Первый практикум. Напиток бессмертия - Ина Воронина

— Может, и мне свалить?! — съязвил Руслан.

— Может, и стоило бы! — рявкнула Ольга.

— Оля… — тихо, но очень твёрдо произнёс Виктор. — Мы не можем позволить себе ещё одну ссору. Надо нагнать их утром.

Ребята тяжело замолчали и с хмурыми лицами расселись у костра. Разговоры больше не шли, и над поляной повисла тяжёлая тишина. Вскоре все засобирались спать. Никто не боялся замёрзнуть — даже ночью здесь было довольно тепло. Закутавшись в форму и покрывала, взятые в Шараньяпуре, можно было вполне сносно провести ночь. Особенно если сидеть, прижавшись друг к другу, как сделали девочки. Мальчики предпочли мужественно дрожать и коситься друг на друга.

Виктор отправил ребят натаскать пальмовых листьев для подстилок. Он установил очерёдность дежурства у костра, чтобы не замёрзнуть ночью, освободив от повинности младших Купалу и Снегова. Перед тем, как улечься, Богданов наказал разбудить себя в четыре утра — в то время, когда сильнее всего хочется спать. Мало-помалу ребята свернулись калачиками на подстилках вокруг костра.

Безоблачное небо явило поразительно яркий млечный путь, расчертивший бесконечную чернильную синеву в пространстве между подсвеченными костром листьями. Виктор заворожённо смотрел на него, открыв рот — в Ярославле млечный путь почти не виден. Шуршание и пение цикад наполнило джунгли. Вскоре, утомлённые походом, ребята засопели.

Глубокой ночью, когда глубокий сон накрыл путников, тяжёлая тень накрыла небо, спрятав звёзды. Джунгли вдруг испуганно затихли, а потом наполнились еле слышным шипением, окружившим поляну со всех сторон. Лесная подстилка взбурлила движением, и всё живое попятилось в страхе от полчища аспидов с бездушными тёмными глазами, возникшего из ниоткуда.

— …хэт хэ джу джу натар… — слышалось в их перешёптываниях.

Чёрные змеи выползали из-под земли, падали с веток, овеществлялись из сгустков тьмы прямо в воздухе и ползли, ползли, ползли… На границе света и тени сплеталось и дрожало змеиное месиво. Стелились и вставали на дыбы чешуйчатые угольные тела, чьи пасти поблёскивали влажными клыками. Дежуривший Берг сидел без движения и уставился вперёд ничего не видящими глазами. Костёр прогорал и затухал, подпуская тёмное воинство ближе.

Но внезапно на груди спящего Виктора засиял кулон-пёрышко. Освещённый костром круг стал гораздо больше, пламя на седом пепле вспыхнуло в рост человека. Змеи с яростным шипением попятились в чащу, извиваясь и прячась от тёплого света. Небо облегчённо вздохнуло и скинуло с себя удушающую черноту. Вновь засияли звёзды.

Индрапрастха.

Виктор не находил себе места. Он замёрз, отлежал себе все искусанные комарами бока, оголодал, измучился жаждой и не выспался — всю ночь снилась какая-то гадость. Не мудрено на походных харчах и о тяжёлых думах. А в четыре утра судьба решила его добить — небо расколола вспышка молнии, грянул гром. На подпрыгнувших от шума заспанных ребят разверзлись хляби небесные, мгновенно заливая их и без того не роскошный лагерь.

А как там Кривов с ребятами, холодные-голодные? Наверное, их, бедных, дрожащих на голой земле, дождь смыл в близлежащий колодец! Или в пасть к тиграм. Они никак не могли достигнуть следующего привала дотемна и явно были вынуждены заночевать в промокшем лесу, полном скорпионов, змей, слонов, медведей и бог весть каких ещё опасностей.

Чуть свет учитель поднял продрогших промокших ребят и погнал их вперёд. Близняшки ныли, мальчики угрюмо плелись, уставившись себе под ноги, Ольга что-то тихо шипела сквозь зубы, Асатиани мрачно мычал под нос что-то мелодичное. Агеев, зверски опухший и злой, шёл первым, не глядя ни на кого. Через час быстрого шага они нашли покинутое место ночёвки ушедшей четвёрки. Агеев осмотрел её и зло ругнулся.

— Это мы их спасать бежали или умолять принять нас обратно? — саркастично спросил Берг, выливая воду из своего ботинка.

У Виктора отлегло от сердца. В отличие от них, Кривов подошёл к ночёвке основательно и вдумчиво. Парни нашли обочину пошире и повыше, чтобы не затопило в случае дождя, и выстроили на ней два тесных, но добротных шалаша. На пол шалашей были навалены две пухлые кучи веток. Виктор понял, почему: его идея подстелить мягкие, но влажные пальмовые листья стоила довольно дорого. К середине ночи сырые подстилки начали сильно холодить тела лежавших на них ребят. На них было ничуть не теплее, чем на земле. Ветки кустарника, наоборот, создавали прослойку воздуха и не давали замёрзнуть. Над ними ребята соорудили что-то вроде плотных двускатных крыш из пальмовых листьев, привязанных какими-то лианами к каркасу из веток потолще. Влазни были прикрыты веерами из тех же пальмовых листьев, прикреплённых к каркасу девчачьими розовыми резинками для волос. Веера легко откидывались и возвращались на место, прикрывая вход от надоедливых комаров. Внутри было абсолютно сухо, а в ногах каждого шалаша лежало несколько еле тёплых крупных камней, явно нагретых в костре. Костровище было аккуратно залито водой и укрыто снятым ранее дёрном. В двух шагах Ольга нашла свитое из веточек широкое гнездо, выложенное листьями с отверстием в самом низу.

— Воронка. Дождевую воду собрали, — пояснил Виктор, видя озадаченные лица. — Они молодцы! Так даже чище, чем из колодца.

— Да уж. Зря ты его так, Рус, — пробормотала Даша.

— А ты это поняла, когда дождь за шиворот потёк, или когда шалаши увидела? — зло рыкнул Руслан, не поднимая глаз.

— Когда лицо его увидела, — прошипела Даша. — Хотя, это не отменяет того факта, что я предпочла бы спать в тепле и без комаров.

— Ладно. Пойдёмте. Нужно их догнать, — вмешался Виктор. — У них, как и у нас, заканчиваются припасы. Они могли сбиться с пути, на них могли напасть разбойники или хищные животные. Они устали ничуть не меньше нас, и им, возможно, нужна помощь!

И ребята, преисполненные благородным чувством любви к ближним, сирым и убогим, устремились в погоню за блудными друзьями.

А у Кривова со спутниками тем временем жизнь налаживалась. Играла музыка, раздавались взрывы хохота. Настя полусидела, развалившись в паланкине, качающемся на спине мерно шагающего слона, и напропалую болтала с сидящей рядом девочкой чуть постарше. Между ними стояло блюдо с огромной розовой папайей, которую они активно уничтожали, запивая сладким чаем с молоком. Кривов, Вельский и Сорокин шли рядом, лопали странные груши с мягкой мякотью цвета фуксии и строили глазки хихикающим девушкам из свиты. Перед слоном шли музыканты и наигрывали какую-то весёлую мелодию.

Парням тоже нашлось, о чём поболтать: охранники кортежа, которых отличала странная причёска с чубом, были бойцами бхара, боевого искусства, о котором Саша никогда не слышал. С этого боевого искусства, собственно, всё и началось. Отлично выспавшись, четверо путников свернули лагерь и продолжили путь. Вскоре они достигли ещё одной