Прошлое должно умереть - Вадим Панов

– Тогда прошу к автомобилям.

Консервативные лингийцы предпочитали коляски, поскольку любили дремать под мерный цокот лошадиных копыт, а автомобили, как правило, выбирали инопланетники. Но, судя по хмурым взглядам извозчиков и тому, что далеко не все такси поместились на отведенной для них стоянке, автомобилей в Маркополисе с каждым днем становилось больше.

Повинуясь движению бровей Киры, носильщик направился к длинной блестящей машине с открытым верхом, проигнорировав стоящие первыми такси, и сложил вещи в багажник. Шофер помог девушке устроиться на мягком диванчике и осведомился:

– В сферопорт?

– Через Старый город, – распорядилась Кира. – Хочу полюбоваться центром.

– Разумеется, адира.

Двигатель зарычал, рыжая с удовольствием откинулась на спинку диванчика и улыбнулась, хотя в действительности испытывала некоторое волнение.

Из-за писем, разумеется.

Из-за предложения неизвестного рассказать ей правду о смерти отца.

Убийство Винчера Дагомаро стало неожиданностью для всех участников кардонийского конфликта и породило множество слухов. Говорили, что строптивого канцлера устранили адигены, которые хоть и пришли ему на помощь, но потребовали слишком высокую компенсацию. Кивали на его противников по гражданской войне, не желающих видеть столь сильного лидера за столом переговоров. Намекали на галанитов, ведь Дагомаро разрушил их планы прибрать к рукам Кардонию… Слухов было много, но ни один из них не подтвердился хотя бы одним серьезным фактом, и постепенно официальная версия оказалась единственной: террорист-одиночка, потерявший семью в огне кардонийской гражданской войны и пожелавший отомстить тому, кого считал виновником своего кошмара.

Версия, подтвержденная фактами, которые не смог опровергнуть ни один следователь.

Но в полученных Кирой посланиях царила абсолютная уверенность в том, что правда скрыта, и третье письмо, неведомым образом появившееся в спальне девушки и содержащее угрозу прекратить общение, все-таки заставило рыжую отправиться в путь. При этом Кира понимала, что разумнее было дождаться возвращения Помпилио, но неизвестный не оставил ей времени и добился своего: девушка покинула Даген Тур утренним поездом и была полна решимости разгадать таинственную загадку.

– Это собор Доброго Маркуса?

Могла бы и не спрашивать, поскольку легенды о грандиозных размерах кафедрального собора Линги слагали во всех обитаемых мирах. Самый большой олгеменический храм Герметикона строили двести семьдесят лет и создали шедевр, возвышающийся и над площадью, и над городом. В соборе могли одновременно молиться сто тысяч верующих, и еще миллион человек вмещала площадь. Адигены были олгеменами, и как бы они в действительности ни относились к церкви – ревностно или «современно», – они неустанно подчеркивали приверженность ей.

– Да, адира, собор, – ответил водитель, машинально приложив ко лбу два пальца. – Желаете заехать?

– К сожалению, тороплюсь.

– Как будет угодно… Вы впервые в Маркополисе?

– Нет, но в прошлый раз была проездом.

– Куда-то улетали?

– Откуда-то прилетела.

– Вы не лингийка? – растерялся удивленный водитель.

– Нет.

– Но давно живете на Линге?

– Время не имеет значения, – спокойно ответила Кира. – Либо ты становишься лингийцем, либо нет.

– Золотые слова, адира, – почтительно отозвался водитель. – И прошу меня извинить за нелепый вопрос.

На фоне невероятного собора Палата Даров, Ратуша, Академия, Библиотека и другие массивные здания Маркополиса не могли произвести особенного впечатления, требовалось время, чтобы прийти в себя после потрясения, вызванного видом храма, и Кира обрадовалась тому, что автомобиль покинул старый центр, взяв курс на сферопорт.

– Маркополис – древний город, он изначально задумывался как столица Линги и выстроен в соответствии с замыслом. В центре находятся общественные здания, дворцы даров и наиболее знатных адигенов, между центром и сферопортом расположен Новый город, и с юга их полукольцом окружает Новейший.

– А сферопорт?

– В стороне.

– Долго ехать?

– Еще час. – Водитель выдержал короткую паузу. – Вы правильно сделали, выбрав автомобиль, адира, на лошадях вы добрались бы до сферопорта к ночи.

– Именно так.

– Могу я осведомиться, куда вы направляетесь?

– На Тинигерию.

– Пусть Пустота будет к вам добра.

– Не Пустота, а святой Хеш, – уточнила Кира.

– Вижу, вы бывалая путешественница.

– Не без этого.

– Собираетесь в гости?

– Почему вы так решили?

– Вы едете одна и взяли с собой очень мало вещей. Можно предположить, что вас ожидают друзья, в доме которых вы не будете ни в чем испытывать недостатка.

– Нет, я по делам, – скупо ответила Кира и отвернулась, показывая, что разговор ей наскучил.

///

– Это она? – спросил Туша, жадно разглядывая вышедшую из автомобиля женщину. Она оперлась на поданную шофером руку и, не останавливаясь, направилась к зданию вокзала. Даже не посмотрев, передал ли шофер вещи подбежавшему носильщику.

Она знала, что передал.

– Да, она, – подтвердил Горизонт.

– Красивая, – вздохнул Иона. В отличие от приятеля, он Киру до сих пор не видел, поэтому покачал головой и уточнил: – Очень красивая.

И пожевал губами, словно беззвучно проклиная свое простецкое происхождение.

– Красивая, но высокомерная, – добавил Кома.

– Она адигена.

– Она не адигена. Она выросла на Кардонии в богатой семье простолюдинов.

– Уже адигена, это видно, – не согласился Туша.

– Ты отличаешь высокомерную торговку от высокомерной адигены? – удивился Горизонт.

– И очень легко.

– Каким же образом?

– По поведению, – объяснил приятелю Туша. – Вспомни богатых галаниток, их скотскую грубость и откровенное хамство к тем, кто не имеет денег. Вспомни, как ведут они себя с персоналом отелей и стюардами.

Горизонт поморщился.

– Галанитки не высокомерные, а напыщенные, – продолжил Иона. – Простолюдинки, взлетевшие на жердочку повыше, которым важно показать окружающим свое богатство. Абсолютно всем. Они готовы мчаться за нищим бродягой, чтобы потрясти перед его носом драгоценностями.

– Кира ведет себя иначе?

– Ей не важно, что мы о ней думаем, потому что между нами – пропасть, – тут же ответил Туша. – Это не высокомерие, а стиль. И… она очень красива.

– Умеет себя подать.