Экипаж черного корабля - Федор Березин

И несутся вперед дымовые стержни. Ужас циркулирует по кругу. Но там, позади, среди пополнения не все идиоты: еще до команды лейтенанта Хориса из тыловой дали начинают обстрел выявившей себя эйрарбакской огневой позиции. Возможно, это помешает расстрелу оставшегося танка разведчика.

Теперь, во всем этом гомоне, Хорис-Тат пытается связаться с «Сонным ящером». Вполне может быть, что только срочно задействованные гига-калибры успеют накрыть самоходное орудие имперцев. Вдруг уже сейчас оно втягивается и начинает отход на новую позицию по системе подземных, бетонированных туннелей: кто знал, что у «баков» в этом месте укрепленная система обороны? И только все зря, собственные, выстреливаемые вперед помехопостановщики забивают окно связи «Циклопа». А танк Хориса все пятится и пятится задом, так и не сумев приблизиться к своим ранее поверженным братьям.

— Если нам даже не удастся продвинуться в Скупую долину на «Сонном ящере», — намеренно вслух размечтался Тутор-Pop, — «Циклопы» все равно туда доберутся. Сделаем несколько рейсов, перевезем все необходимое.

— А «гору», что — взорвем? — спросил слушающий с горящими глазами Летер-Гуг.

— Нет, она по-прежнему будет необходима, — с удовольствием принялся растолковывать Тутор-Pop очевидное. В этих выплеснутых на людях мечтаниях он сам забывался, впадал в прострацию. — У нас здесь реактор. Трития хватит на много циклов, боюсь преувеличить, но где-то на тридцать, ведь «Соня» больше никуда не будет двигаться. Да и то, дальнейшей эксплуатации помешает износ оборудования. Мы ведь будем качать киловатты только на обогрев и на всякие мирные цели. Ну, а еще у нас атомные. Резервный будем держать в запасе до предела. Жалко, нельзя хранить его до выхода из строя основного, было бы здорово. Однако, забери меня Оторванная Голова Черепахи, изотоп урана будет постепенно терять свойства, и когда-то придется его включить. «Гору» подгоним как можно ближе, чтобы линию электропередачи не тянуть слишком далеко, да и под контролем можно будет держать меньшую территорию.

— А как быть с теми «баками», которые наверняка там живут, генерал?

— Здесь придется осуществить «зачистку», — не моргнув глазом и ничуть не выпадая из эйфории, ответствовал Тутор-Pop. — Но воздержимся от применения всякой химии и даже гига-калибров. Пусть наши «Циклопы» понапрягаются. Возможно, кого-то даже можно будет оставить на развод.

— Я тоже так думаю, генерал-канонир, — внезапно по краснел заместитель по радиоэлектронному оснащению, — у нас ведь мало женщин. Лишь десятая часть экипажа.

— Оно, может, и к лучшему, — совершенно не хихикая и не подтрунивая, пояснял Тутор-Pop, — в основном они все у нас молодые. Представь, что выйдет, если все они одновременно решатся рожать? Жизненные условия поначалу будут не очень превосходные — ты ведь читал документы?

— Да, — кивнул Летер-Гуг, — жуткое дело. Послушайте, генерал, но нельзя же думать, что только мы такие умные. А если кто-то еще надумает забраться в долину?

— Ну, пока возможно, будем содержать «Ящера» в порядке. Если что — придется сразиться за свое место под солнцами, — кривовато усмехнулся Тутор-Pop. — Вот тут и пригодятся сэкономленные нами силы. Организованного нашествия опасаться к тому моменту будет уже глупо, а с любой механизированной бандой мы справимся. Ты, Летер, ведь наблюдаешь, что творится вокруг? Мы и сейчас месим «баков» довольно уверенно, а что будет после? Тем не менее нельзя рассчитывать, что они на все времена останутся неумехами, а потому в глубине континента противодействие со временем нарастет. Нашим, конечно, не поздоровится.

— Ну, что вы, генерал Тутор-Pop, я ведь не беру в сомнение постулаты. Я полностью согласен, что из боев нам нужно выходить как можно скорее.

— Я тоже рад, что ты с нами, Летер.

— Ну, а что, по-вашему, будет после?

— После чего?

— Потом, в дальнейшей перспективе? Я имею в виду следующие поколения.

— К сожалению, как мы с тобой знаем, крупные государственные образования распадутся. Вначале будет полный разброд и шатание. И, разумеется, повальное вымирание от изменения климата и распада цивилизации. Потом уцелевшие начнут организовываться в эдакие феодальные конгломераты. Центрами консолидации станут технологические останки былого. В нашем случае — вставший на покой «Сонный ящер». Может, через сотню циклов на основе нашего княжества возникнет новое государство, и о нас сложат легенды.

— Думаете, там останется хоть крупица правды, генерал? — расцвел от общения майор-инженер.

— Очень сомнительно, — окончательно расслабился в кресле Тутор-Pop, — тем более что к тому времени «Соню» наверняка разберут на запчасти, а может, он проржавеет насквозь.

— Вот так они мечтали. В перерывах между обдумыванием заговора внутри и ведением войны снаружи.

И вот только теперь, после того как большие калибры «Ящера» второй раз, с особой тщательностью обработали всю опасную территорию и вновь усиленная «пятерня» прошла ее вдоль и поперек, броне-лейтенант Хорис-Тат смог подступиться к оплавленному холоду брони поверженных в первом раунде «Циклопов». В свете фонаря создавалось ощущение, что железная громадина возвышается здесь бесчисленное количество циклов. Когда передняя часть танка блеснула иглами щетинистого черного инея (теперь, с наступлением эпохи «синхронного задувания солнц» от растворенных в воздухе дымов и копоти все вокруг, даже снег, приобрело черный оттенок), сразу испарилась остаточная — оказывается, еще не до конца убитая — надежда на спасение хоть кого-то из экипажа. Возможно, то, что Хорис подошел спереди, спасло его от удара разочарования: там, позади, иней отсутствовал — корма огромной машины испускала тепло, реактор продолжал осторожно, не торопясь, делать свою работу. После отказа системы управления грамотно сделанная автоматика приглушила его страшную мощь, но свести физику ядра совсем на нет она, разумеется, не смогла. Заглянув внутрь прямо через отверстие, пробитое эйрарбакским снарядом, Хорис-Тат убедился — запустить двигатель по новой не удастся: черные оплавленные жгуты, зола, а не провода — вот что осталось от системы управления танком.

Сейчас, с ходу, в темной бесцветности ночи Хорис даже не мог отгадать, где из искореженного железа торчат жестоко обрубленные кабели, а где из пепельной трухи высунулись в пространство сгоревшие дотла руки. Все маскировало не только брошенное на пейзаж одеяло ночи: здесь, несмотря на близость реактора, иней лежал увесистым слоем — влажность в кабине явно превосходила наружную. Хорис-Тат удивился этому, и сразу он удивился своему удивлению: он смотрел на свидетельство последней агонии своих товарищей, а размышлял о всякой ерунде. Монументальность, безжизненная твердость сцементированной холодом картины — вот что не давало сознанию связать воедино те страшные секунды, когда его везучий танк откатывался задним ходом, а невезучие собратья корчились в огненной западне проколотой насквозь машины.