Ловцы книг - Макс Фрай

Всё ещё смеясь, вышли на улицу через калитку, запертую изнутри. Анн Хари ловко просунул руку в щель между прутьями и аккуратно задвинул щеколду, как делал в детстве; уж насколько он тогда был мечтательный и рассеянный, а закрыть за собой калитку Пустого Дома ни разу не забыл.

– Вот это собственно и есть моя школа, – он указал рукой в сторону приземистого здания странной формы, слегка мерцавшего в темноте. – Сейчас плохо видно, завтра рассмотришь как следует. Она в виде головы великана, чьё тело как бы зарыто в земле. У нас считается, детям должно быть интересно не только учиться, но даже мимо школы ходить.

– Голова великана? Ай, точно. Уже вижу уши и нос. Ничего себе!

– Это ещё что. У меня была не особо крутая школа. В Грас-Кане пара десятков таких голов. Мы страшно завидовали детям с северной окраины. У них была школа в виде морского чудовища с какой-то старинной картинки. Такая, знаешь, рыба-дракон. Можно будет завтра съездить туда, я бы глянул, как у этой рыбы дела. Тем более, в северной части города полно интересного. Найдётся что тебе показать.

– Командуй, – кивнул ШиКоНах. – Куда скажешь, туда и пойдём. Мне здесь пока вообще всё нравится. Говорю же, влюбился по уши. Теперь понимаю, почему все так упорно ищут Грас-Кан.

– А я больше не понимаю, почему никогда не звал тебя сюда в гости, – вздохнул Анн Хари. – Просто в голову не приходило, что будет так здорово гулять по Грас-Кану вдвоём. Я всё-таки… скажем так, странный. Не стоит себя вслух ругать.

– Ты-то – у-у-у-у! – согласился друг. – Не то слово. Но всё равно отличный. Примерно как твой Грас-Кан.

– Есть теория, будто люди похожи на города, в которых прошло их детство, – сказал Анн Хари. – В разной степени, кто насколько поддаётся влиянию. Я в детстве легко поддавался, наверное. Сам теперь вижу, что Грас-Кан даже больше, чем папа, меня воспитал. Но кстати ты-то на Лейн совсем не похож!

– Так и не должен. Я же вырос в Шамхуме, в Лейн приехал уже почти взрослым, в Тёмный Университет, который потом с какого-то перепугу переименовали в Гуманитарный; по-моему, зря… Я, представляешь, наивно думал, что если он «тёмный», значит там учатся по ночам. Когда узнал, что в обычное время, страшно разочаровался, чуть не забрал документы и не уехал домой. Но в приёмной комиссии мне сказали, что тьма в названии символизирует нераскрытые тайны существования, и перед этим я конечно не устоял.

– Надо же, – вздохнул Анн Хари, – ты вырос в Шамхуме, а я об этом не знал. Потому что не спрашивал. Ни разу за столько лет! Типа зачем разговоры о прошлом, когда у нас есть настоящее? Слушай, я действительно странный. Даже слегка перебор.

– Да почему же «слегка»? – удивился Ший Корай Аранах. – Будь здоров, на всю голову! Я, собственно, тоже. Просто в другую сторону. И это мне повезло! А что это за весёлая кутерьма творится там, в конце улицы? Ярмарка, или концерт?

– О. Удачно мы вышли! Тебе понравится. Это Ночной базар. За три часа до полуночи открывается и работает почти до рассвета. Всё как ты мечтал в детстве, только не университет, а базар.

– Он всегда тут был? Или специально для меня появился? Я уже не знаю, чего от этого города ожидать!

– Сложно сказать. Я студентом иногда ходил слушать лекции на философском; многие наши ходили, всем охота узнать, как устроен мир. Больше всего меня впечатлила лекция по теории овеществления, до сих пор как вспомню, так вздрогну. Согласно этой теории, когда объект, или феномен, возникает как бы из ниоткуда, повинуясь созидательной воле творца, он проявляется во все стороны сразу. То есть, к любому новорожденному явлению автоматически прилагается его прошлое. И свидетельства этого прошлого тоже есть. И живые свидетели как ни в чём не бывало всё подтвердят! Человеческая память пластична и легко подчиняется необходимости – ничего кошмарней я в жизни не слышал и даже в потусторонних романах ужасов не читал! Так что если Ночной базар только что специально для тебя появился, вместе с ним у меня появились достоверные воспоминания о том, что он всегда был. Но вообще-то мой отец здесь работал. Помогал сестре в павильоне закусок, а потом там же собственный бар открыл. Я к нему приходил после школы. И делал уроки в баре. На высоком табурете, за стойкой. С сигарой в зубах. Я её не курил конечно, а просто так грыз для смеха, как карандаш. Завсегдатаи умилялись. А я чувствовал себя страшно крутым!

– Ещё бы! Мне аж завидно стало. А он ещё есть, этот бар?

– Должен быть. Отец его оставил помощнику. Ин Тана – отличный. Они с папой крепко дружили. И меня он любил, как младшего брата. А я к нему, ты и сам уже наверное догадываешься, после папиной смерти ни разу не заходил. Но сегодня, кстати, зайду с удовольствием. Потому что ты здесь. Ты приехал, и всё сразу стало иначе. Нет больше папиного отсутствия. И моего отсутствия тоже нет. Есть продолжение нашей жизни – без него, в иных обстоятельствах, ну так это просто нормально… А тебе, могу спорить, давным-давно пора что-нибудь съесть.

– То есть в баре ещё и кормят? – обрадовался ШиКоНах.

– Естественно кормят, на то и бар. В Грас-Кане не пьют без закуски. Разве что я иногда.

Бар был на месте, хотя Анн Хари в последний момент испугался – а вдруг больше нет никакого бара? И сам Ин Тана – жив ли, здоров ли? Не сменил занятие? Никуда не уехал? Теоретически мог. Никто не обязан, дожидаясь моего возвращения, десятилетиями как приклеенный на месте сидеть.

Но бар работал, только сменилась вывеска. При папе бар назывался его именем «У Шар Нагори», а теперь романтично – «Звезда». Зашли, и правильно сделали. Хорошая вышла встреча, совсем не столь драматическая, как Анн Хари воображал. Ин Тана был рад, потому что любил его и соскучился, а обижаться ему даже в голову не пришло. Не упрекал, не расспрашивал, сам сказал: «Да понятно, из Лейна сюда путь неблизкий, а ты теперь Ловец книг, человек занятой!» Показал коллекцию книг, в разное время добытых Анн Хари, завсегдатаи «Звезды» общими усилиями собрали практически все; признался: «Я всем новым клиентам хвастаюсь, что ты в нашем баре вырос и вон на том табурете всегда сидел». Кормил их каким-то фантастическим сливочным супом из засушенных зимних грибов, жарил гренки из чёрного хлеба,