргнул, и больше ничего, кроме сочувствия, я в его глазах не увидела. Возможно, он решил, что кто-то в прошлом украл мое сердце и разбил его, и была только рада оставить его в этом заблуждении.

– Вы уверены, что не хотите, чтобы я расквасил ему нос? Потому что у меня уже очень давно не было достойной причины навалять кому-нибудь.

Я посмотрела на мужчину, который не сделал мне ничего плохого, а только сказал правду, которую в то время я слышать вовсе не хотела. Я до сих пор не хотела ее слышать.

– Нет, не сегодня, Рокки.

Незадолго до того, как нам принесли наш заказ, проходивший мимо официант наклонился и зажег единственную свечу в стеклянном подсвечнике, стоявшую между Беном и мной. Пламя мигнуло, оживая, и без единого слова или осознанного решения мы оба наклонились и задули ее. Я почувствовала на лице легкое дуновение его дыхания, как и он – моего. Невинное происшествие внезапно переросло в момент интимности. Наши глаза встретились, и сила связи, родившейся в ночь пожара, разгорелась, как одна из тех свечей, что невозможно затушить.

– День рождения? – не угадал официант. Он достал вторую спичку, чтобы снова зажечь свечу.

– Вообще-то, если вы не против, мы бы предпочли, чтобы она осталась незажженной, – сказал Бен, коротко коснувшись руки мужчины. – Мы достаточно насмотрелись на огонь.

Можно было подумать, что после такого несколько сумбурного начала я не смогу расслабиться и насладиться вечером, но я это сделала – в гораздо большей степени, чем ожидала. Бен оказался великолепным компаньоном; его юмор был острым и быстрым, а улыбка – непринужденной и обаятельной. Каким-то образом благодаря ему даже я почувствовала себя более занятной и остроумной. Мне очень понравилась та Софи, которой я была с ним, хотя я никогда раньше с ней не встречалась. Но даже она была способна увидеть красный стоп-сигнал очень своевременного предупреждения. Бен обладал уникальной способностью привлекать к себе людей. Достаточно было услышать, с какой теплотой отзывались о нем Карла и Генри, чтобы понять, как легко его обаяние рушило барьеры возраста и пола. Он походил на искусного рыболова, закидывающего удочку харизмы, и я собиралась плыть гораздо энергичнее, чем делала сейчас, чтобы не попасться на нее.

Когда принесли счет, возникла небольшая схватка, поскольку Бен категорически отказался позволить мне заплатить свою половину.

– Вы пожертвовали вашим днем, и если вы будете настаивать на том, чтобы поделить чек, тогда вам придется выставить мне счет за время, которое вы потратили на перевод письма Генри.

Есть сражения, в которых я не сдаюсь без боя, но это к ним не относилось. Я улыбнулась и подтолкнула блюдечко со сложенным счетом на половину стола Бена.

– Спасибо, – смилостивилась я. – Хотя предупреждаю, в следующий раз по счету плачу я.

Бен приподнял брови, и я торопливо прокрутила свои слова в голове, недоумевая, почему еще до того, как они слетели у меня с языка, я не сообразила, насколько самонадеянно они прозвучали. В следующий раз. Да кто сказал, что будет следующий раз?

– Заметано, – откликнулся Бен, вставая и кладя маленькую стопку банкнот и эффектно закрывая тему, прежде чем я успею отказаться от своих слов.

Вечер был в полном разгаре, и в ресторане по-прежнему было людно и подходили новые посетители, когда мы стали пробираться к двери. Маршрут, как и ранее, должен был провести нас непосредственно мимо столика Мэтью. Не успели мы до него добраться, как наперерез нам со смехом стала протискиваться группа возбужденных женщин, очевидно, девичник. От моего внимания не укрылось, что по крайней мере трое из них одобрительно посмотрели на Бена – включая и ту, на голове которой красовалась диадема, а через плечо – розовая лента с надписью «Невеста». Бен добродушно улыбнулся, пока они на него напирали, их действия задерживали нас именно там, где я не хотела находиться, прямо за стулом Мэтью. Он посмотрел на нас и любезно попытался отодвинуться с нашего пути. К счастью, меня скрывала широкая спина Бена, и внимание Мэтью сосредоточилось только на нем, когда он поднял взгляд.

– Прости, приятель, я мешаю?

Мне почудилось, или Бен выдержал секундную паузу, прежде чем ответить словами, которые я, несомненно, буду долго разбирать и анализировать, пока в конечном итоге сон не сморит меня в тот вечер.

– Нет. Совсем не мешаешь.

Первое, что потрясло меня, когда я проснулась от звонка своего мобильника, это то, что было не десять минут третьего ночи. Зеленый неон на дисплее часов сообщил мне, что до рокового времени еще больше часа. Правда, мое сердце все же колотилось в панике, пока я нащупывала телефон, неуклюже свалив его с прикроватного столика, так что пришлось потратить драгоценные секунды, чтобы поднять его за провод зарядного устройства.

К тому моменту, когда телефон оказался у меня в руке, я уже была уверена, что на том конце услышу мамин голос. Инфаркты – как землетрясения, они разрушают структуру и стабильность твоего мира. Но в отличие от землетрясений, больше всего ты боишься повторного толчка – повторного инфаркта.

Поэтому когда на том конце линии я услышала голос Джулии, а не родителей, я всего на мгновение испытала безмерное облегчение. Это чувство рассеялось почти так же быстро, как и возникло, когда я услышала всхлипывания и откровенный страх, сжимающий ее горло и не дающий говорить.

– Я… я в больнице.

Последние остатки сна мгновенно слетели с меня, когда слова подруги ледяной водой наполнили каждую жилку в моем теле. Желудок свело, и я заново узнала и поняла происхождение выражения «тошнит от страха».

– Что такое? Что случилось?

Мне пришлось мучительно долго ждать ответа, потому что Джулия снова расплакалась, так как слова, о которых никакая мать не хочет и думать – не то что произносить, – наполнили ее настоящим ужасом.

– Это Лейси. Она серьезно больна. Ее подключают к искусственной вентиляции легких.

Я ахнула громко и хрипло, резкое эхо разнеслось по спальне.

– Но… но она же всего лишь простудилась. У нее болело горло, и все.