Идущие на смерть - Михаил Михеев

Костин, уже не скрываясь, встал и зашагал к месту событий, забросив винтовку на плечо и придерживая ее за приклад. Ствол зловеще, хотя и бессильно, смотрел в небо. Позади зашуршали ветки – похоже, Каталина решила следовать за ним. Получалось у нее не очень – торопливо и шумно.

– Ты чего?

– Ничего, – коротко ответил Костин. – У меня патроны кончились, а из пистолета на такой дистанции стрелять – только девчонку угробить.

– А… он?

– Он? Да он не соображает даже, что происходит. Ты погляди, он сейчас искренне уверен, что стреляет в меня. Поразительно, как легко пугаются те, кто привык безнаказанно причинять боль другим.

Бородатый, видимо, сообразил своими укуренными до фильтра мозгами, что здесь что-то идет не так. Во всяком случае, он отбросил автомат (как только не надорвался, бедненький, держать его одной рукой) и выхватил нож. Длинный, широкий, замысловато изогнутый и абсолютно нефункциональный. Приставил его к горлу заложницы и заверещал что-то. Язык его так и остался для Костина тайной за семью печатями, но тут и без перевода было ясно – «все назад, или я убью ее!». Ну, или, возможно, что-то иное, но по смыслу очень похожее. Лейтенант хмыкнул:

– Обрати внимание, а пальчики-то дрожат. Ты как, уши на память отрезать будешь?

– З-зачем? – не поняла Каталина.

– Не знаю. Мало ли какие обычаи в ваших диких Европах.

– Да ты…

– Тих-ха! – лейтенант остановился напротив свирепо выпучившего глаза захватчика. Постоял, спокойно глядя на него, перенося вес с носков на пятку и обратно. Подумал, что тренироваться надо все же чаще, уж слишком быстро уставать начал. И, безошибочно уловив момент, когда противник угрожающим, как ему казалось, движением взмахнул клинком, убрав его на миг от горла заложницы, ткнул бородатого стволом винтовки в глаз.

Бандит дико взвыл, зажимая рукой изуродованное лицо, и тут же рухнул, получив сильнейший удар ногой. Костин шагнул к нему и всей массой наступил на горло. Захрустела, ломаясь, гортань, вопль перешел в хрип, пальцы заскребли песок и конвульсивно выгнулось тело. Лейтенант посмотрел и безразлично пожал плечами:

– Вроде бы все. Пошли отсюда.

– Куда?

– Да куда угодно, лишь бы подальше, – ответил лейтенант, поднимая автомат одного из убитых и профессионально обшаривая труп в поисках патронов. Нашлось всего три магазина – негусто. Впрочем, можно было посмотреть у других убитых. – Скоро этих уродов хватятся, сюда примчится толпа и из нас ромштексов наделают. Солдаты из них аховые, но лично у меня желание воевать с целой дивизией отсутствует напрочь.

– А… дети?

– Послушай, – лейтенант повернулся к девушке. – Меня зовут Всеволод Иванович Костин. Слов «Красный Крест» в моем имени не наблюдается. Я и помогать-то никому не должен был, да вот… Но дальше пускай уж сами, без моей помощи. У детей есть родители, которым положено о них заботиться, у планеты – армия, которая костьми должна лечь, но захватчиков в свой дом не пустить. Я знаю, что сражались вы до конца, но раз не справились, то не стоит втягивать других в решение своих проблем. Без обид. Луис!

– Чего? – припоздавший испанец вырос будто из-под земли.

– Ты куда запропал?

– Да этот ваш… Мурад сбежать под шумок пытался. Я его оглушил слегка и связал.

– Это ты правильно, это умно. Бери машину, проверь все хорошенько и дуй за своими. Оружие, то, что у нас в кузове, забирайте. Потом у себя реанимируете. Удачи.

– Спасибо, – Луис едва не вприпрыжку бросился к потрепанному седану, но потом, видимо, передумал и остановил свой выбор на одном из двух стоящих рядом шахид-мобилей. Разумно, полный привод и крупнокалиберный пулемет лишними не бывают. Костин повернулся к Каталине:

– Езжай с ним, пригонишь нашу машину. Или, если хочешь, уезжайте с ними, здесь транспорта хватает.

– С ума сошел?

– Нет, в лесах у тебя больше шансов выжить, чем со мной, звездолеты угоняя.

– Да пошел ты…

Костин задумался, потом обошел обиженно сопящую девушку и направился к третьему шахид-мобилю. Он стоял за автобусом, поэтому Луис на него особо и не обратил внимания, а вот Костина еще когда они лежали в засаде заинтересовали необычные обводы пикапа.

Ого, а игрушка-то ничего, даже побольше той, на которой они сюда приехали. И движок мощнее, и колеса огромные, с «зубастыми» покрышками. Кенгурятник, лебедка, все дела… Похоже, прежний хозяин этого танка был любителем офф-роуда. Неизменный пулемет в кузове, такой же, как они оставили Марии с мужем, канистры полные… Ай, маладца!

– Слышь, Луис!

– Да?

– Знаешь, нашу машину тоже забирайте. Мы на этой поедем.

Испанец удивился, подошел, завистливо присвистнул:

– Ничего себе… Это же дона Перейры машина.

– Это что за чудик?

– У нас на планете самый известный искатель приключений. Правда, говорят, когда все началось, его здесь не было. Куда-то улетел.

– Да? Ну и черт с ним. Машина вроде ничего. Ладно, Луис, удачи.

Тот кивнул и, повернувшись, быстро зашагал к выбранной машине. Взревел двигатель, пикап выплюнул облако вонючего дыма и умчался прочь. Костин подошел к Каталине, по-прежнему стоящей с опущенными руками:

– Видишь? Уехал, и нет у него никаких угрызений совести. А ведь ему эти дети вроде как не совсем чужие. Так что хорош дуться. И не обижайся на меня, пожалуйста, насчет того, чтобы тебе поехать с ними, я ляпнул не подумав, каюсь.

– Мне тоже…

– Чего тоже? – не понял Костин.

– Мне тоже не совсем чужие. Знаешь, ты езжай, ладно? Я попробую что-нибудь сделать.

И ведь попробует, понял Костин. Останется и попробует. Ее пристрелят, скорее всего… Хотя нет, ей очень повезет, если пристрелят сразу. Дура. А ему потом всю жизнь совесть успокаивать.

– Эх, дал бы я тебе по шее, да нельзя, – с сожалением в голосе проворчал он.

– Это почему еще? – удивилась Каталина.

– Женщин бить нельзя, женщина – слабый пол.

– Да ты… ты… секстист!

– А это что такое?

– А это те, кто считает женщин хуже мужчин.

– Разве я такое говорил? Не передергивай, я всего лишь утверждал, что вы слабее.

– Неправда!

Костин согнул руку в локте и продемонстрировал туго натянувший ткань рукава бицепс.

– Разогни.

Девушка посмотрела на него уничижительно, и, вместо того, чтобы браться за явно непосильную задачу, круто развернулась и пошла к детям. Костин скрипнул зубами.

Больше всего хотелось дать ей по голове чем-нибудь тяжелым, кулаком, например. Потом закинуть в машину и валить, валить отсюда куда подальше. Вместо этого он развернулся на каблуках и направился к лесу, туда, где они оставили Мурада. Если тот, конечно, не сумел развязаться и сбежать. Не дай бог, конечно, бегай за ним потом по лесу.