Прошлое должно умереть - Вадим Панов

– Поздравляю, – пробормотал Аксель.

– Это было легко, – спокойно ответил Дорофеев, а в следующий миг ударили пулеметы.

Побывав на Кардонийской оружейной выставке, Помпилио распорядился заменить «Шурхакены» на шестиствольные «Гаттасы» с электрическим приводом, обеспечивающие колоссальную, по сравнению с «Шурхакеном», огневую мощь. При той же дальности стрельбы и калибре 12.7 мм. Пулеметчики ворчали, поскольку Дорофеев замучил их тренировками, заставив досконально изучить новое оружие и привыкнуть к нему, но усилия капитана не пропали: по кораблю пиратов ударили четыре расчета, и Рубаке в какой-то момент показалось, что его накрыло артиллерийским огнем.

Пулеметчики сполна использовали идеальную позицию, на которую их вывел Дорофеев: били сверху вниз, не встречая сопротивления, поскольку первым ударом подавили пиратскую «макушку». Затем два расчета сосредоточили огонь на рулях, разбивая подвижные соединения, а два других расстреливали мотогондолы левого борта «Грешника».

К чести Рубаки, нужно сказать, что он сохранил хладнокровие, признал поражение и распорядился резко снижаться, понимая, что это единственный способ спасти цеппель и экипаж.

Заметив его маневр, Дорофеев распорядился выйти из боя и вернуться на прежний курс.

– Им потребуется не менее восьми часов на ремонт, за это время мы уйдем так далеко, что они не смогут нас преследовать. А для уничтожения их корабля нам пришлось бы израсходовать слишком много боеприпасов, – объяснил Базза удивленному Акселю. – Я не могу на это пойти, поскольку не знаю, что ждет нас впереди.

– Мы в походе, и неизвестно, когда сможем пополнить запас, – протянул Крачин. – Благодарю, капитан, это действительно ценный урок.

Дорофеев коротко кивнул и вернулся к лобовому окну, из которого открывался замечательный вид на бескрайние леса Фархи.

Там, где есть оживленные торговые пути, обязательно появляются разбойники.

Это вечная аксиома, сопровождающая человечество с самых далеких, легендарных времен. Когда торговцы возили товары караванами, преодолевая расстояния на лошадях и верблюдах, бандиты прятались вдоль дорог; когда лакомая добыча поплыла по морю – переместились на быстрые корабли, способные догнать и взять на абордаж любого «купца»; а в современном Герметиконе любители шальной удачи подкарауливали цеппели, отправляющиеся в дальние миры, и грабили незащищенные поселения.

Действовали пираты дерзко, нагло и безжалостно, выслеживали идущие к точкам перехода грузовики, под угрозой пушек заставляли их приземляться или сбивали, когда точно знали, что добыча переживет крушение, опустошали трюмы и платформы и покидали планету до появления патрульных цеппелей. Долгое время существование небесных разбойников рассматривалось властями как неизбежное и неискоренимое зло. Их преследовали по мере сил, но глобальную охоту не объявляли, разумно считая, что погоня за пиратами в условиях Герметикона сродни поиску иголки в стоге сена. В результате разбойники обнаглели настолько, что едва не обрушили межзвездную торговлю. Сначала их стало очень много: ведь неуловимый, то есть ненаказанный преступник становится дурным примером и порождает последователей. Затем некоторые пираты принялись контролировать точки перехода – не нападали на торговые цеппели, а лишь собирали дань за беспрепятственный проход. Затем появился легендарный Бреннан – целая планета оказалась под властью пиратских «адмиралов», став миром воров, работорговцев и убийц, открыто бросившим вызов властям Герметикона.

Но бандиты переоценили свою силу: раздраженные адигены собрали грандиозный флот и жестоко зачистили Бреннан, наглядно продемонстрировав свое подавляющее военное превосходство.

Пиратство, разумеется, не исчезло, но число разбойников вернулось к минимально возможному количеству, а страх перед наказанием остудил горячие головы, в которых роились мечты о «героических» грабежах и сладком насилии. Пираты перестали появляться в Ожерелье и центральных мирах Бисера и не рисковали связываться с цеппелями больших торговых корпораций, довольствуясь нападениями на независимых купцов и террором, которому подвергали население пограничных миров. Пираты выродились в банды рэкетиров, грабителей и наемников, охотно принимающих участие во всех конфликтах Герметикона. При этом разбойники старались не привлекать к себе внимания, и лишь немногие продолжали жить в стиле старого Бреннана – не скрывая своего имени.

И плевать они хотели на то, что имя очень быстро оказывалось на плакатах с указанием вознаграждения за поимку – они этому радовались.

Именно таким пиратом был Филарет Лях, известный под кличкой Рубака – так его прозвали за непомерную и не особенно понятную в век огнестрельного оружия любовь к тяжелым саблям и абордажным кортикам.

Выходец из небогатой семьи, Филарет поступил учиться в олгеменическую школу, затем отправился в семинарию, принял сан и вскоре заявил о себе как о священнике новой формации, который привнесет свежую кровь в классическую церковь. Лях понравился иерархам и аристократам, обзавелся покровителями, собирался штурмовать высокие вершины, надеясь войти в историю как самый молодой архиепископ олгеменизма… И впал в ярость, получив назначение на удаленную Кайпрену, хотя мечтал о кафедре на одном из миров Ожерелья. Лях не понял, что люди решили посмотреть, как молодой иерарх справится с серьезным делом, и посчитал, что его карьера рухнула. Честолюбие, обида, гордыня, раздражение – жуткий коктейль переменил Филарета сильнее, чем Белый Мор – несчастных спорки. Ослепленный и озлобленный, он собрал вокруг себя группу единомышленников, по слухам – получил негласную поддержку от Компании, и в один далеко не прекрасный день объявил о неприятии «прогнившей и устаревшей религиозной системы», подверг осмеянию принцип равноправия архиепископов и их назначение Великим Советом и даже выразил сомнение в некоторых догмах. На Кайпрене началось брожение, местные власти растерялись, народ изумился, а когда Лях провозгласил принцип необходимейшей бедности церкви – безусловный отказ от любых владений, начались грабежи храмов и погромы: одурманенные люди отправились «делить неправедно нажитое». Следующим шагом Филарета стало объявление на Кайпрене самостоятельной и независимой церкви, однако последствий оно не вызвало, поскольку в тот же день на планету прибыла верзийская эскадра и транспорты с гренадерской бригадой. И хотя к этому времени Филарет сумел сколотить из своих сторонников армию в несколько тысяч человек, с появлением верзийцев раскол молниеносно закончился. Состоялось одно-единственное сражение: вышедшие из Пустоты крейсеры обстреляли лагерь мятежников, после чего местные солдаты и опытные верзийские гренадеры взяли его в кольцо и арестовали выживших. Однако Филарета не оказалось ни среди пленных, ни среди мертвых, он тайно сбежал из лагеря, едва узнав о прибытии верзийцев, сменил имя и вот уже больше десяти лет скитался по окраинным мирам, ведя дурную жизнь пирата и наемника.