Осколки моря и богов - Марина Комарова

Я слушала, потеряв дар речи. Ничего себе подарочек. Но почему она не стала показываться мне на глаза? Впрочем, спрашивать можно было очень долго. Только вряд ли я услышу какие-то ответы.

– А почему я?

Вопрос получился неуклюжим, почти неслышным. Но Азов понял. И внезапно обнял меня со спины и шепнул на ухо:

– Ты слишком упертая.

Я вздрогнула, попыталась высвободиться, но не вышло. Несмотря на то что меня не слишком сильно-то и держали. Странно.

– Это как наказание? – вместе с вопросом вырвался истерический смешок.

– Частично, – не стал отрицать Азов. – И возможность показать Городовому, что с тобой надо считаться.

Я нахмурилась. Вот сволочь. И знает же, в какое место бить. Утереть нос Городовому – одна из важнейших задач. Внезапно я даже почувствовала какую-то извращенную симпатию к этому странному существу.

– Ты же этого хочешь, не так ли? – шепнул он мне на ухо.

Я прикрыла глаза, вслушиваясь в шум ветра.

– Да, хочу.

– Вот и славно, – хмыкнул он.

И неожиданно отступил на шаг и рванул мою футболку. Ткань с треском разошлась. Я оторопела, даже не в состоянии вскрикнуть. И резко обернулась, прикрыв грудь руками.

– Да что ты творишь?

Но Азов даже и не подумал что-то объяснять, вновь повернув лицом к озеру. В следующий миг дошло, что на мне вообще не осталось одежды. На шею быстро что-то надели, и местечка между лопаток коснулось что-то холодное.

Сознание окутал туман, губы онемели. Все возмущение кипело где-то внутри, но стало до того маленьким, что не обжигало, а так – еле-еле тлело.

– Не бойся, – сказал Азов, – тебя никто не увидит, я позаботился. А теперь иди вперед. Ашаук должен признать тебя.

– Но я не…

– Иди!

Меня с силой толкнули в озеро. Потеряв равновесие, я едва не упала, но чудом удержалась на ногах. Вода оказалась теплой, даже горячеватой. По телу вдруг пробежала дрожь. Я шумно выдохнула. Кожа покрылась мурашками. Вдруг рядом появился житель озера – мелькнул толстый серый бок у самой поверхности воды. Сердце застучало, как бешеное. Во рту все пересохло. Захотелось сбежать, но ноги не слушались.

«Не бойс-с-я, – прошептал в голове шипящий голос. – Я не враг, я – защ-щ-щитник. Я не дам в обиду».

Все тело будто пронзило стрелой, кровь заиграла в венах. Появилось странное ощущение, что я давно этого ждала. Странный приток силы, переполнявший от пяток до макушки. Хотелось расхохотаться и подпрыгнуть на месте.

«Дай мне руки».

Не задавая лишних вопросов, молча протянула их вперед. Тут же почувствовала прикосновение чего-то мягкого и гладкого, словно существо пыталось просочиться сквозь открытые ладони.

Жар снова прилил волной. Казалось, все тело пылает неведомым огнем. И особенно – место между лопатками. Азов же так и стоял за спиной, не произнося ни слова.

«Стану я твоей защитой, а ты моей волей. Будет земля твоей опорой, а вода – жизнь. Вечную клятву даю – не покидать».

Мои запястья под вводом окутал тревожный красный свет, похожий клубы крови.

«Ничего не бойся, ничего».

Почему-то чуть не сказала, что не боюсь, но губы не дрогнули. Слишком все невероятно. Слишком странно. Организм Слышащей Землю принимал энергетику воды и… не сопротивлялся. Что же это такое?

«Отныне ни вода, ни соль не причинят тебе вреда».

Клубы крови рассеялись, образовав окружность. Внутри этой окружности вдруг появилась зеркальная поверхность, по которой скакали солнечные зайчики. Прошло мгновение – отразилось мое бледное худое лицо с ненормально блестевшими яркой зеленью глазами.

И тут же исчезло. А потом вдруг зарябило, как под ветром, и начало тут же что-то рисовать. Сначала по точечке, по черточке, по палочке и… Вот она улица. Ночь. С правой стороны доносится соседский хохот, слева – дом. Знакомый, кстати. Стоп! Это точно не Стрелковое. Это же…

Я сглотнула. Счастливцево, дом Капраря. Скрипнувшая калитка, и заскулившая собака. Но ни та, ни другая – не помеха. Потому что нет преград для нее. Нее?

В какой-то момент в зеркале отразилась фигура, в профиль. Невысокая женщина, светловолосая. Она двигалась плавно и хищно, будто и не была человеком. В одной руке держала нож, а в другой – рыболовецкую сеть, металлически поблескивавшую при свете луны и звезд. Потом остановилась. Обернулась. Посмотрела мне прямо в глаза.

Внутри все похолодело. Словно и не было знойного июльского дня и соленого озера. А вдруг весь мир оказался туннелем в пещере извечных льдов.

Женщина отвернулась, озерное зеркало растаяло. Я вздохнула и сжала пальцами виски, понимая, что узнала убийцу.

Да. Узнала.

Ею была Екатерина Далева.

Резко похолодало. Словно лето передумало быть знойным и жарким, решив дать передышку и людям, и себе. Ветер пробирал до костей. Я уже была не рада, что надела только тонкую рубашку с вышивкой, пусть и с длинным рукавом.

Азов стоял за спиной. На невозмутимом лице не дрогнул ни один мускул. Казалось, ночная прохлада его совершенно не волновала.

Мы стояли под липами. Впереди – калитка и забор. Дом с горящими желтым теплым светом окнами. Иногда можно было разглядеть силуэт невысокой женщины, которая лишь ненадолго задерживалась перед взором и тут же уходила в сторону.

– И все же не понимаю, – вздохнула я, – почему? Ладно, другие, но собственную дочь за что?

– У Того, из кургана, длинные руки, – произнес Азов отстраненно. – Хотя сам не совсем понимаю его действия. Здесь что-то не так. Хоть результат мы и видели.

Я достала из кармана веретенца и задумчиво покрутила их в руках. Всего два. Одно из них на прочной черной нити висело на моей шее. Легонечко холодило местечко между лопаток. Азов строго-настрого запретил переворачивать, так как сдвоенная энергетика не должна была находиться возле сердца.

– Хочешь сказать, разумом Екатерины управляет чужая воля?

– Это само собой, – твердо сказал он и бросил странный взгляд на окна. – Но почему она поддалась его влиянию – уж очень интересный вопрос.

Азов отобрал у меня веретенца.

– Стой и не двигайся, – как-то устало произнес он.

Мне только и осталось, что попытаться глянуть на него периферийным зрением. Никогда не думала, что услышу от него подобную интонацию!

Азов воткнул одно веретенце передо мной, другое – позади. Вскинул руку, серо-зеленые глаза вспыхнули нехорошим светом, словно огни Святого Эльма в туманной дали.

Вдруг рядом зашумело море. Недовольно, неистово, почти сердито. У меня по коже пробежали мурашки. Потому что внезапно я осознала – это не море, это слова Азова. И хоть мне и запретили шевелиться, я прекрасно понимала, что сейчас не обернулась бы и по доброй воле.