С неврозом по жизни - Андрей Курпатов

Фредерик Пёрлз

Надо ли говорить, какой из этих двух мальчишек получилбольшее наказание со стороны исследуемых взрослых? Конечно, первому «впаяли навсю катушку», а второму «простили все». На чем же основывалось такое решениевзрослых? Только на том, как вел себя ребенок под угрозой наказания:демонстрировал страдание или не демонстрировал его.

Какой же вывод? Очень простой: если в детстве, провинившись,мы проявляли признаки страдания, то могли рассчитывать на пощаду. Раскаивалисьмы при этом или нет, наших воспитателей не интересовало, они реагировали толькона ту роль, которую мы отыгрывали – то ли роль страдающего (жертвы), то ли рольнесломленного бойца. У первой, конечно, было больше шансов закрепиться иопределять наше поведение в дальнейшем.

Оказывается, роль страдальца мила нам с раннего детства! Впоследующем, освоившись с этой ролью, мы стали извлекать с ее помощью дивидендыдаже из неприятностей. Можно что-то себе выторговать (хотя бы жалость), крометого, она хороша для отмщения и ряда других незамысловатых человеческих нужд.

К сожалению, мы слишком часто говорим о некой «попраннойсправедливости» и так редко замечаем собственные ошибки! В результате истрадания становится больше, и роль жертвы оказывается объемнее. Играя рольжертвы, мы лишь усиливаем свое же собственное страдание. С течением времени мынастолько вживаемся в роль жертвы и страдальца, что мир и действительноначинает восприниматься нами с этих позиций. По сути дела, мы сами создаем своестрадание, сначала упиваясь им, а потом в нем же и тонем. «Ничто так не пьянит,как вино страдания!» – писал Бальзак и был прав. Однако же многие из наспостепенно становятся-таки алкоголиками страдания.

Пока бедствия кажутся нам неотвратимыми, мы смиреннопретерпеваем их, но при первой же мысли о том, что их можно избежать, ониделаются совершенно невыносимыми.

Алексис де Торквилль

Наше страдание не более чем наша же собственная привычкастрадать. У кого-то она развита в большей степени, у кого-то в – меньшей, длякого-то страдание – стиль жизни, для кого-то – способ пережить очереднойкризис. Но если это наш стиль жизни, то завидовать нам нечего. Если же мы такимобразом переживаем собственные кризисы, то надо помнить, что «слезами горю непоможешь».

Вопрос семьи и брака – это вопрос, обусловленный самой чтони на есть общественной моралью и обуславливающий множество психологическихпроблем у совершенно конкретных индивидуумов. Брак, в конечном счете,заключается для кого-то или для чего-то (самцу и самке, как вы понимаете, бракне нужен), а то, что происходит внутри брака, происходит самым непосредственнымобразом между двумя. Общественная мораль извращает интимность отношений впрямом и переносном смысле.

Казалось бы, брак заключается только между двумя, но врезультате порождается множественная зависимость: не только друг от друга усупругов, но и у четы от общества, каждого из супругов в отдельности от родственниковс той и другой стороны, а также от друзей, сексуальных партнеров, отсобственных детей, в конце концов, но и это еще не все… Всякая зависимость –это, в подавляющем большинстве случаев, крест на психологической свободечеловека. Брак, таким образом, – это самое вероломное и вместе с тем самоенезаметное вторжение морали в личную жизнь.

Мораль в вопросе брачных отношений играет с человеком злуюшутку. Казалось бы, что тут страшного и катастрофического?.. Ну, печать впаспорте, совместное хозяйство, ну, в два раза больше родственников (т.е.необходимых формальных отношений) и меньше друзей (т.е. желанных отношений),ну, значительно уже круг общения, в несколько раз меньше личного времени, ну,ограничение сексуальности… Мало?!

В браке, самом по себе, нет ничего плохого – встречаются двачеловека и живут вместе, что ж – замечательно! Плох институт брака, то, как онпредставлен в сознании человека, то, как он обставлен обществом. Разве нерасхожи следующие фразы: «Я же твой муж! Ты что, забыла, что ты моя жена?!» или«Я тебе жена или кто?! Ты же мой муж!»?

Курица – это всего лишь способ для яйца произвести на светеще одно яйцо.

Сэмюэль Батлер

Что это – отношения между двумя или все-таки затесался к нимкто-то третий? Зачем этот упор на «мой», «моя»? Кто этот инкогнито?.. В чем тутсекрет? А никакого секрета тут и нет. У брачной пары всегда рядом«третий-лишний» – социум, общество; в первую очередь, с его «общественныммнением», т.е. моралью, во вторую – с его соблазнами преступления этой морали.

Брак давно перестал быть «ответственностью за другого» (еслион был когда-то таковым), он стал «ответственностью для других». И эти «другие»– постоянный источник требований: «А почему ты без супруги?», «Муж не вкурсе?», «А как же жена?» и т.п. Причем эти требования всегда звучат почтиспонтанно; спрашивающий задает вопрос, вовсе не желая ограничить собеседника. Ачто в ответ? Или врут, или говорят правду, но и в том, и в другом случаенеизбежно испытывают вину или угрызения совести, правда, вовсе не перед тем,кому соврали (или сказали правду), а перед своим партнером по браку. Таксоциум, этот третий, неустанно, подчас даже без злого умысла, вторгается вличную жизнь человека и мучает его, а в результате страдают и сами отношениямежду супругами.

Впрочем, у автора нет никакой возможности рассмотреть в этойглаве даже и части тех нюансов, которые составляют суть проблемы брака. Этомупосвящена отдельная книга со скромным названием «Брачная контора „Рога икопыта“», поэтому ограничимся сейчас только невротическими стилями поведения,напрямую связанными с феноменом брака. А стилей таких два: один – болезненногосемьянина, второй – болезненного многоженца, причем пол тут не важен, подобныеглупости делают вне зависимости от пола.

Семьянин идет, спасайся, кто может!

Наше общество претерпевает кардинальные перемены, но,поскольку они происходят постепенно, параллельно с проживанием собственнойжизни, большинством они почти не замечаются. Это в отдаленной историческойперспективе события кажутся «эпохальными»; современники же событий подобнымвидением не обладают. Ситуация точь-в-точь как в случае взросления собственногоребенка: родители этого взросления не замечают, зато дальние родственники,которые встречаются с «малышом» раз в пять лет, не могут не заметить«прогресса». Какие же изменения претерпел институт брака за последние годы?

Жизнь сама по себе – ни благо, ни зло; она вместилище иблага и зла, смотря по тому, во что вы сами превратили ее.

Мишель Монтень

Представители тех поколений, которые большую часть жизнипрожили в советском обществе, конечно, мало изменились сами и в своихотношениях, но молодая поросль отличается в своих воззрениях от «предков», какдень от ночи. С такой разгоряченной сексуальной доминантой, как у нашеймолодежи, сформировавшейся в эпоху «сексуальной революции», браку несдобровать.Конечно, эта разгоряченность объясняется идеалами индивидуализма и свободы,однако в основе – все она, сексуальная доминанта, поэтому выглядят такиеоправдания весьма и весьма хилыми.