Пока часы двенадцать бьют - Мари Сав

Пока звонок мобильника не разрушил все очарование момента. Она отпрянула, ее губы горели, а в глазах плясал неистовый огонь. Осознание, что это из-за него, поразило Мишу до глубины души. Синие льдинки в ее глазах таяли, распаляя пожар внутри.

Пока она отвечала на звонок родителей, он вышел на балкон, борясь с желанием закурить. Но впервые в жизни понял, что не мог, не хотел, чтобы она его таким видела. Такая правильная и идеальная Саша. Поэтому он расстегнул рубашку, позволяя холодному ветру прикоснуться к его обнаженному телу и немного прояснить сознание.

—Ты ведь простынешь!— услышал он заботливый голос, и через несколько секунд был укутан в одеяло. Ее тонкие кисти упирались в его грудь, что согревало лучше чего-либо еще.

—Ты сказала, что ты со мной?— он сам не знал, зачем это спросил, но обычно девушки скрывали.

—Да, мама мне все уши о тебе прожужжала еще с того самого дня, как ты меня проводил до дома, спрашивает постоянно, почему я тебя домой не пригласила.

Миша улыбнулся, вспоминая ту волшебную ночь.

—Я этим же вопросом тоже тогда задавался. После рассказов о бутерброде взять и не пригласить на чай!

—Я собиралась, между прочим, до того самого момента, как ты сказал, что я такая, какой ты меня и представлял.

—И что в этом такого?— он заправил ее выбившуюся прядь за ушко.

—Меня ведь всегда считают волком-одиночкой, нелюдимой, высокомерной и странной.

—Загадочной, доброй, отзывчивой и чертовски привлекательной,— он в очередной раз залюбовался тем, как она мило краснеет, и поцеловал в щечку.— Пойдем в комнату, а то и правда замерзнем.

Они, так и не размыкая объятий, переместились на кровать.

Саша переоделась в домашнюю одежду, затушила уже тлеющие свечи и легла обратно к парню, помогая ему снять рубашку и брюки.

Они продолжили лежать в объятьях друг друга, запоминая, каково это — быть любимым. Иногда они прерывались на долгие поцелуи, а его рука по-хозяйски ложилась на ее талию под футболкой, от прикосновения к ее нежной обнаженной коже Миша покрывался мурашками, и с трудом уговаривал себя не заходить далеко, он не хотел торопиться, потому что боялся потерять, переживал за ее чувства, она была для него как драгоценность, которую легко уронить и разбить.

—Мне стоит переживать из-за твоих бывших?— вопрос прозвучал лукаво, но чувствовалось, что он давно мучил ее.

—Нет, с тобой все по-другому, по-особенному, по-настоящему,— ответил он, с нежностью глядя в глаза, которые отражали лунный свет, лившийся из окна.

За окном утихал шум, в коридоре больше не была слышна возня постояльцев, все расходились спать.

Саша была на грани между сном и реальностью, но она не хотела, чтобы эта ночь кончалась, поэтому всячески старалась разбудить себя и Мишу, задавая ему первые пришедшие в голову вопросы.

—Ты пробовал разыскать брата?— поинтересовалась она.

—Да. Попросил как-то отца Стаса, он у него адвокат. Ему удалось выяснить, что Вова уехал на юг России и там пошел в армию. С тех пор я так его и не искал.

—И что бы ты сказал ему при встрече?

—Наверное, что скучал по нему, но сначала хорошенько бы съездил ему по роже. Пару раз,— мечтательно произнес парень.

Его телефон вдруг завибрировал, он нахмурился. Потом еще раз.

—Который час?— спросила девушка.

—2:05, я сейчас приду,— Миша встал и скрылся в ванной комнате, там послышался его голос, видимо, он кому-то позвонил.

Саша не знала, сколько пролежала в ожидании, но сон все-таки сморил ее, и она задремала. Очнулась, когда Миша спал, крепко обняв сзади, она тихонько высвободила руку, нажала на экран мобильника и увидела, что прошло всего полчаса. Открыла диалог с Ярой и написала.

Саша Захарова: “Ярик, ты где? Греешь коврик в прихожей?”

Ярослава Воронцова: “Не поверишь, но на коврике сегодня сплю не я!”

Саша Захарова: “Боже, кто этот бедолага?”

Ярослава Воронцова: “Юра… Он пустил к себе переночевать”

Ярослава Воронцова: “Не переживай, я отобрала у него кровать, а его уложила на пол. Проверила, под кроватью топора нет, но если что, знай, что я тебя люблю”

Саша Захарова: “Да ну тебя! Но вообще я тоже тебя люблю”

Ярослава Воронцова: “С новым годом и спокойной ночи!”

Саша Захарова: “С новым годом! Если что, кричи, я выломаю эту дверь к черту”

Сквозь пелену полутонов, мимо оставленных домов

Я шёл к тебе и понимал, что я пока что не готов.

Я не готов тебя терять, я не готов оставить всё,

Что я так долго собирал — теперь метелью занесёт.

“Одда — Снег”

Новогодний вечер проходил в столовой гостиницы, которая преобразилась к празднеству. Все было украшено гирляндами и мишурой, елка из холла была перенесена в зал, столы заменили небольшими круглыми стойками, чтобы смогли уместиться все постояльцы.

Алена стояла за одной из таких стоек и лениво потягивала ледяной лимонад. Так должна была думать Маргарита Семеновна. На самом же деле Сорокина подлила немного горячительного напитка, который они тайком провезли с подружками. Подруги крутились рядышком, с их стороны то и дело доносился взрывы хохота, они наслаждались вечером на полную катушку, что нельзя было сказать об Алене.

Настроение было испорчено, тоска и ноющее чувство ревности навалилось на нее всей своей тяжестью.

“Дура, какая же я дура! Не так все должно было получиться, не так!” — корила она себя, грустно обводя толпу взглядом. Внезапно все стали казаться такими чужими, будто она никого из них не знает. Вот так присутствие одного лишь человека могло менять мир вокруг.

Девушка не могла даже подумать, что Миша решится перелезть через этот балкон. В ее планы это совершенно не входило. Она надеялась, что устранит Сашу на этот вечер и сможет с ним поговорить спокойно с глазу на глаз, ведь в последнее время он с ней не хотел даже здороваться. Алена сегодня надела самое шикарное платье, которое только нашла, потратила на него все свои сбережения, которые смогла припрятать от родителей, накрасилась не так ярко, как всегда. Макияж. Она скопировала с Саши, та редко пользовалась чем-то кроме туши и красной помады, но у нее все выглядело со вкусом и в меру. Алена же меры не знала, ей казалось, чем меньше косметики — тем она некрасивее. Она хотела изменить в себе все: от носа с горбинкой до формы миндальных глаз и тонких губ, поэтому наносила слой за слоем, пока становилась не похожа на саму себя.

Миша знал, как она выглядит на самом деле, они подружились еще в то время, когда в ее голове не было мыслей о том, что она не такая красивая, как остальные девочки, поэтому и косметика для нее была чужда. Она просто жила, такая, какая есть, со всеми своими недостатками наслаждалась жизнью и теми мгновениями счастья, которые получалось урвать в их неблагополучной семье.