Привычка убивать - Игорь Зарубин

— Проходи, раб Божий, — протяжно пропел мужичок и быстро ушел в комнату.

— Что за ерунда?.. — Игорь направился за ним.

Комната утопала в полумраке и в сизом дыму. Везде, где только можно, горели свечи и лампады, стены были оклеены страницами из какой-то книги и репродукциями икон, в углу на здоровой тумбе была навалена гора грязной посуды. А мужик сидел на грязной, незастеленной кровати и ел ту самую жареную картошку с капустой, держа сковороду на коленях.

— Что нужно? — спросил он, заметив краем глаза, что Игорь рассматривает его с любопытством.

— Я… — Порогин смутился. — Я хотел расспросить вас по поводу вашей соседки. Вы ведь знаете? Юлия Мартынова, недавно вселилась.

— Знаю! — мужичок встал, прошлепал по комнате и поставил пустую сковороду на самый верх груды. — Ну и что?

— Простите, а как вас зовут? — вежливо поинтересовался Игорь.

— Отец Геннадий. В миру — Карев моя фамилия, — ответил мужичок, бухнулся на колени и быстро забубнил какую-то молитву, раздавая поклоны всем четырем стенам.

Вот так новость! Игорь чуть не присвистнул. Бывают же совпадения. Оказывается, полусумасшедший дьячок, про которого рассказывал отец Сергий, сосед этой Мартыновой. Действительно, полусумасшедший.

— Так и что, что убили?! — спросил дьячок, встав с колен и недоверчиво посмотрев на Игоря. — И поделом ей, безбожнице. Жарит теперь свою жопу на адских сковородках. А ты-то чего пришел?

— Я… Простите, а как ваше отчество?

— Кто мой отец?! — дьячок вдруг закатил глаза и воздел руки к потолку. — Кто моя мать?! Кто мои братья?! Кто будет исполнять волю Отца моего небесного, тот мне и матерь, и братья… Называй меня отец Геннадий. Можно просто батюшка.

— Хорошо. — Игорь старался сдержать улыбку. — Я просто хотел спросить вас, не заметили ли вы, может, к ней приходил кто-нибудь? Или она о ком-то говорила?

— Ни о ком она со мной не говорила. — Карев махнул рукой и тяжело выдохнул. — Я ее так отчихвостил, что она, баба, в штанах ходит, что она со мной и не говорила. Гордыня, вишь. Теперь ее за эти штаны черти-то смолой пополива-ают. — Он злорадно захихикал, потирая руки.

«Да, такой что хочешь может сделать, — почти с восхищением подумал Порогин. — И ничего ему не будет. Посадят в психушку, а через пару месяцев выпустят. И всех делов».

— Ну, может, к ней приходил кто-нибудь? Или подозрительные люди какие-нибудь вокруг дома крутились?

Дьячок вдруг схватил со стола маленькую Библию, вырвал из нее страницу, мазнул клеем прямо из раскрытой бутылочки и пришлепнул на стену.

— Нынче все подозрительные. Все крутятся вокруг дома, совратить хотят. Вот тут недавно один приходил.

— Кто? — Игорь насторожился.

— Сказал, что электрик. — Карев сел на кровать, по-турецки сложив ноги. — Говорит, что я за свет не плачу. А я и светом этим дьявольским не пользуюсь, у меня свечки есть. Вот так. Я его святой водой покропил, так он сразу смылся. Боится воды святой, нечисть поганая. Вот ты святой воды не испугался, я тебя и пустил. А соседи все у меня антихристы — все от меня убегают, как я их водой покропить хочу. Блуд, грех, распутство.

— Скажите, — решил издали начать Игорь, — а вы часто в церкви бываете?

— В какой церкви? — полусумасшедший дьячок вдруг насторожился и зло зыркнул на Игоря.

— Ну как — в какой? — удивился Порогин. — В местной. Там отец Сергий священник, он вас хорошо знает.

— Нет у нас никакой церкви! — взвизгнул Карев, крестясь. — А есть у нас разбойничий вертеп! И Сергий в нем главный христопродавец!

— Это почему? Он же…

— Он блудниц разных допускает! Девицы ходют накрашенные, как пугала, даже без покрытой головы заходят. Без покрытой головы! Креститься не умеют, молитву правильно прочесть не умеют, посты не блюдут, живут в блуде, грехе и распутстве, а он их пускает. Конечно, вертеп!

— Значит, вы эту церковь не жалуете? — Игорь сам не заметил, как перешел на непривычный язык.

— Вертеп!

— А вы ведь там дьяком служили?

— Был грех, теперь каюсь…

— Слышали, наверное, что там иконы пропали? — Игорь внимательно следил за мужичком.

— Вертеп, вот и украли! — вдруг разозлился не на шутку Карев. — В храм Божий ни один тать не полезет — Бога побоится! А этот вертеп — и бояться нечего! Его все добрые люди стороной обходят. И ты туда не ходи. Слышь, не ходи! Береженого Бог бережет.

— Я говорю, там иконы пропали…

— Анафема! — воздел три перста Карев. Прямо боярыня Морозова.

Игорь вздохнул — с тем же успехом можно вести допрос говорящего попугая.

— Ну что ж, и на том спасибо. Я пойду. — Игорь направился к выходу. Дьячок тут же спрыгнул с кровати и побежал за ним.

— Рад был с вами познакомиться, — сказал Игорь, когда Карев отпер дверь.

Вместо ответа дьячок сунул Игорю под самый нос руку для поцелуя. Порогин недоуменно посмотрел на него, но Карев был абсолютно серьезен.

— Еще раз спасибо. — Игорь вежливо улыбнулся и вдруг пожал протянутую ему ладонь. Повернулся и быстро зашагал к лифту. Но не успел — на голову ему снова обрушился поток воды.

«А все-таки есть в этом номере что-то дьявольское, сатанинское.

Даже само звучание — шестьсот шестьдесят шесть. Как шипение змеи. Причем если добавить еще одну шестерку или убрать, то будет уже не то. Перебор в шипении получится или недобор. Во всяком случае, не так страшно.

Не говоря уже о том, что, если перевернуть, получится без одного тысяча. Вроде бы и тысяча, а всего без одного. Тоже что-то магическое».

Автобус медленно трясся по проспекту Вернадского к метро. Игорь, весь мокрый, словно попал под проливной дождь, сидел у окна и читал книжечку, которую подарил ему отец Сергий.

Странные такие молитвы, непонятные, на каком-то тарабарском языке. Взять хотя бы эту. Молитва Святому Духу.

«Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия сверны, Блаже, души наша».

И что она обозначает? Кто такие «ны»? И что такое «Иже»? Странно, а ведь люди учат наизусть и молятся, произнося эти слова. Сами-то хоть понимают, что произносят?

— Метро «Проспект Вернадского», конечная!

Люди стали выгружаться.

Игорь тоже встал и вдруг замер:

«А ведь он, Геннадий этот, притворялся, — совершенно отчетливо понял Порогин. — Он играл полусумасшедшего… Зачем?»

Но додумать Игорю не дали, кто-то толкнул его в бок:

— Выходишь или нет?

Игорь нырнул в метро и смешался с людским потоком, который внес его в вагон и прижал к противоположной двери. Книжечку он сунул в нагрудный карман и сразу забыл о ней. Только еще некоторое время вертелось в мозгу странное выражение: «Прииди и вселися в ны»…