Ловцы книг - Макс Фрай

– Подозреваю, по-настоящему трудно лётчикам было бы не приземлиться в пригороде Грас-Кана со мной на борту.

– Что касается лётчиков, – сказал Ший Корай Аранах, разжигая огонь под кофейником. – По справедливости, платить за перелёт должен ты. Я надеялся, они с тебя за наши интересные приключения три шкуры сдерут, чтобы впредь неповадно было драматически пропадать. Но лётчики меня подвели. Наотрез отказались выставлять тебе счёт. Сказали, плата за полёт до Грас-Кана – сама возможность здесь побывать. Ребята в восторге, что тут оказались; один рассказал, что когда был студентом, ездил с друзьями в Шри, лето напролёт катались по всему континенту автостопом и в поездах, Грас-Кан искали, но не повезло, не нашли. Ну зато теперь получилось. Счастливая у него оказалась судьба! Я им сейчас из кафе звонил спросить, как устроились, так они умоляют задержаться тут ещё дня на три. Я сказал, чёрт с вами, гуляйте. И мы с тобой тоже будем гулять. Я же сам впервые в Грас-Кане. И мне здесь так нравится, словами не описать! Оказалось, низкий коэффициент достоверности – это такой особый разлитый в воздухе кайф. Отличный город. Зря ты меня никогда сюда в гости не звал.

– Так я сам здесь в последнее время почти не бываю, – неохотно ответил Анн Хари. – Хотя очень люблю Грас-Кан. Но с тех пор, как папы не стало, мне тут тяжело. Раньше я ездил к нему, а теперь, получается, приезжаю к его отсутствию. В дом, где больше нет ни его, ни того меня, которого он любил. Это даже не то чтобы плохо. Просто слишком сложное чувство, как с ним жить, я пока не решил… А твоим лётчикам, раз они от денег за перелёт отказались, давай оплачу хотя бы гостиницу и остальные расходы. У нас тут многое можно бесплатно, но когда ты турист и вовсю развлекаешься, беспечно платить приятней, чем договариваться и просить.

– На твоём месте я бы тоже так сделал. Хороший жест. Позвоню им, скажу, что мы с тобой так решили, возражения не принимаются. И посоветую, пользуясь случаем, неукротимо кутить… Всё. Кофе готов. И не вздумай к нему придираться.

– Когда это я придирался? – удивился Анн Хари.

– Всегда. Спасибо, конечно, что только мысленно. Но ты пьешь мой кофе с таким выражением, как будто сейчас закричишь.

– Об этом и речи быть не может. Кричать не стану. Я, если ты до сих пор не заметил, любые трудности стойко переношу.

– Ты-то – да-а-а-а, – вздохнул ШиКоНах. – Я бы предпочёл, чтобы ты переносил их чуть менее стойко. Мне бы мог пожаловаться, например. А то делаешь вид, будто всё отлично, а потом исчезаешь с концами на какую-то невыносимую вечность, отключив телефон.

– Ладно, – кивнул Анн Хари. – Договорились, пожалуюсь. Раз уж ты в такую даль прилетел. Кофе, кстати, отличный. Раньше ты так его не варил.

– Ну так раньше я варил, как мне нравится. А сейчас – как тебе. Это просто. Сложно другое – перестать стремиться всегда настоять на своём. Впрочем, и это легко, когда так сильно устал.

– Ты устал?

– Ну а как ты думаешь? Больше суток не спал. Посадил самолёт в предместье Грас-Кана, где у нас на глазах любезно материализовалась отличная взлётно-посадочная полоса. А потом тебе дозвонился. Тоже, знаешь, не сахар. То есть, только это и было не сахар, остальное как раз ерунда… Но ты учти, усталость не повод немедленно укладывать меня спать. Твой Грас-Кан обалденный. Я совсем мало видел, но уже влюблён в него по уши. Хочу хотя бы пару часов ещё погулять. Покажешь мне что-нибудь самое распрекрасное. Или ладно, не самое, что угодно, какое-нибудь. И ты обещал, что будешь жаловаться. Интрига! В таких обстоятельствах невозможно лечь и спокойно уснуть.

– Так спокойно не обязательно, – улыбнулся Анн Хари. – Можно спать, ворочаясь с боку на бок, вскрикивая и бормоча проклятия на неведомых языках. Но если хочешь гулять, не вопрос, я-то как раз с удовольствием. Так странно! Выйду с тобой на улицу, а вокруг не Лейн, а Грас-Кан.

– Этой дорогой, мимо Пустого Дома я любил ходить в школу, – сказал Анн Хари, перелезая через забор. – У нас почти на каждой улице есть Пустой Дом, непременно окружённый забором, одолеть который, впрочем, довольно легко. Иногда частный дом, как этот, иногда многоквартирный, большой. Это считается важным – чтобы в городе были пустые дома без хозяев, где никто не живёт. Вроде, для равновесия и гармонии обязательно должны быть тайна и пустота. И как символ несовершенства, незавершённости, потому что жизнь – движение к идеалу, а не он сам. Есть ещё много разных версий, они удачно дополняют друг друга, ничего толком не объясняя. Но это, наверное, и хорошо. Мне кажется, в рассуждениях тоже должно оставаться место незавершённости, тайне и пустоте. И в людях. Вообще во всём.

– Никогда не думал об этом с такой точки зрения, – отозвался Ший Корай Аранах. – А ведь да… Слушай, а это нормально, что мы перелезли через забор? Я имею в виду, мы своим присутствием не оскорбляем святыню, или чем там у вас считается Пустой Дом?

– Наоборот! – рассмеялся Анн Хари. – Мы проявили к нему уважение. Это важная часть традиции. Мы в Грас-Кане с детства знаем, что приблизиться к тайне непросто, но можно, если сумеешь. А не умеешь – учись. И что любые препятствия на нашем пути нужны не затем, чтобы беспомощно на них таращиться, а чтобы преодолевать. Ты прости, что я тебя сюда потащил первым делом, а не нормальной дорогой повёл. Но я захотел, чтобы ты стал – ну, как бы своим в Грас-Кане. Местным, насколько это возможно. Словно ты тоже здесь детство провёл.

– Спасибо. Это, как минимум, очень красиво.

– Ну! – горячо подтвердил Анн Хари. – А хочешь, заглянем в окно? Я в детстве часто так делал. Чтобы стать ещё ближе к тайне. Боялся тогда ужасно. И даже сейчас немного робею. Хотя уже давно взрослый и знаю, что там нет ничего особенного. Просто темно.

– Точно-точно нет ничего особенного? – спросил ШиКоНах так вкрадчиво, словно обладал проверенной информацией о поселившихся в пустом доме чудовищах. У Анн Хари даже сердце ёкнуло, совершенно как в детстве. Но тот сам испортил эффект – заржал. Потом они ещё и лбами столкнулись, пытаясь разглядеть темноту за пыльным стеклом, хором взвыли и вцепились друг в друга, пытаясь удержать равновесие, но так смеялись, что это не помогло.

– Наши святыни оскорбить невозможно, конечно, – наконец сказал другу Анн Хари. –